Клятва, данная тьме - Елена Инспирати

– Да как ты можешь такое говорить? Мы не уйдем, пока ты не спасешь его.

Настрой был решительным. Я встала и уперла руки в бока, спину выпрямила и чуть приподняла подборок, чтобы темный не усомнился в моих намерениях. Мне моя светлая суть не позволит сдвинуться с места, пока животное не будет в безопасности.

– Тогда я один уйду.

– Нет, ты не оставишь меня одну.

– Уверена? – он насмехался надо мной.

– Да, ты так не поступишь. И тебе уже не впервой помогать.

– Я лишь выкинул того темного на нашу территорию и спрятал от солнца.

– Это ты называешь «лишь»? Ты ему жизнь спас.

Я уделяла слишком мало внимания этому факту. Тогда он переступил через себя после моих уговоров и выполнил данное обещание. Он мог не делать этого, мог наплевать на мой приступ, но все же поступил так, как было правильно. Что было мотивацией: часть добра внутри или все та же странная забота обо мне? Как бы мне ни хотелось думать, что именно я всему причина, верилось в это с трудом. Темный не состоял из зла от макушки до пят, поэтому нападавший той ночью и был спасен.

– Вероятно, я идиот, раз вообще послушался тебя.

– Значит, побудь идиотом еще раз. Чем дольше мы здесь находимся, тем больше шансов заболеть. Поэтому давай спасем эту кроху и пойдем по домам.

– Я не привык спасать кого-либо, почему ты не можешь этого понять? – он повысил голос.

Как раз таки я все понимала, но верила в него и в свои теории. Ему сложно на это решиться, на добрый поступок у него сработает свой, темный «индикатор».

– Надо с чего-то начинать.

– Аврора, – шипел темный.

– Пожалуйста.

Писк становился громче, беспокойство росло в груди, и я, как обычно, пыталась разглядеть хоть что-то. Темный молча пошел, вероятно, в сторону котенка, зацепив меня плечом. Он точно зол на меня.

Затаив дыхание, я пыталась уловить каждый звук.

– Дерево скользкое, Аврора, если со мной что-то случится, виновата будешь ты.

– Ты зачем меня напугал? Будь осторожен.

Я пошла на мяуканье, будто у меня был шанс подстраховать большого и сильного парня.

– Все хорошо? – Было слышно, как темный забирался на дерево, ругаясь каждый раз, когда нога соскальзывала. Я поняла, что котенок оказался в его руках, когда мяуканье стало громче и радостнее. – Ты справился!

– Возьми его, – он прислонил мокрый комочек шерсти к груди, и я сразу обхватила его руками, попыталась спрятать от дождя.

– Спасибо, что помог ему.

– Идем домой.

Больше половины пути мы молчали, только изредка я пыталась разбавить атмосферу или темный, выплескивая эмоции, ворчал из-за любой запинки, как в старые добрые времена. Один раз я слишком сильно наступила на лужу, и брызги попали на него. Можно было представить его недовольство.

Когда мы дошли, темный сказал:

– Сейчас я подниму вас, только его не вырони.

– Подожди-подожди, я не могу его взять.

Об этом я совершенно не подумала. Что скажет семья, если увидит котенка, которого вечером не было?

– Тогда зачем я лез за ним?

– Какого он цвета?

– Черного.

– Я даже не смогу спрятать его до обеда, а потом сделать вид, что нашла во время утренней прогулки.

– Просто выкинь его.

– Ты должен взять его себе.

После моих слов не хватало только того, чтобы небо разразило громом. Предложение звучало абсурдно даже для меня.

– Так, все, я пошел. – Шкала его раздражения, кажется, была готова взорваться.

– Подожди, – одной рукой я схватила его за одежду. – Ты должен это сделать.

– У тебя окончательно поехала крыша. Я ничего не должен.

– Нельзя его выбросить. Он же совсем беспо– мощный.

– Мы не заводим домашних животных, как на меня смотреть будут? Животные живут на улице, да, их из-за этого мало, но таковы условия. Хочешь, чтобы я сдох вместе с ним?

– Нет, хочу, чтобы вы жили вместе.

Темный сделал глубокий вдох и на выдохе произнес:

– Я не буду брать его себе.

– Это мальчик или девочка? – решаю слегка отвлечь его.

– Мне было как-то неинтересно.

– Ну не вредничай. – Я протянула котенка вперед.

– Девочка это. Довольна?

– Да, ты должен взять ее. Назовешь Авророй. Будешь о ней заботиться, – говорила я максимально веселым и добродушным голосом. Был ли у меня определенный план, как навязать малютку ему? Нет, но я твердо решила добиться своего.

– Мне одной Авроры хватает.

– Ну, еще одна не помешает. Столько радости в твоей жизни еще никогда не было.

– В моей жизни вообще никогда радости не было, и сейчас ее не прибавится.

– Две милые Авроры.

– Противные.

– Ты не можешь бросить ее, как и меня.

– Откуда эта уверенность? – на шкале раздражения появилось еще одно деление.

– Я… просто знаю.

Просто знаю. Прекрасно, Аврора. Дар убеждения явно обошел тебя стороной.

Перспективы не были радужными, я стала подозревать, что котенок не будет спасен. Когда это появилось в моей голове, я почувствовала легкое недомогание. Опять приступ.

Это не было сделано специально, я не пыталась разыграть сцену. Меня правда просто начало тошнить и немного шатать, будто не ела несколько дней.

– Я заберу ее.

Столько злобы в одном предложении я еще не слышала. Начал работать его «индикатор».

– С тобой точно все будет хорошо?

– Аврора, не выводи меня! Положи кошку на землю и забирайся в окно!

Передо мной снова был темный во время той самой ночи. Злой и желающий меня прикончить.

Я сделала, как он велел, а после он начал суетиться: темный торопился, толкал, не церемонился. Шкала его раздражения пробила верхушку. В комнату меня впихнули и совсем не так аккуратно, как обычно.

Повернувшись лицом к окну, я обеспокоенно спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

– Окно закрой и иди спать.

– Скажи, что все будет хорошо.

– Закрой окно, пока я тебе не помог!

Крик, полный ярости, мог разбудить всех вокруг. Я захлопнула дверцу, сползла на пол, не включив, как обычно, ночник или фонарик.

Он испытывает боль, когда помогает другим? Что происходит с ним, когда он делает противоестественные для него вещи? У меня было много вопросов для него, но я впервые за все наше общение почувствовала что-то сильнее банального любопытства и интереса к его персоне, и это – сочувствие.

Когда мне было плохо, темный делал все, чтобы помочь. Но эти действия приносили вред ему, а он терпел и молчал об этом, подавлял борьбу внутри. Только агрессия сигнализировала о том, что ему плохо. Нужно было узнать у него подробности и найти решение.

Я не хотела, чтобы он страдал.

Собственный