Любовь на карантине (ЛП) - Карлан Одри

Господи, я все испортила. О чем я только думала? Думала ли я вообще?

Наверное нет. Точно так же, как моя мама все время жалуется. Моя голова витает в облаках, ведя частные беседы с вымышленными персонажами.

Глядя на это сейчас, мне так о многом нужно сожалеть.

Слезы подступают к моим глазам, но я уже достаточно выплакала. Сейчас не время для того, чтобы валяться в моей жалости к кому— то. Нет, мне нужно действовать. Ползти на коленях, если придется, и вернуть своего мужчину. Чего бы это ни стоило.

Выскользнув из кровати, я беру его халат из— за двери ванной и надеваю его, прикрывая свою тонкую майку и трусики. Найти его ключи несложно. Они висят на крючке у двери. Я беру ключи, затем беру флешку, которую сделала для него. Движимая миссией, я выхожу в пустой коридор и запираю дверь в квартиру Джейка. Затем я возношу небольшую молитву, чтобы Эван в гневе не запер дверь моей квартиры.

Эврика! Я поворачиваю ручку и открываю ее, стараясь вести себя как можно тише. Я стараюсь двигаться незаметно, когда закрываю и запираю ее за собой.

Я на цыпочках прохожу по своей квартире, замечая, что ничего не изменилось с тех пор, как я покинула ее несколько дней назад. Боже, кажется, это было целую вечность назад. Как может так много произойти за такой короткий промежуток времени? Укол печали пронзает мое сердце при мысли о том, что я могу снова оказаться здесь одна, если все пойдет не так, как надо.

Проглотив свою печаль и страх, я добираюсь до своей спальни. Эван спит на спине на том, что я считаю его стороной кровати. Его грудь обнажена, волосы растрепаны, а губы едва приоткрыты. И все же я замечаю, как он хмурит брови, как будто даже во сне он не может найти настоящего покоя.

Мое сердце колотится в груди, как таран, когда я снимаю халат и вешаю его на спинку стула. Пробираясь на другую сторону кровати, я откидываю одеяло и проскальзываю внутрь.

Эван не шевелится. Нет, пока я не подползаю к нему и не закидываю ногу на его ногу, а руку на его живот.

— Ммм, закончила писать, детка? — Эван бормочет, очевидно, не помня, что произошло ранее этим вечером.

Я вздыхаю и устраиваюсь поудобнее.

— Я люблю тебя, и мне так жаль, Эван, — шепчу я, нуждаясь в том, чтобы он не только знал это, но и чувствовал это до мозга костей так, как чувствую я.

Его тело застывает в моих объятиях, и мое сердце сжимается, а в горле пересыхает.

Он убирает мою руку, отталкивает мою ногу и садится, откидываясь на спинку кровати. Через несколько секунд на моей тумбочке загорается лампочка, и я действительно вижу последствия своего предательства.

Его глаза уставшие и покрасневшие, под ними темные круги, которых раньше не было. На его лице написано страдание.

Эти надоедливые слезы возвращаются с удвоенной силой, когда я сажусь, скрестив ноги.

— Мне нужно, чтобы ты позволил мне говорить.

Он качает головой, и его челюсть сжимается.

— Сэди.

Я протягиваю руку и хватаю его за бедро.

— Пожалуйста. Когда ты облажался, я позволил тебе высказаться. Если тебе не нравится то, что я собираюсь сказать, ты можешь вышвырнуть меня из моего собственного дома.

Это заставляет его губы подергиваться, но он продолжает молчать.

Я сглатываю, выпрямляю спину и смотрю прямо ему в глаза.

— Ты прав. Я все испортила. Большую часть времени. Сначала я даже не понимала, что делаю. Авторы постоянно черпают вдохновение в своей жизни.

Он делает движение, чтобы заговорить, но я слегка прижимаю два пальца к его губам и качаю головой.

— Это не оправдание, и это не меняет того факта, что я была неправа.

Я шмыгаю носом, когда две слезинки скатываются по моим щекам.

— Это было так неправильно. Когда ты ушел, мое сердце осталось с тобой, потому что теперь оно принадлежит тебе. Я отдала его тебе, и я никогда не захочу его вернуть.

— Сэди, детка… — шепчет он, звуча эмоционально опустошенным.

