Долгий путь в лабиринте - Александр Насибов

Истина заключалась в том, что Тулину были остро необходимы эти несколько дней в Баку. Приезд сюда за трое суток до отплытия "Боевого" был специально спланирован разведкой.

Итак, все получилось как надо. Трое суток с рассвета и до темноты он и Белявская, что называется, обшаривали город. Чету заграничных коммерсантов можно было видеть в старинной крепости и крохотных шашлычных и чайханах в нагорной части города, в древнем храме огнепоклонников и на курортном северном побережье Апшеронского полуострова и, конечно, в музеях и театрах. Их возили на нефтяные промыслы Сураханов и Биби-Эйбата, которыми особенно гордятся бакинцы, показали и "Белый город" - средоточие заводов, не менее знаменитых, чем нефтяные промыслы. И всюду Тулин фотографировал. Не сам - упаси Боже! Его собственная камера оставалась в гостиничном номере, а снимки делал специально нанятый фотограф, служивший в туристском агентстве. Уж он-то знал, что можно снимать, а чего нельзя. Тулин обещал хорошо оплатить труд фотографа и переводчика, который тоже обслуживал иностранных туристов. И слово свое сдержал.

Поведение гостей настораживало: деловые люди, твердят, что у них каждый час на учете, сетуют на то, что должны несколько суток ждать парохода, и тут же отвергают предложение воспользоваться самолетом. Коммерсант объясняет, что его жена плохо переносит полет. Но ведь путь из Хельсинки в Москву они проделали по воздуху!

Подозрения усилились, когда стали очевидны неуемное любопытство, дерзкая назойливость иностранца. Много раз Тулин подходил к черте, за которой срабатывает система защиты безопасности государства. Но он так и не переступил эту черту.

Это не входило в задачу, более того, категорически запрещалось теми, кто планировал операцию. Тулин должен был вести себя так, чтобы привлечь внимание контрразведки - и только. За ним будут смотреть в оба глаза. Быть может, выдворят из страны. Но больше он ничем не рискует.

Ему не сказали, зачем вся эта затея. Но он и сам догадывался, что в эти дни поблизости действовал еще один агент - тот, которому он, Тулин, должен был помочь остаться невидимым и неслышным...

Сейчас, сидя в судовом ресторане, он как бы заново переживал события последней недели, возносил молитвы небу за то, что все хорошо обошлось.

Интересно, подумал он, чем же занимался тот, другой?

И вдруг он вздрогнул. Он вспомнил о гигантском нефтяном пожаре.

Уже были выпиты четыре рюмки. Хотелось еще - за время, проведенное на своей бывшей родине, он не прикасался к спиртному. Теперь можно было чуточку ослабить режим. Но - чуточку: он должен был до конца играть свою роль, до возвращения в Германию.

Тулин расплатился, пошел к трапу.

Вот и палуба. Ступив на нее, он будто прирос подошвами к доскам настила. Он был убежден, что берег давно скрылся за горизонтом и вокруг нет ничего, кроме воды. Оказалось же, что пароход лежит в дрейфе неподалеку от горбатого Наргена и возле борта судна прыгает на волнах катер с зеленым флагом на гафеле.

На палубе появилась группа людей. Советский морской офицер и два моряка с винтовками сопровождали пассажира - дородного мужчину лет пятидесяти, в очках с сильными стеклами. Тулин видел этого человека в помещении таможни, когда производился досмотр багажа пассажиров.

Человек нервничал, совал пограничникам свои документы, то и дело показывал на часы. Командир пограничников улыбался и на плохом французском языке объяснял, что должен выполнить приказ и доставить господина на берег - в документах какая-то неточность, нужны объяснения. Когда все уладится, гостя отправят в Иран на самолете - он нисколько не опоздает.

Офицер подвел задержанного к борту и здесь, все так же улыбаясь, надел на него наручники. Он извинился: таковы правила службы, исключений не делается ни для кого.

Задержанного спустили в катер, туда же переправили и его чемоданы - на палубу парохода их вынес еще один пограничник.

Тулин стоял у борта и не мог оторвать глаз от катера. У него уже не было сомнений: чекисты арестовали агента, на которого они, Тулин и Стефания, работали все эти дни и который устроил нефтяной пожар. Но если это так, то резонно предположить, что советской контрразведке каким-то образом стала известна вся операция и, значит, все ее участники...

