Перстень альвов, кн. 1: Кубок в источнике - Елизавета Дворецкая

– Так! Конунг выше всего! Конунг – это сам Один! – дружно заревела его дружина. У большинства этих людей не было ни отца, ни даже ясного представления об Одине, поэтому Бергвид заменял им все.

Бергвид конунг сегодня находился в ровном, даже приподнятом расположении духа, и появление нового лица его развлекло. Весь остаток вечера он беседовал с Бьёрном, в основном о семействе его воспитателя. Значительное место в рассказах занимала Эйра: она сама просила Бьёрна упомянуть о ней тому, кого она считала величайшим из героев. Ей очень хотелось, чтобы он знал, как она восхищается им, – это поддержит его в испытаниях и придаст новых сил! И Бьёрн очень старательно расписал все достоинства дочери Асольва: как она хороша собой, как она умна, каким чудесным даром пророчества обладает. Последнее Бергвида очень заняло: вынужденный всегда полагаться на удачу, он был очень внимателен к предвестьям, предсказаниям и прочим проявлениям воли богов. То, что к нему так расположена девушка, которую боги наградили пророческим даром, очень его воодушевило: он принял это за самое верное обещание будущих удач.

Его благосклонность еще возросла, когда гость выложил подарки от семьи своего воспитателя. Бергвид заметно обрадовался тканым коврам, серебряным блюдам и оружию: несмотря на временами перепадавшую добычу, богатым человеком его нельзя было назвать. Необходимость содержать корабли и дружину, при том что земельных владений у него не имелось, быстро истощала все его приобретения, и из всех ненадежных друзей, которые встречались ему в жизни, самым неверным другом был достаток.

– Теперь я вижу, кто мне настоящий друг! – приговаривал Бергвид, любуясь серебряным блюдом с узором из цветущих стеблей и привычно прикидывая на руке его вес. – Я никогда не забуду, что Асольв сын Фрейвида друг мне! Если у него случится какая-то беда, он всегда может ко мне обратиться, так и передай ему! Теперь ты видишь! – крикнул он кому-то в глубину гридницы. – У меня есть настоящие друзья, которые знают, чего я заслуживаю! Ты видишь! Поднесите к ней поближе, она не видит!

Бергвид взмахом руки показал на ковер, привезенный Бьёрном; несколько человек подняли его и развернули на полу перед очагом. В середине женского стола Бьёрну сразу бросилась в глаза фигура нарядной статной женщины. Он видел ее впервые, но по ее гордому виду сразу понял, что это Хильдвина дочь Халльбранда, жена Бергвида конунга. Это была молодая, лет двадцати пяти, красивая – на некрасивой Бергвид не женился бы, – знающая себе цену женщина. Судьба ее рода походила на многие другие: некогда знатный и богатый, он из-за войны с фьяллями потерял имущество и земли. К Бергвиду Халльбранд Жернов примкнул в надежде вернуть утраченное, ради той же надежды его гордая и честолюбивая дочь вышла замуж за молодого конунга. Замужество ее продолжалось уже лет шесть, но осуществления надежд она больше не ждала. Отбить прежние земли, на которых теперь жили рауды, у Бергвида не хватало сил, а занять где-то в глубинах Квиттинга новые он не мог, потому что свое время проводил вблизи побережья, выискивая богатые корабли. На содержание их уходила добыча, так что Хильдвина никогда не была уверена, не потребует ли завтра муж назад все украшения, которые вчера подарил. Правда, отнять что-то у Хильдвины дочери Халльбранда он смог бы только силой, а она умела за себя постоять!

На разложенный перед ней цветной ковер фру Хильдвина глянула с презрением и скривила губы.

– Что? – Бергвид встал над ковром, расставив ноги и уперев руки в бока, как будто показывал собственную работу, которой очень гордился. – Скажешь, плохой ковер? Тебе все плохо! Да когда же ты сама соткала хоть вполовину такой ковер?

– Когда? – язвительно ответила фру Хильдвина. – Когда у меня был дом и приличный ткацкий стан, и рабыни, у которых было время на тканье, тогда и я делала ковры не хуже! Не то что теперь!

– Зачем возиться с ткацким станом и рабынями, когда есть друзья, которые подарят готовое? Скажешь, плохая работа? – не отставал Бергвид, и все его люди перемигивались и ухмылялись: ссоры конунга с женой составляли для дружины одно из главных развлечений.

– Почему же? – Фру Хильдвина повела плечом, на котором сверкнула золотая застежка. – Зачем я буду бранить хорошую вещь? Но только долго ли этот ковер тебе прослужит? Да завтра ты, Барсук, – она посмотрела на одного из ярлов Бергвида, – или ты, Ульв Дубина, – чего ухмыляешься, как лягушка? – завтра же кто-нибудь из вас потеряет парус и явится сюда просить новый! В первом же бою вы перетопите в море все свои щиты и копья, и вам опять потребуются новые! А поскольку паруса и оружие не растут на деревьях, то ты, великий конунг, пошлешь кого-нибудь продать ковер и купить парус! Как будто я не знаю, как это у вас бывает! И что мне тогда до всех его узоров?

