Пастыри. Четвертый поход - Сергей Волков

Таким образом рыбалка превратилась в совершеннейший рай: днем на льду, вечером на Киргизской даче, где расторопные жена и теща хозяина и ушицы сварганят, и баньку истопят, и стол накроют, и бутылку поставят.

Это остервенелое гостеприимство, совершенно не связанное ни с праздниками, ни с какими-то выгодами для себя, Илью поразило едва ли не сильнее, чем сама зимняя Волга и рыбалка на ней.

Под свежепойманную рыбку и водочку да после баньки — сидели бы да сидели. Но ровно в полночь бдительные хозяйки безжалостно разгоняли гостей по койкам:

— Вы офонарели, мужики?! Завтра ж на лед!

И на следующий день все повторялось вновь…

В третий раз кое-кто из рыбаков уже пригласил с собой либо «половину», либо «мою девушку» — ну не все ж одним Киргизихам пластаться! Так и повелось: бабы в доме, мужики на льду. А вечером — гулянка с релаксацией…

Нынешняя рыбалка получалась пятой по счету. Своеобразный юбилей. Дрозд с Киргизом, узнав, что московский гость едет не один, пообещали удивить столичных жителей, и Илье оставалось лишь гадать, чего же такое придумали волгари…

До Средневолжска оставались считанные километры, когда на дороге возник, сияя светоотражательными ремнями, гаишник с жезлом.

— Вот ведь, трах тебе в дох! — процедил сквозь зубы Илья. Как и все российские водители, он, даже ничего не нарушив, заранее чувствовал, что добра от стражей порядка ждать не приходится.

— Ч-то-т-кое? — Яна проснулась и завертела головой, протирая глаза. — Пр-ехали? Нет?

— Да вот коллеги твои… Романтики с большой дороги… — сердито фыркнул в ответ Илья, прижимая джип к обочине и останавливаясь.

— Капитан Дорохов! — отработанным жестом небрежно козырнул подошедший гаишник. — Ваши документы.

Пока он рассматривал выданные ему в окно права, Илья, нервно барабаня пальцами по рулю, негромко напевал переиначенную неизвестным остроумцем розенбаумовскую песенку:

Гаишник, отпусти меня, родной!Я, как ветерок, сегодня вольный.Пусть шуршат машины мимоПо мостовой…Совесть береги, ведь ей же больно!

— Аптечку продемонстрируйте, пожалуйста! — прервал увлекшегося Илью капитан, возвращая права.

— Да в порядке аптечка, командир… — завел другую, народно-автолюбительскую, песню Илья, нехотя выбираясь из джипа.

— Все так говорят. А потом — то валидола нет, то бинта, а то и зеленка просрочена…

— Вы серьезно? — Илья открыл багажник и в упор посмотрел на гаишника.

— Совершенно серьезно, — подтвердил капитан, окинул взглядом рюкзаки и сумки, потом углубился в изучение аптечки.

— Огнетушитель у меня есть, страховку вы видели… Машина мытая… За что штрафовать-то будете? — не выдержав, Илья все же нахамил въедливому стражу дорог.

— А вот борзеть не надо! — мило улыбнулся Дорохов, откладывая аптечку. — За что вас оштрафовать — это мы всегда найдем. Вы ж из Москвы? А у вас там, я слышал, все пьяными все время ездят. Да и вы, как я вижу, не трезвы. Поэтому сейчас мы оставим ваш автомобиль тут и проедем в управление на медицинское освидетельствование и экспертизу. Вы меня понимаете?

— А Яна? — тупо спросил Илья.

— А ваша Яна… — охотно объяснил гаишник, — останется здесь сторожить вашу заметную даже в темноте машину. Кстати, тут у нас в последнее время бандюганы из Ульяновской области объявились. Три тачки уже сожгли…

«Что б ты провалился, мать твою!» — Илья с ненавистью сплюнул в снег и послушно зарулил разговор в уже подготовленную капитаном колею:

— Товарищ капитан, может, мы договоримся? А то нас люди ждут. Мы ж к вам каждый год… На рыбалку…

— Люди подождут! Закон есть закон! — окаменев лицом, грозно проговорил Дорохов, отвернувшись. Помолчав несколько секунд, он выдал навсегда заученную фразу:

— Мы, конечно, учитывая ваше раскаяние, можем пойти навстречу и наказать вас в меньшем объеме, нежели предусмотрено законодательством…

— Илья, ч-то-т-ак-д-лго? — Яна высунулась из «Троллера». — Мы-ч-то, н-руш-ли ч-то-то?

— Девушка, оставайтесь в машине! — раздраженно бросил Дорохов, недовольный тем, что его сбили с мысли.

Через мгновение Яна уже стояла рядом с капитаном, демонстрируя ему профессиональный фокус-бабочку с муровским удостоверением.

— Фамилия! Звание! Должность! Завтра же о факте вымогательства денег у нашего внештатного сотрудника будет доложено и вашему начальству, и в региональное управление! — В голосе Коваленковой звенел не просто металл — сталь! И гаишник стушевался…

— Извините, коллеги… У нас месячник… Начальство… Показатели требуют… Я больше никогда… Я вас прошу…

— Ладно, свободен! — бросила через плечо Яна, возвращаясь к машине. — Илья, поехали!

— Ловко ты его! — заведя мотор, Илья быстро разогнал «Троллер» и восторженно хохотнул. — Ну ты и монстр, Янка!

— Да просто не переношу этих тварей, что в ГАИ, что в розыске, что в патрульке… — Коваленкова по-прежнему злилась, ероша непослушную челку.

— Слушай, а ты же ушла из МВД? — Илья левой рукой неумело воспроизвел в воздухе жест, которым Яна открывала-закрывала свое удостоверение.

— Ну да… — девушка усмехнулась, — оно просроченное… Но для таких вот мудаков — в самый раз будет!..

…Вернувшись в патрульную «семерку», Дорохов шумно выдохнул и со злобой ударил кулаком по панели.

— Ты чего, Олег?! — уставился на напарника проснувшийся сержант Гигамов.

— Сучка! Тварь московская! Принесло на нашу голову уродов разных! — продолжал бушевать Дорохов. — И что за день сегодня такой, а? Ёперный карась…

— Что, депутатская охрана пожаловала? — поинтересовался Гигамов.

— Хуже… Муровцы. Опера. Мужик и девка. Девка — старшая. Следят, не иначе. В бегах, выходит, депутат? Хотя-я… Уж больно тачка у них приметная. Не, ничего не понимаю…

— Докладывать будем?

Дорохов с минуту сосредоточенно размышлял, потом почесал переносицу и решительно помотал головой:

— Нет, пусть сами вертятся, как хотят, москвичи муевы! Но чую — хреновая какая-то каша заваривается… Где там у нас пузырь-то? Айда-ка погреемся!

Чутье никогда не подводило капитана Дорохова, но средневолжский гаишник даже не догадывался, насколько хреновой оказалась каша, что заварилась в его родном городе…

В темноте желтый «Троллер» въехал в Средневолжск, и Илья закрутил головой, читая названия улиц.

Поплутав по городу почти час, он уже ближе у полуночи нашел-таки пятиэтажку, в которой жил Дрозд.

— Ты-ж-з-десь-б-ыл, С-усанин! — подколола Илью Яна.