Ржавый Рыцарь и Пистолетов - Ирина Мельникова

Дверь отделения открылась, и Даша вскочила на ноги. Вышла невысокая полная женщина с усталым лицом, в белом халате. В руках она держала мензурку с лекарством и подала ее Даше.

— Выпейте, это валокордин, доктор велел дать, чтобы вы успокоились.

— Спасибо, — Даша залпом выпила лекарство и быстро спросила: — Как Свиридовский?

— Надо готовиться к худшему, — женщина покачала головой. — У него сильное сердце, живет пока, но ранения несовместимы с жизнью. Готовьтесь! — И участливо посоветовала: — Может, вам лучше поехать домой? Я вызову такси! Тут уже звонили из его фирмы. Спрашивали, какие лекарства нужны, надо ли кровь сдать? Сказали, что пришлют охрану. Но завотделением запретил посторонним появляться в реанимации. Так что поезжайте, вам позвонят…

— Нет, нет, — Даша испуганно отшатнулась от нее. — Я здесь… Дома я сойду с ума.

— Смотрите, ваше дело, только тут сквозняки… Окоченеете за ночь.

— Ничего, я привычная, — усмехнулась Даша и уселась на банкетку. — Я вытерплю.

Женщина открыла дверь в отделение. И Даша, спохватившись, вскочила на ноги.

— Постойте, где я могу сдать кровь? У меня вторая группа, резус положительный…

Медсестра остановилась на пороге, печально улыбнулась:

— Успокойтесь, милочка, говорят, полгорода сбежалось для Паши Лайнера свою кровь сдать, — и скрылась за дверью.

Даша осталась одна. Но ненадолго. Минут через десять со стороны приемного покоя послышался звонкий цокот каблуков и тяжелые мужские шаги.

Она почти утонула в своем пуховике, предвидя не слишком приятные объяснения. Но почему-то совсем этого не боялась.

Молодая миловидная женщина с длинными, до лопаток русыми волосами, в пушистой песцовой шубке и в сапогах на высоченных каблуках вывернула на большой скорости из-за угла коридора и остановилась как вкопанная. Но тотчас пришла в себя и сделала вид, что Даши не замечает. Задрав и без того вздернутый носик, она гордо продефилировала мимо и нажала кнопку звонка на дверях отделения.

Следом за ней появился Валерий Абрамович Зайцев, первый заместитель Павла, невысокий полноватый мужчина, шумно отдувавшийся после гонки по коридорам краевой больницы. За его спиной высились два охранника с картонными коробками в руках.

— О, Дарья Витальевна! — воскликнул Зайцев радостно, не в пример Пашиной супруге, даже спиной выражавшей ей презрение. И пожал Даше руку. — Слышал, слышал, как ловко вы уложили эту сволочь! Я справлялся у Полевого, жив, сука такая! Тоже здесь где-то, только в хирургии…

— Не понимаю, — прошептала Даша, — о чем вы?

— Да в городе все говорят о том, как вы подстрелили киллера. Полевой сказал, что его уже предварительно допросили. Молчит пока, сволочь, не выдает, кто Павлика заказал. Но это дело времени, разговорят голубчика как миленького. Теперь им еще и ФСБ занимается. Губернатор звонил, тоже интересовался, как идут дела. Оказывается, президент уже в курсе и велел министру МВД взять дело под свой контроль.

— Что это ты перед ней ковром стелешься, Зайцев, — с обидой в голосе спросила Лилька, — точно не я, а она законная жена? Мне в таких деталях не докладывал.

Зайцев напыжился, хотел что-то ответить, но в этот момент открылась дверь отделения и выглянула все та же пожилая медсестра.

— Что такое? — Однако, заметив коробки, обрадовалась: — Лекарства? Это хорошо! Сейчас Анатолию Михайловичу сообщу.

Охранники шагнули к дверям, но медсестра замахала руками.

— Нет, нет, сюда нельзя, оставьте коробки на пороге. Мы их сами заберем.

Лилька схватила ее за руку.

— А жене, жене можно пройти?

— Жене? — удивилась медсестра. Перевела взгляд за Лилькину спину, скользнула им по Даше и решительно замотала головой: — Нет, никому нельзя, даже господу богу! Сейчас спрошу Анатолия Михайловича, скажу, что делегация пожаловала, может, выйдет, — и снова окинула Дашу взглядом.

Вышел хмурый молодой врач, по сути, сообщил то же самое, что и медсестра рассказала перед этим Даше. Добавил только, что пациент потерял много крови, но переливание затруднено тем, что большинство сосудов спеклось от огня…

— Мы сделаем все, что в наших силах, — сказал он бесцветным голосом. — Сейчас рядом с Павлом Аркадьевичем лучшие специалисты края, профессора. Идут переговоры с Японией, но боюсь, что он перелета не выдержит…

Лилька тихо заплакала, и Зайцев подхватил ее под руку.

— Крепитесь, — сказал сквозь зубы доктор, — право, мне очень жаль. Павел Аркадьевич — замечательный человек, настоящий мужик и борется изо всех сил. — Желваки вспухли на его щеках, он скрипнул зубами и скрылся за дверями реанимации, прихватив с собой обе коробки с лекарствами.

— Пусти меня, — Лилька освободила руку, подошла к банкетке, села рядом с Дашей и снизу вверх посмотрела на Зайцева. — Поезжай в контору, веди переговоры, выясняй все, что нужно, и постоянно держи меня в курсе.

— Девочки, это не дело, — начал было Зайцев, — давайте я вас развезу по домам. Смотрите, что здесь творится! — Он развел руками. — Поехали, выпьем за Пашино здоровье, а?

— Давай, Зайцев, вали скорей! — прикрикнула на него Лилька. — Мы уж тут как-нибудь на лавочке, на пару… с подругой. А выпить, если есть, оставь! Чтобы не окочуриться до утра. И звони, слышишь, звони, не жалей Пашиных денег! — Она вдруг всхлипнула и выругалась грязно, непотребно, так, как редко ругаются женщины.

— Все, все понял. — Зайцев достал из кармана дубленки плоскую серебряную фляжку и подал ее Лильке: — Здесь коньяк, девочки, хороший французский коньяк.

— Спасибо, — буркнула Лилька и угрюмо посмотрела на Дашу: — Так ты и есть последняя Пашкина б…?

Зайцев, услышав не слишком приличное слово, мигом сориентировался и удалился почти на цыпочках, по-английски, не прощаясь.

— Выбирай слова, — сказала сухо Даша, — возможно, это не только ко мне относится.

— Что ты сказала? Что ты сказала? — Лилька уцепила ее за пуховик, но Даша ребром ладони отбила ее руки.

Прекрати визжать! Да, я спала с твоим мужем в то время, когда ты тем же самым занималась с его водителем. Так кто из нас б…? Я хотя бы люблю Павла, а ты?

— Так он, выходит, знал? — растерялась Лилька. — И ничего, ни словом, ни намеком? Знал и даже тебе рассказал? Значит, у вас далеко зашло?

— Далеко, — вздохнула Даша, — но на этом и кончилось, — она кивнула на двери отделения. — Там от меня уходит моя любовь, Лиля!

— Прости, — неожиданно сказала Лилька и погладила ее по руке. — Что мы за дуры-бабы, вздумали мужика делить, когда за него молиться надо. — Она отвинтила пробку и подала Даше фляжку: — Будешь?

— Буду, — Даша сделала глоток, другой и даже не почувствовала вкуса коньяка, зато в голове прояснилось и исчез неприятный озноб, сотрясавший все ее тело с того момента, как она увидела израненное и обожженное тело Павла.