Ложь любви - Мэри Дэвидсон

- С позднего утра, могу поспорить, а значит, ты не пообедала.

- Ой, обед, - вспомнила она, в слабой попытке отвлечь его, но он не купился. Виктор пересек комнату в три шага и нежно вытянул ее из кресла.

- Идем, я сделаю тебе бутерброд или что-нибудь еще... Марни приготовила суп с тортеллини[29], хочешь его?

Ее желудок громко заурчал, и она засмеялась, а затем тяжело вдохнула, почувствовав, что ребенок сильно толкнулся.

- Уффф! Думаю, это отличная идея. Может, две тарелки? – с надеждой поинтересовалась она, проходя за ним на кухню. И скоро они с огромным удовольствием поглощали домашний суп Марни, а он рассказывал ей о том, как прошел день.

По правде, Виктор обнаружил, что в последнее время ежедневная работа стала слишком скучна; его мысли всегда возвращались к Эшли и ребенку. Офис практически работал сам по себе, и он серьезно подумывал о том, чтобы работать дома и ездить только на собрания директоров и подобные совещания. Он не был уверен, как Эшли отреагирует на то, что он будет рядом все время, и ждал подходящего момента, чтобы об этом заговорить.

Он понимал, что она не была счастлива, и это разочаровывало и расстраивало его. Привыкший все налаживать, он, встал перед проблемой – человеком – с которым не мог ничего поделать, и это разбивало ему сердце. Он дал ей все материальные блага, но это не сделало ее счастливой, а иногда на ее лице возникало странное выражение, словно она была в ловушке... или думала, что была. Он понимал, что ее грусть была результатом ее разочарования в нем, и все, что он мог – это попытаться быть терпеливым и доказать, что любит ее, и что ей не нужно его бояться. Но было так больно осознавать, что любовь всей его жизни иногда опасалась его и почти никогда не доверяла.

Она больше никогда не отказывалась от секса, и это была соломинка, за которую он цеплялся. Им было очень, очень, очень хорошо в постели, и она была такой великолепной партнершей, он мог только на такую надеяться. Она абсолютно, идеально подходила ему в постели: всегда эмоциональная, всегда страстная. После всего она иногда выглядела несчастной, словно ее страстная натура сама по себе была постыдным недостатком. Он ничего не мог поделать, но пытался доказать ей своим телом, что любит, что она полюбит его, что все будет хорошо.

- Дерик приезжает в город на выходных, - сообщил он, наблюдая, как Эшли поедает шоколадное мороженое, обильно посыпанное грецкими орехами. – Мне его пригласить к нам?

- Конечно! Я не видела его с тех пор, как мы поженились.

- С того дня, как я шантажом заставил тебя выйти за меня.

Ее ложка клацнула по креманке.

- Да, - ответила она, не глядя на него.

- Эшли... – он наклонился вперед, пытаясь поймать ее взгляд. – Эшли, ты так и не поняла? Ты такая умная, я был уверен, что ты вычислишь правду к этому времени.

Она подняла взгляд, удивленная.

- Какую правду?

- Все это было ложью, - мягко произнес он. – Я все сочинил. Я соврал, чтобы ты вышла за меня.

Она уставилась на него в тишине, с открытым ртом, с ложки капало мороженое.

- Но... ты сказал... сказал, что любой судья...

- Это было ложью. Я так отчаянно хотел быть с тобой. Я ужасно боялся, что ты уедешь из страны, заберешь моего ребенка с собой, так боялся, что никогда тебя не увижу. Я знал, что ты боишься меня, знал, что никогда не дашь мне шанса, и был слишком эгоистичен, чтобы позволить тебе сделать это. Не мог позволить тебе отдалиться от меня, поэтому придумал все эти ужасные вещи, чтобы ты подумала, что тебе придется выйти за меня, и что это будет в интересах ребенка. Но я не рассчитывал, что ты настолько поверишь в это, никогда не сомневаясь, что я могу причинить тебе такую ужасную боль.

- Это был обман? – она не верила своим ушам. – Ты меня обманул?

- А твои угрозы аборта не были обманом? – тихо спросил он.

- Ты... ты...

- Это единственное, что я смог придумать, - прямо ответил он.

Она недолго посидела, затем сделала движение – удивительно быстрое, учитывая ее возросшую массу. Только благодаря рефлексам, развитым годами практики боевых искусств, он увернулся вовремя; ее креманка из-под мороженого со свистом пролетела мимо его уха и разбилась о столешницу.

- Что ж, это было просто ужасно, что ты так поступил! – заорала она, запуская ложку вслед за креманкой. Напряжение прошедших нескольких месяцев переполнило ее, и она отдалась во власть своего нрава, в результате чего его лоб опустился на уровень стола, в попытке уклониться от ее снарядов.

-Ты обманул меня... заставил думать, что отберешь ребенка, и все потому, что ты не хотел проигрывать! Козел! Чудовище! Эгоманьяк!

С каждым оскорблением она выпускала новый снаряд: соль, перец, держатель для салфеток.

Виктор, сам достаточно напряженный, тоже сдался на милость своего гнева.

- Ой, как будто ты сама не была чуть-чуть неадекватна? – заорал он в ответ, осторожно вставая, после того, как отметил, что на столе ничего не осталось. – Ты помнишь, как я обнаружил, что стану отцом? Мне просто повезло! Если бы Дерик не шел на обед в то самое здание, я бы до сих пор ничего не знал! Если бы кто-то пытался скрыть твоего ребенка от тебя, разве ты бы не предприняла что-нибудь, чтобы предотвратить это?

Это подействовало, он увидел – она выглядела неуверенной, сомневающейся. Затем уверенно покачала головой.

- Мы не обо мне говорим, а о тебе. Как ты мог поступить так низко?

- Низко? Устроить так, чтобы матери моего ребенка не пришлось работать шестьдесят часов в неделю? Чтобы ей не пришлось считать мелочь и выходить на работу спустя две недели после рождения ребенка? Чтобы ей не пришлось бегать от приставов день и ночь? О, да, я просто ублюдок, что лишил тебя такой хорошей жизни!

Внезапно, к его удивлению, она разразилась слезами. Его гнев растаял, и теперь он чувствовал себя самым большим козлом в мире. Она закрыла глаза руками и рыдала как ребенок:

- Я тебя ненавижу!

Он переступил через осколки стакана, рассыпанные кучи соли и перца и попытался взять ее за руки; она отпрянула, все еще рыдая, не отнимая рук от лица.

- Правда, Эш? – горячо спросил он. – Ненавидишь меня?

- Нет, - всхлипнула она, а затем зарыдала сильнее. Ужасно смущенный, он прошел к ней в угол и притянул к себе в объятия. Удивительно, но она не сопротивлялась.

- Пожалуйста, перестань плакать, - умолял он, – ты знаешь, я этого не перенесу.

- Не могу.

- Попытайся. Прошу, Эш. Я в отчаянии.

Она посмотрела на него распухшими глазами, полными слез, и все она была прекрасна.

- Правда? – спросила она сквозь слезы. – Ты все подстроил? Если бы я не вышла за тебя, ты...