Ложь любви - Мэри Дэвидсон

- Это просто чудесное чудо.

- Это тавтология.

- И это тоже, - сказал он, нежно похлопав ее по животу. – Поцелуй меня, Эш.

- Зачем это? – поддразнила она.

Он заулыбался.

- Затем, что ты обожаешь меня и жить без меня не можешь.

- Ах, ну да, поэтому. – Она подчинилась, и они обжимались в больничной койке как парочка тинейджеров, остановившись лишь тогда, когда смущенная медсестра пришла обтереть Эшли губкой.

Глава 22

- Отличные новости! – пропела доктор Оупиц. – Матка раскрылась на десять сантиметров.

- Я хочу эпидуральную анестезию!

- Ну, ты ее не получишь. Прости. Матка полностью раскрыта. Но знаешь что, Эшли? Ты можешь начать тужиться!

- Я думаю, - нервно заметила Джин, глядя на свою разъяренную подругу, - вам лучше отойти от нее, доктор. Она маленькая, но сильная, и если вцепится в стетоскоп у вас на шее...

- Я не хочу тужиться! Мне нужно обезболивающее, а потом я хочу уйти домой.

- Но вы скоро родите! Все почти кончилось, - успокаивающе сказал медбрат, предусмотрительно отступив на безопасное расстояние, чтобы в него ничего не попало. Эшли уже бросила в него две книги и свою точку концентрации - рамку с ультразвуковым снимком. – Вам можно тужиться, и детки скоро родятся.

- Что это еще за «можно тужиться»? Вы так говорите, как будто это привилегия какая-то. И где это мой муж-кретин?

- Ты приказала ему убраться отсюда к чертовой матери, прежде чем ты убьешь его на месте, - услужливо напомнила Джин. – Нечего и говорить, что он не стал здесь задерживаться.

В изнеможении Эшли откинулась на подушки. Как же женщины выдерживают это по двадцать четыре, по тридцать шесть, даже по сорок часов? Ее схватки начались шесть часов назад и она уже хотела умереть. И я прихватила бы с собой парочку-другую человек, зловеще подумала она, окидывая взглядом палату. Как же она не замечала ужасную, постоянную веселость доктора Оупиц до сегодняшнего дня? А этот ее раздражающий смех, словно у Злой Колдуньи из «Волшебника в стране Оз»? А бесполезные, провокационные комментарии Джин? А поведение Виктора – Виктора – ну, она припомнит что-нибудь из того, что ее раздражает в нем чуть позже.

Все началось так обманчиво приятно и весело. Прямо как по книге: она сразу поняла, что начались роды, а боль от схваток даже не была настолько сильной. Да, дыхание перехватило, но она стойко переносила схватки, и правильное дыхание тоже помогало. Виктор так разволновался, что уронил ее чемодан и спотыкался обо все вокруг, поэтому она отказалась от его предложения – отнести ее в машину. По приезду в госпиталь она решила пройтись по коридору, надеясь, что гравитация ускорит положение вещей, и это действительно помогло... сейчас, спустя несколько часов, она была готова, по крайней мере, так утверждала доктор Оупиц.

Схватки ускорились, и дыхание уже не помогало. Ничего не помогало. Боль разорвала ей живот, вцепившись в нее клещами, скрутила, сжала и, наконец, лет через тридцать-сорок, отпустила... а затем у нее была передышка на полсекунды, и все началось снова. Когда дыхание перестало помогать, все, чего ей хотелось, это кричать. Она, наконец, попросила эпидуральную анестезию, но ей ответили, что матка полностью раскрылась, так что теперь «придеться тужиться». Ой, божечки.

Виктор просунул голову в дверь.

-Как тут дела? – спросил он Джин.

- Какого черта ты спрашиваешь об этом ее, ты, тупой сукин сын? Это же я здесь рожаю!

- Да, все также, как когда ты уходил, - призналась Джин. – Почему бы тебе не зайти? Пусть лучше кричит на тебя, чем на меня.

- Перестаньте говорить так, словно меня здесь нет!

- А ты перестань орать на нас из-за того, что тебе больно. Никто не виноват, что от схваток болит.

- Подойди поближе и повтори, что сказала, - огрызнулась Эшли.

- Не в этой жизни. И не в следующей.

- Мне хреново!

- И выглядишь ты также, - нервно заметил Виктор. Он подумал, что Эшли все равно прекрасна, даже сейчас, но она выглядела немного... безумной. – Вы не можете ей что-нибудь вколоть?

- Нет. Слишком поздно.

- Ой, блин! – выдохнула она. – Снова началось.

- Ладно, Эш, в этот раз тужься во время схватки.

- Тужиться... во время? Да вы с ума сошли, доктор Оупиц? – она рыкнула и сжала зубы, скорчившись во время схватки от боли; Джин и Виктор смотрели и морщились. Наконец, все закончилось.

- Они соврали, – выдохнула Эшли. – Книги соврали. Написано, что мне должно хотеться тужиться. Мне в жизни ничего не хотелось меньше. Не могу тужиться! Дети меня надвое разорвут. Это меня убьет, кто-нибудь, позвоните в полицию!

- Эшли, твое тело предназначено для этого, - успокаивала доктор Оупиц. – А так как роды у тебя начались немного раньше срока, дети сейчас меньше, чем при девяти месяцах, так что тебе будет легче, чем большинству женщин.

- Легче! Говоришь, легче, ты, белобрысая гарпия!

- Нет, - признала доктор, - но не так тяжело, как могло быть. А сейчас, когда начнется следующая схватка, сильно тужься, считая до десяти.

- Нет.

- Нет?

- Не буду, – она заскулила. – Не буду, и ты меня не заставишь.

- Эээ, Эшли, - аккуратно произнес Виктор. – Разве тебе не нужно делать так, как говорит доктор Оупиц?

- Нет, если это меня убьет! – она задержала дыхание, когда началась схватка.

- Тужьтесь! – приказал медбрат Томас. Эшли зыркнула на него, но ничего не сделала. – Тужьтесь, Эшли, сильно тужьтесь.

- И... не... подумаю...

- Не могу поверить, - простонала Джин. – Она отказывается тужиться. Что теперь?

-Теперь, - ответила доктор Оупиц, – мы подождем.

Они так и сделали. Доктор Оупиц и медбрат в отличие от остальных знали, что природа была на их стороне. Не нужно было заставлять Эшли что-то делать.

Она прождала еще две схватки, прежде чем сделала слабую попытку потужиться.

- Эй, мне больно! – заорала она с новой волной гнева. – Жжется просто ужас как! Книги соврали! Они соврали!

- У всех по-разному, - заметил Томас.

-А ты не лезь. Ой, Господи, это просто жуть, как хреново. Когда все закончится?

- Когда родите.

- Я же сказала, не лезь! – она снова попыталась потужиться, но когда Томас досчитал до трех, она прекратила.

- Отдышитесь и начните снова, - посоветовал он, но она отказалась.

- Схватка... закончилась, - простонала она сквозь зубы, явно соврав. – Желание... тужиться... прошло.

- Очевидно, - сказала Джин, наблюдая за процессом. – Пометка себе: усыновление.

Схватки продолжались одна за другой, но Эшли останавливалась после нескольких секунд и прекращала тужиться, рыдая, что это слишком больно, что схватка закончилась, и она больше не может. Все понимали, что она лжет, но для Виктора это была особая пытка. Это по его вине она была в такой агонии, и наблюдать, как ее маленькое тело разрывает боль, для него было невыносимо. Он не знал, как Эшли могла такое пережить. Он умер бы много часов назад, он был в этом уверен.