— Нет! Мне нужно, чтобы ты знал, что я сделала это не нарочно. Я говорила тебе, что у меня была долгая борьба с писательским блоком. Затем этот горячий футболист переезжает в соседнюю комнату во время пандемии, и бац! Муза вернулась. Честно говоря, я понятия не имела, что наша собственная история любви разыграется таким образом, но все прошло так хорошо, что я просто продолжала идти вперед. И ты прав, это почти пересказ нашей истории, и я не хочу, чтобы случайные люди знали, как мы встретились и полюбили друг друга. Люди, которые важны для нас, знают, да. Не весь мир. Это слишком личное, слишком особенное. Как будто отдаем им частичку своего сердца. Я не понимала этого, пока ты не нарисовал для меня эту картину.

Еще больше слез льется, когда он протягивает руку, но я отступаю, встаю с кровати и беру его халат.

— Не уходи, милая. — Его голос надломлен и полон желания.

— Я не такая. Я тебе кое— что принесла. — Я вытаскиваю флешку из кармана, подхожу к его стороне кровати и протягиваю руку открытой ладонью. — Я хочу, чтобы у тебя было это. Это единственный сохранившийся экземпляр книги. Я удалила все остальные. Я отдаю его тебе. Я никогда не опубликую это. Никогда, — задыхаюсь я. — Пожалуйста. Я опускаюсь на колени, готовая умолять и умолять за моего мужчину. — Просто не позволяй этому стать нашим концом, потому что я не думаю, что смогу это пережить. Не после того, как у меня была любовь всей жизни.

— Поднимайся сюда. — Эван тянется ко мне и сажает к себе на колени.

Я оседлала его и рыдаю, уткнувшись ему в шею.

— Я так сильно люблю тебя. Я не могу потерять тебя. Я никогда не захочу потерять тебя.

Он прижимает меня к себе так крепко, что мы, возможно, слились воедино. — Ты не потеряешь меня. Никогда, Сэди. Ты моя, а я твой. После того, как я был без тебя этим вечером, я больше никогда не хочу испытывать это снова. Ты стала частью меня.

— Мне так, так жаль, — рыдаю я, уткнувшись в его кожу, мои слезы смачивают его шею и грудь. — Я ненавижу себя за то, что я сделала. Вот так рисковала нашей любовью.

Он запускает пальцы в длинные волны моих волос и обхватывает мою голову, заставляя меня отступить от моего идеального укрытия на его шее.

— Ты сделал это ненарочно, и наша история любви особенная. Я вижу желание поделиться чем— то таким прекрасным, но я согласен. Это наше, а ты отказываешься от единственного экземпляра своей книги, приходишь сюда, плачешь рекой? Этим все сказано. Это доказывает, что я для тебя важнее всего на свете. И Сэди, я чувствую то же самое. Я бы отдал все ради тебя. Чтобы ты была в моей жизни, в моей постели, как моя вторая половинка. Я планирую жениться на тебе, когда все это закончится, милая. Между нами больше ничего плохого не будет.

Он хочет жениться на мне.

Я взрываюсь в очередном приступе душераздирающих рыданий.

— Иди сюда. — Он прижимает меня к своей груди, пока слезы и печаль не утихают, и мое дыхание не начинает нормализоваться. — Ты закончила? Могу я поцеловать тебя сейчас?

Я улыбаюсь, поднимаю голову и киваю.

Он захватывает мой рот в сладчайшем прикосновении губ к губам. Я вздыхаю в ответ на его поцелуй, и он проникает глубже, его язык дразняще скользит по моему в серии длинных, а затем коротких облизываний.

— Ты знаешь, что самое лучшее в ссоре? — шепчет он, скользя языком по моей шее, прежде чем прикусить мочку уха.

Я ахаю.

— Что?

— Примирительный секс. Много— много примирительного секса.

Он толкает свой твердый член в мой центр.

— О, черт возьми, да! — Я прижимаюсь к его эрекции, когда он опускает обе руки в заднюю часть моих трусиков и ладонями сжимает мою задницу.

— Долой, сейчас же! Дай мне мои красивые сиськи, — требует он, и я быстро подчиняюсь.

Я срываю с себя топ, поднимаю одну из своих грудей и скармливаю ее своему мужчине. Он с наслаждением посасывает кончик, рыча от усилий.

— Другую, — рявкает он.

Он сосет и проводит языком по другой моей груди, в то время как я двигаюсь в такт его толчкам, усиливая свое желание во сто крат.