Из каюты катера, куда увели арестованного, появился командир пограничников, ухватился за трап, свисавший с борта "Боевого". Вот сейчас он поднимется на палубу парохода за очередной своей жертвой... Тулин облился холодным потом. Он готов был прыгнуть в волу. Что угодно, только бы не оказаться снова в лапах чекистов!..

Но страхи были напрасны. Моряк лишь перебросил конец трапа за борт. Вот он притронулся к кнопке сирены, помахал рукой капитану парохода. На катере взревел мотор, маленькое судно резко набрало ход и, оставляя за кормой высокий бурун, устремилось к берегу.

Палуба под ногами у Тулина затряслась. Это пришли в движение корабельные машины. Пароход продолжал путь.

А Тулин все глядел вслед суденышку пограничников. Не оставляла мысль: сейчас там допрашивают снятого с парохода человека и тот, спасая себе жизнь, начинает давать показания. Ведь могло быть так, что он видел Тулина или Стефанию в одном из учебных центров секретной службы Германии, а потом опознал их в таможенном зале или при посадке на пароход. Опознал и догадался, какую работу они здесь выполняли!..

Тулин судорожно сглотнул, полез в карман за папиросами, но задержал руку. Внезапно ударил сырой, пронзительный ветер. Первый же его порыв сорвал с волны гребень, швырнул на палубу. Тулина окатило с головы до ног. Невольно он посмотрел туда, где должен был находиться Нарген. На горизонте был лишь желто-лиловый клубок туч. Это шел шторм.

Он спустился в каюту. Стефания спала в кровати, закутав голову в простыню. За иллюминатором уже вовсю бесновалось море, а здесь было тепло и тихо. От Стефании исходила какая-то безмятежность, спокойствие. Он поглядел на нее, усмехнулся. Как всегда, разделась догола. Вот уж для кого не существует времени, обстоятельств...

Порыв ветра и большая волна обрушились на пароход. Тот задрожал, будто изо всех сил сопротивлялся напору стихии. Стефания высунула голову из-под простыни.

- Боже, что это?

- Подул сильный ветер, - сказал Тулин. - Очень сильный ветер, только и всего. Спи, теперь все хорошо.

- Тебе нравится, что разгулялся ветер? - Стефания широко раскрыла глаза. - Ты в своем уме?

Тулин слабо улыбнулся. Он был разбит, опустошен. Казалось, не смог бы двинуться в кресле.

Вот так же он чувствовал себя в день, когда пришло сообщение о смерти Лелеки. Подумать: чудом вызволили его из чекистской тюрьмы, вывели за пределы города, и когда, казалось бы, все самое трудное позади, он нашел гибель в двух верстах от базы Шерстева!.. А вскоре стало известно о разгроме самого отряда и второй банды, спешившей на соединение с Шерстевым. Это была катастрофа. Рухнули последние надежды на переворот, целью которого являлось отторжение от большевиков юга России!

Ниточка воспоминаний прервалась. Захотелось курить. Тулин пошевелил рукой. Стефания поняла, передала папиросы и спички.

Она сидела в углу постели, подобрав под себя ноги, и тоже курила.

У них сложились странные отношения. Он не собирался жениться на ней, и она это знала. Но вот пятнадцать лет миновало, а их связь продолжалась, хотя и с перерывами. И всегда инициатива принадлежала ей, Стефании. Это она разыскала его в самом конце 1919 года, когда в уезде все шло кувырком - чекисты добивали остатки контрреволюционных отрядов и банд, - разыскала в крохотном рыбачьем селении близ Одессы. Он договорился с контрабандистом-греком и уже готовился на его фелюге переправиться в Болгарию. И вот она нашла его, кинулась на шею... Она была одна - врач Белявский все еще сидел в ЧК.

Фелюга была в пути почти трое суток - сперва мешал противный ветер, затем грек сбился с курса. Словом, когда наконец суденышко ткнулось носом в берег, у них едва достало сил вылезти на сушу...

- Иди ко мне, - сказала Стефания.

Тулин покачал головой.

- Иди же. - Она потянулась, зевнула. - Я жду, Борис!

- