Чудо - из чудес - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это заслонять его своим телом, если вдруг что — никого риска? — не поверил Стас. — А в живого человека стрелять?
Саша-водитель пожал плечами:
— Первое — что было, то было. И не раз. Но ничего, привыкаешь, как и к любой другой работе. А вот в человека, слава Богу, ни разу не доводилось стрелять. И, дай Бог, чтоб никогда не пришлось!
Тут в машину сел Ник.
Следом за ним Будко-мама.
И — рядом со Стасом — Рита.
Решившая поехать на машине Ника, — с ее красной иномаркой что-то случилось, и над ней хлопотал водитель-инструктор — она машинально кивнула ему, и вдруг глаза ее изменились.
Они дрогнули.
И в них появилось что-то едва уловимо радостное, светлое.
«Тоже узнала», — понял Стас.
Но почему-то Рита не стала говорить ничего…
— На коттеджи! — коротко приказал Ник.
Они без единого слова доехали до красно-кирпичного поселка, окруженного такой же каменной высокой стеной.
Раньше здесь был шлагбаум с большим замком, и в застекленной будке-сторожке днем и ночью находился охранник.
Теперь от этого не осталось ни следа.
Заезжай — не хочу!
Войдя следом за Ритой, отключившей сигнализацию и затем неумело открывшей замки дверей, они оказались в огромном зале.
Здесь все было так, как в то время, когда Стас был в гостях у бывшего министра Соколова.
И лечил ему ноги.
Камин.
Массивные столы и кресла под старину.
На стенах — охотничьи трофеи.
Оскаленные морды медведей…
Рогатых оленей.
Клыкастых кабанов…
Ник быстро прошелся по всему, напоминавшему рыцарский замок, коттеджу.
Отдал распоряжение водителям разгружать продукты и посуду.
А поварам — начать готовить.
Казалось, больше всего его интересует, как будет проходить здесь свадьба.
За каким столом будут сидеть обе пары молодоженов.
Куда его лучше поставить.
Где будет сцена.
Как разместить столы для остальных гостей.
В три ряда или отдельными столиками на 8-10 человек.
На всех, конечно, мебели не хватит, поэтому он попросил Риму обойти соседей и попросить на время недостающие лавки, столы, стулья…
Все расходы, разумеется, он берет на себя.
— Да зачем так много? — попыталась остановить Ника мама ребят. — Из Покровского сюда придут человек двести, самое большее, триста!
— А из Кругов? Других соседних деревень? — напомнил Ник. — Кстати, нужно будет написать большое красочное объявление и повесить его на магазине! К тому же, еще и городские приедут.
— А они-то откуда узнают?!
— Уже оповещены. Я поговорил с Григорием Ивановичем и еще кое с кем. Приедут коллективы художественной самодеятельности. Профессиональные артисты, в том числе и всероссийские знаменитости. Разумеется, никакого рока и попсы — все только наше, пристойное. Так что вы, Валентина Андреевна, беспокойтесь лучше не о том, что много места останется, а что может его не хватить.
Все внимание Ника поглощали хозяйственные заботы, в каждую из которых он вникал с необычайным тщанием.
Однако, при этом не забыл он и о проблеме Риты.
— И сколько же ты должна Градову? — проходя мимо нее, словно между делом, спросил он.
Рита с ужасом взглянула на Ника.
Но тот только рукой махнул:
— Да ладно, не темни, здесь все свои, не выдадут. Так сколько?
— Много, Ник…
— Я не понимаю такого слова, когда речь идет о финансах Денег не может быть много, их может быть только мало! И предпочитаю, когда мне называют конкретные цифры!
— Миллион, — вздохнула Рима. — Долларов, разумеется…
— Ну и жук! — покрутил головой Ник. — Этот дом с участком стоит по меньшей мере вдвое больше.
— А монеты? — вдруг вспомнила Рита. — Вдруг они дороже, чем весь этот коттедж? Дедушка ведь не зря так любил и ценил их.
— А это мы сейчас узнаем, неси их скорее сюда! — распорядился Ник.
Рита сходила в другую комнату и принесла красивый ларец.
Стас сразу узнал его.
— Ник, — тихо сказал он. — Эти монеты собирал для Соколова отец Тихон.