– Что нам нужно, мы так возьмем! – ухмыльнулся Ульв Дубина.

– Ха-ха-ха! – выразительно воскликнула Хильдвина и положила на стол перед собой белые руки, увитые множеством золотых браслетов и унизанные перстнями. Она даже не притворялась, будто на самом деле смеется. – Так возьмете! Где? Здесь, на Востоке, вы ничего не возьмете, потому что иначе Даг хёвдинг возьмется за вас! И не надо мне рассказывать, что вы его не боитесь, – я уже столько раз это слышала, что меня тошнит от вашей похвальбы!

– Оставьте хозяйку в покое – ей дурно! – Бергвид усмехнулся и с видом победителя вернулся на свое место, бормоча под нос: – Может, она наконец-то беременна…

Фру Хильдвина расслышала это бормотанье и послала вслед мужу такой ядовитый взгляд, что и Мировая Змея позавидовала бы. За шесть лет совместной жизни у них ни разу не появлялось даже надежды на ребенка, и в этом она молчаливо винила Бергвида. Вялым мужчиной его нельзя было назвать, и Хильдвина нарочно не мешала ему забавляться с рабынями, а сама зорко следила, не забеременеет ли хоть одна из них. Ничего похожего. Скорее всего, причиной послужила наведенная кем-то порча – в могущественных врагах у Бергвида не наблюдалось недостатка. Не считая упрямства и самовлюбленности, враги были единственным, что он всегда имел в изобилии.

– Хватит тратить время на женскую болтовню, конунг! – хрипло сказал кто-то из сидящих за столом.

Выговор был точь-в-точь такой же, как у фьяллей из дружины Торварда ярла, и Бьёрн с удивлением обернулся. Он увидел крепкого мужчину лет сорока, с залысым лбом, пересеченным длинным шрамом, из-за которого угол правого глаза слегка оттягивался книзу. Вид у говорившего был неприветливый и мрачный.

– У тебя есть дела поважнее! – продолжал фьялль. – Ты бы лучше расспросил этого молодца, что у них дома слышно про ту проклятую свадьбу.

– Да. – Бергвид нахмурился. – Я слышал, что твой отец, Бьёрн, надумал породниться со слэттами? Надумал выдать дочь замуж за сына Хеймира конунга? Трудно было в это поверить, но об этом говорят многие люди. Ормкель слышал об этом от сына Торбранда Тролля. Да! – Он хлопнул себя по колену. – Вигмар Лисица совсем сошел с ума. Он принимает у себя дома, как дорогих гостей, всех тех людей, которые… которые должны быть прокляты в каждом квиттингском доме! – Волнуясь, Бергвид стал запинаться и с трудом подбирал слова, а Бьёрн ерзал на скамье, стараясь скрыть беспокойство. Этот оборот разговора его не порадовал. – Принять у себя в доме сразу сыновей обоих этих предателей, этих… которые виноваты во всем! Которые продали в рабство мою мать! И Торбранд Тролль, и Хеймир одинаково виноваты в этом! Они – враги каждого квитта, а Вигмар Лисица принял их обоих, да еще и хотел с обоими породниться!

– Он не захотел породниться с сыном ведьмы Хёрдис, – ответил Бьёрн.

– Еще бы он этого захотел! Но этот Хеймир ничуть не лучше. Твой отец, я вижу, подружился со всеми врагами Квиттинга! Это пахнет предательством!

Бьёрн молчал, чувствуя, что дело оборачивается плохо.

– Я не допущу этого! – Бергвид ударил кулаком по столу. – Что у вас говорят? Когда должна быть свадьба?

– Свадьба еще не назначена. Сперва Хельги ярл должен прислать невесте подарки в знак того, что его отец и прочие родичи согласны на свадьбу. А потом приедет и он сам.

– Когда должны прислать подарки? – жадно спросил Бергвид.

– Не позже середины зимы.

– Я не допущу этого! – повторил Бергвид. – Я не позволю свершиться этому предательству! Я уничтожу слэттов, я уничтожу Вигмара Лисицу, если он задумал не подчиниться мне! Я никому не позволю дружить с предателями… с врагами конунга!

– Самое умное, конунг, тебе будет подстеречь эти корабли на побережье и сделать так, чтобы они никогда не добрались до цели! – снова подал голос фьялль со шрамом. – А потом, когда Вигмар Лисица уже не сможет ждать помощи от слэттов, ты разберешься с ним и покажешь ему, кто конунг квиттов!

– Да! Я покажу ему, кто конунг квиттов! – подхватил Бергвид. Лицо его помрачнело, от прежнего спокойствия не осталось и следа. – Я всех заставлю повиноваться мне! Я – единственный законный конунг квиттов, и кто противится мне – предатель! – выкрикивал он. – Я не дам Вигмару объединиться с моими врагами! Он только и думает, как бы уничтожить меня! Но я не дам ему… Я сам уничтожу его! И его, и слэттов, и всех моих врагов! Клянусь Эгиром!