Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги - Александр Хинштейн

Этот бесцветный, абсолютно серый уроженец орловской деревни Мымрино, кажется, органически был лишен воли к победе. По-моему, он боялся выиграть выборы сильнее, нежели Ельцин их проиграть.

История Геннадия Зюганова – предмет отдельного разговора; компартию он возглавил абсолютно случайно, дуриком. (В старое время Зюганов ни за что не поднялся бы выше кресла зам. зав. сектором ЦК КПСС.)

Мне, вообще, кажется, что именно по этой причине Зюганов и был определен на роль коммунистического вождя; для Кремля он не представлял ни малейшей опасности, даже наоборот.

В октябре 1993-го, когда судьба ельцинского режима повисла на волоске, именно Зюганов сделал все возможное для провала восстания. Как только в Белом доме запахло порохом, он мгновенно бежал с поля боя. После чего выступил… на государственном телевидении и призвал граждан уходить из дома правительства, дабы не доводить дело до греха. (С тем же успехом, в октябре 1917-го Ленин во имя спокойствия и порядка мог бы очистить Смольный от красногвардейцев и матросни.) За это Кремль милостиво позволил КПРФ избраться в Госдуму и официально монополизировать право выступать от имени оппозиции.

Максимум, на что был способен Зюганов, – это произносить громкие речи и махать кулаками на митингах и демонстрациях; но едва доходило до дела, он разом бледнел, терялся и начинал демонстрировать удивительный для пламенного борца конформизм.

Осознавали ли это Ельцин и его окружение? Без сомнения. Еще весной 1996-го лидеры КПРФ по собственной инициативе вступили в переговоры с Кремлем и даже нижайше просили организовать тайную встречу Зюганова с Ельциным.

Основной канал связи был установлен между Коржаковым и главным идеологом компартии Виктором Зоркальцевым; причем, как позднее вспоминал генерал, прямо с порога он объявил секретарю ЦК КПРФ, что власть они им ни за что не отдадут, давайте договариваться по-хорошему, вплоть до дележки министерских портфелей. Но ни Зоркальцев, ни Зюганов в ответ на это даже не подумали возмутиться. Воспитанные в духе марксистко-ленинского материализма, журавлю в небе они предпочитали синицу в руках; одно время в Кремле даже всерьез обсуждалась возможность назначения Зюганова премьер-министром.

После того как 17 марта по команде Ельцина здание Госдумы блокировала ФСО, прекратив доступ депутатов внутрь (последней каплей президентского терпения стала отмена Думой ратификации Беловежских соглашений) коммунисты окончательно поняли, что миндальничать с ними больше не собираются.

Следующим шагом должен был стать запрет компартии и разгон парламента. Президент начал ставить уже боевые задачи силовикам, были подготовлены проекты надлежащих указов, но этого не потребовалось. Оппозиция сдалась без боя.

После теплых думских кабинетов, сытных пайков и сладкой ирак-ской нефти (мало кто знает, что подконтрольный КПРФ Фонд дружбы с арабскими странами имел самую большую в России квоту на продажу иракского «черного золота» – 125 миллионов бареллей), переходить на осадное положение, подаваться в леса, сколачивать партизанские отряды коммунистам как-то совсем не хотелось.

В карточных играх есть такой термин – «держать за болвана». Так вот – Зюганов на выборах-1996 выступал в роли подобного «болвана». Он походил на дрессированную змею с вырванными ядовитыми зубами, которую возят по провинциальным циркам, вытаскивая на потеху залу из нафталинового мешка.

На другой же день после первого тура выборов журналисты спросили одного из вождей компартии Виктора Илюхина: правда ли, что Ельцин набрал не 35, а всего 27 процентов голосов? А Илюхин – в ответ: да, «определенной информацией, что Геннадий Андреевич на четыре процента получил больше голосов, чем Борис Николаевич», КПРФ располагает, «но я еще раз подчеркиваю: это – слухи».

Ну не бред ли? Повсеместно идут вбросы, на всю катушку включен административный ресурс, людей целыми предприятиями заставляют голосовать за Ельцина. А главные его оппоненты мало того, что не пытаются возмутиться, поднять скандал, дойти до Страсбургского суда, так еще и избирателей своих увещевают: это все слухи, будьте бдительны, товарищи, не поддавайтесь провокациям. (Для наглядности лидер КПРФ в самый ответственный момент не нашел ничего умнее, как… уехать на отдых в Сочи.)

Высшим пилотажем штрейкбрехерства стало выступление Зюганова на пресс-конференции сразу же после завершения второго, решающего тура.

Сначала, нахмурив брови, он грозно объявил, что победа Ельцина была достигнута «в результате грубых нарушений избирательного законодательства… в условиях невиданного информационного устрашения… невиданной мобилизации государственных средств и возможностей». И тут же заявил, что оспаривать итоги выборов не будет, ибо «уважает волю избирателей» и даже послал Ельцину поздравительную телеграмму.

А ведь одного только примера Чечни, где, по официальным данным, к урнам пришли 60 % граждан, тогда как в действительности большинство населения выборы напрочь проигнорировало (это признали даже наблюдатели ОБСЕ), было вполне достаточно, чтобы затаскать противника по судам.

Вся борьба Ельцина против угрозы коммунистического реванша была не более чем боем с тенью.

Правда, немедля возникает встречный вопрос: во имя чего тогда объединялись встревоженные олигархи? На какие такие цели тратились миллиарды предвыборных долларов?

Ответ, мне кажется, лежит на поверхности. Президентские выборы являлись самым обычным, просто очень масштабным бизнес-проектом.

Узкая группка бизнесменов, вложившихся в Ельцина, заведомо ставили на безальтернативную лошадь; взамен они получали неслыханную прибыль в виде проданных за бесценок предприятий, максимального благоприятствования и резкого роста своего влияния. Плюс освоенный миллиардный бюджет.

По сути, олигархи подписали с президентом брачный контракт, по которому реальная власть в стране отходила как бы именно к ним. Во главе этой развеселой компании значился, разумеется, Березовский…

Однако на пути у них оставалась еще одна преграда, обойти которую было никак невозможно: Коржаков.

Отношения Березовского с начальником президентской охраны натянулись еще в феврале 1996-го, когда Борис Абрамович помирился с Гусинским.

«Береза прибежал ко мне после Давоса, – вспоминает Коржаков, – стал рассказывать, что договорился обо всем с Гусем, теперь они будут работать вместе. Я, понятно, возмутился: как же так? Ты сначала мне все уши прожужжал, какой он бандит и мерзавец, чуть ли не убить предлагал, а теперь целуешься в десна. В общем, сказал, все, что о нем думаю, и выгнал из кабинета».

Буквально спустя несколько дней та же сцена повторилась и в кабинете первого вице-премьера Сосковца.

И все равно сжигать мосты Березовский не спешил. Как заправский игрок, он выжидал удобного момента, когда следует вскрыться и выложить на стол флэш-рояль. До последнего дня Борис Абрамович продолжал демонстрировать внешне полную лояльность и уважение к президентскому охраннику.

Однако ситуация начала развиваться по совсем неожиданному сценарию. После того как Ельцин поручил СБП проверить все финансовые потоки штаба, Коржаков, точно почуявшая след гончая, встал в стойку.

Особое внимание его подчиненные уделяли главному казначею штаба, зам. министра финансов Герману Кузнецову. 18 июня сотрудники СБП тайно проникли в кузнецовский кабинет в Белом доме, где по их информации хранился избирательный «общак». Увиденное превзошло все ожидания.

«Вскрыв сейф в кабинете № 2-17, мои сотрудники обалдели, – свидетельствует начальник отдела СБП Валерий Стрелецкий. – Внутри, в новеньких банковских целлофановых упаковках лежало 1,5 миллиона долларов наличными. Рядом – документы: заготовки счетов для перевода предвыборных средств в банки на Багамские острова и в прибалтийские филиалы американских банков. Каждый на 5 миллионов долларов. Как явствовало из бумаг, деньги перечислялись за якобы полиграфические и рекламные услуги. Это явная фикция – нигде в мире нет столь высоких цен. В сейфе хранилось пять таких счетов. Плательщики – банки „Российский кредит“, „Альфа“, „Менатеп“, „Онэксим-банк“ – спонсоры предвыборной кампании».

В кабинете Кузнецова была установлена спецтехника, проще говоря – прослушка. Через сутки она сработала. Как потом оказалось, в помещение вошел зам. начальника отдела «Национального резервного банка», член избирательного штаба Борис Лавров.

Поскольку вокруг этих событий, вошедших в историю под именем «коробки из-под „ксерокса“», накручено и наверчено немало – кто из царедворцев какие только головокружительные версии не выдвигал, – полагаю, самым правильным будет обратиться к официальным материалам следствия.

Из объяснения Б. Лаврова:

«19 июня с. г. в ходе встречи с Кузнецовым Г. С. (утром) на Ильинке (в здании Минфина. – Авт.) была достигнута договоренность, что я возьму из сейфа Дмитриева В. А., заместителя начальника департамента иностранных кредитов и внешнего долга, валюту. Получив через секретаря Кузнецова Г. С. Татьяну ключи от кабинета и сейфа Дмитриева В. А., я зашел туда один. Мной была взята сумма в размере 538 850 долларов США… После этого деньги я привез в Белый дом и упаковал 500 000 долларов США в коробку, а 38 850 – в белый конверт».