— Понял, — коротко ответил Ник.
— Вот, — объявила Рита, ставя ларец на стол. — К счастью, я предпочла хранить их здесь, в сейфе, чем где-то в другом месте.
— И правильно сделала! — одобрил Ник. — А то нарвалась бы на какого-нибудь хитрого антиквара. А так у нас самый что ни на есть — свой. Ну, Станислав Сергеевич, — что скажете?
Стас щелкнул позолоченной защелкой и достал из ларца бархатные планшеты, в ячейках которых находились монеты.
Рита положила рядом с ним листы с их фотографиями.
Трепетное чувство охватило Стаса при виде больших и маленьких золотых, серебряных и медных кружочков.
Еще бы!
Ведь все эти монеты, так или иначе, были связаны с историей христианства.
Их, будучи еще совершенно неверующим учителем истории, собирал для подарка Соколову на юбилей отец Тихон, тогда просто Василий Иванович Голубев.
И пока собирал их с помощью верного друга Владимира Всеволодовича, да описывал, внимательно и беспристрастно изучая первоисточники — сам уверовал во Христа.
Да так, что потом стал монахом.
И даже Старцем!
— Ну? — нетерпеливо спросил Ник.
— Не торопи… — попросил его Стас.
Он взял из ячейки овальную толстую серебряную монету и показал ее всем:
— Вот — это статер греческого острова Эгины, одна из первых монет на Земле. На ней как вы видите, изображена морская черепаха. Земную стали изображать позднее, но не это сейчас важно, — для большей авторитетности добавил он. — Панцирь надежно защищал такую черепаху почти от всех встречных на суше врагов. Но даже он не мог спасти от орла, который поднимал ее высоко в поднебесье и сбрасывал на острые скалы, чтобы разбить о них панцирь и полакомиться нежным черепашьим мясом… У людей тоже — словно панцирь у черепахи — были: надежные крепости, спасающие от дождя дома, укрывающая от ветра и холода одежда, наконец, острое оружие и крепкие воинские доспехи. Но никто и ничто не могло защитить и их от губительного воздействия невидимых злых сил.
Ник, с интересом хмыкнув, потянулся рукой к монете.
Стас отдал ее ему.
Тот — дальше.
— И вот что интересно! — продолжал Стас. — Безвестный резчик словно олицетворил в этой черепахе изгнанное из рая человечество, которое вынуждено было теперь год за годом, век за веком ползти по земле, в поте и труде добывая себе на насущный хлеб. Болея, скорбя и, наконец, умирая… Так как с первородным грехом в мир вошла — смерть… И сколько еще предстояло идти людям, чтобы пришел, наконец, на помощь к ним Тот, Кто мог бы спасти их (и спас!), словно беспомощную черепаху от безжалостного, парившего над землей орла… Господь обещал стереть главу соблазнившего Адама змия, и то, что придет Спаситель. Даже назвал срок, когда это будет. Об этом нам говорит другая монета с изображением персидского царя Дария, так называемый сикль, — Стас достал из планшета монетку поменьше, — при дворе которого жил пророк Даниил. Именно он за пять с лишним веков назвал время прихода Христа, причем, буквально до года. Это возглашенное им время древние иудеи так и называли Данииловы седьмины. Ждали его больше, чем манны небесной! Однако…
Стас вздохнул и указал на совсем крошечную, в зеленой патине, медную монетку, тем не менее, в виду своей особенной значимости, занимавшую отдельную ячейку.
— … когда Спаситель пришел к ним, они не узнали его. И больше того — распяли на Голгофском Кресте. При Понтии Пилате. Именно в этом году, когда ходила в Иерусалиме эта монета. Видите дату в венке и буквы LIZ, то есть 17 — год правления императора Тиберия. Наверняка ее держали в руках те, кто кричал Пилату «Распни Его, распни» и те, которые слушали Христовы проповеди, исцелялись от множества болезней и потом в итоге последовали за ним до конца…
— Стас! — словно очнувшись, нетерпеливо показал на часы Ник.
Но тот словно не слышал его.
Стараясь даже не притрагиваться к крупной серебряной монете с изображением богатырского профиля, он с упоением продолжал:
