Идеальный план - Роман Конев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роман вскидывал на прощание руку, устало прислонившись к багажнику «Киа». На бирюзовом небе плавали редкие облака. Голову напекло, по спине периодически скатывались капли пота, вызывая холодную дрожь. С подмышками неплохо справлялся дезодорант с запахом розового дерева, зато другие части тела прели от зноя. Носить чёрный костюм в тридцатиградусную жару – настоящая пытка.
Осознав, что соблюдать приличия больше не нужно, он снял пиджак, ослабил ненавистный галстук. Верхняя пуговица рубашки долго не поддавалась, и он чуть не вырвал её. Пекло в салоне автомобиля годилось для того, чтобы жарить на пластике яичницу. Бутылка в подстаканнике нагрелась, вкус тёплой воды вызвал смешанные чувства. Жажду она не утолила, пить захотелось ещё сильнее.
Давно у него не выдавался столь паршивый год. Сначала развод, вызвавший другую напасть – писательский затык, последствия которого он до конца не исправил. Теперь внезапная, чудовищно неправильная смерть друга. Что дальше? Застилающий солнце ядерный пепел с небес?
К нему присоединились Альберт с Антоном – измученные, не выспавшиеся, с лоснящейся кожей мужчины, безмерно тронутые гибелью друга. Эл при этом будто приехал на кладбище сразу после фотосессии для обложки мужского журнала. Волосы уложены, костюм отливал бархатом, рубашка без единой складки очерчивала рельефы упругого тела. На фоне манекенщика Антон выглядел удручающе. Мешковатый костюм висел на полноватой фигуре как после затяжного ливня. Из-под ремня выпирал живот. Судя по торчащим волосам, о геле для волос одарённый музыкант не слышал. Впрочем, ему было наплевать на то, как он выглядел в глазах окружающих. По крайней мере, в это злосчастное утро. Он обмахивал себя рукой, вытирая рукавом катящийся градом пот.
Пришедшие проводить Киру и Вадима в последний путь друзья и знакомые рассосались, стоянка находилась в их полном распоряжении. Эл заслонил солнечный свет козырьком из ладони, обвёл невесёлым взором исчезающие за горизонтом кресты и памятники. Какую бы судьбу ты ни выбрал, всё в итоге сведётся к узкой могиле. Успевай жить, пока не пробил последний час. Жить правильно, разумеется.
Антон не скрывал подавленных чувств. На припухшем от слёз лице поселилась детская беспомощность.
– Выше нос, дружище. – Роман отлепил мокрую рубашку от спины. К вечеру надо перевести дух, привести себя в порядок, выветрить из организма спиртное, которое они собирались принять в память о друге. На исходе дня у него встреча одноклассников, и он не хотел приезжать на неё измождённым. Кто-нибудь обязательно изъявит желание сделать с ним фото. Руководство школы не упустит возможность запечатлеть визит известного писателя к детским корням. – Оставь силы для будущих свершений.
– Я всё думаю, что будет с детьми.
Сыновья Вадима, шестнадцати и двенадцати лет, получили жестокий удар, способный свались с ног любого. Трудно представить, что они чувствовали на пепелище, в чьей утробе оборвались жизни их родителей. Слишком нежный возраст, чтобы становиться сиротами. Младший парнишка не сдерживал слёз во время ритуала захоронения, непрерывно утыкаясь в грудь старшего брата. Ни престарелые отец с матерью Вадима, ни мать Киры не устраивали поминок. Окружив два креста венками, семейство уехало на микроавтобусе, опасаясь, что солнцепёк в любую секунду отправит стариков в обморок. Церемонией руководил дядя мальчишек – младший брат Вадима. Так что дом ребёнка им не грозил.
– Родственники оформят опеку, или как там это называется. Через год к ребятишкам вернётся вкус к жизни. Полностью пережить трагедию детский мозг не сможет, но найдёт выход уменьшить боль.
– Замкнуться в себе – не выход, – произнёс Антон.
– Мы будем им позванивать, одни они не останутся.
– Включи в машине кондиционер, пожалуйста. – Эл бросил пиджак на заднее сиденье. – Иначе мы сваримся по пути.
Они приехали на кладбище на одной машине. Сначала Роман заехал за Антоном к дому его новой девушки, затем они подобрали Эла. Тот справедливо рассудил, что ехать на родстере в обитель мёртвых не лучшая идея.
Писатель дал ему ключи. Вскоре под капотом «Киа» загудел двигатель.
– Что дальше? – спросил Антон. – Эл, ты забронировал столик в ресторане?
– Вообще-то я хотел пригласить вас к себе. Лиз приготовила обед, в холодильнике охлаждается водка. Надо выпить в память о друге хотя бы по пятьдесят грамм.
Эл многозначительно посмотрел на Антона. Пристальный взгляд вызвал у того приступ негодования.
– Не смотри на меня так! Я выпью.
Роман в который раз открыл на телефоне пространное видео совокупляющейся парочки, не до конца понимая, что именно хочет в нём отыскать. Оно пришло в субботу, когда он проснулся поздним утром с больной головой после мальчишника и включил интернет. Воспроизводиться в мессенджере видео отказывалось, пришлось скачать тяжёлый файл в память телефона. Через час после этого видео из чата исчезло. Эта странность по сей момент приводила его в ужас.
Он не замечал за Вадимом привычки выкладывать в чат порно-ролики. Джон в основном отмалчивался, когда они затевали трескотню, периодически отпуская в адрес Антона язвительные шутки. Присущая ему скрытность никак не влияла на отношения внутри четвёрки. Он был органичной частью их квартета, привнося в него долю практичной зрелости. Без хитроумной серьёзности Вадима состоящее из Романа, Альберта и Антона трио превратилось бы в балаган неглубокого ребячества.
Между непристойным фильмом и смертью их друга существовала связь. Любые совпадения писатель сразу отметал в сторону. При ненасытном стремлении вселенной к энтропии, мера хаоса в материальном мире была не безгранична. Ему ли не знать, как мысли приводят к поступкам, а поступки к последствиям, которые вновь порождают мысли, приводящие – вуаля! – к новым поступкам. Они стали зрителями заключительного акта в разбитом на эпизоды полотне. Смерть Вадима и Киры не трагическая случайность, он был в этом абсолютно уверен. В ночь мальчишника на даче разыгралась сцена, начало которой было положено в череде навсегда ушедших дней. И видеоребус, вместе с его таинственным исчезновением, хранил в себе ниточку, потянув за которую можно было размотать запутанный клубок событий.
– Поведай нам, о чём ты задумался, – попросил Эл.
– О двойном убийстве.
– Так я и думал, – Эл с мрачным видом покачал головой. – Послушай меня, Ром, это не сюжет вымышленной книги. Вадима и Киру убил огонь. Или дым, на что я очень надеюсь. Вряд ли это можно назвать убийством с точки зрения уголовного кодекса.
Роман показал ему экран телефона, где обнажённый мужчина накрыл собой обнажённую женщину. Поджарые ягодицы вздымались вверх и опускались вниз с ненормальной скоростью.
– Тогда объясни это!
Эл промолчал. Что-то с этим видео было не так. Но убийство… это он принять не мог.
– Видео отправлено утром. В десять ноль-ноль, – размышлял писатель. – В одиннадцать оно пропало. Пожар, в
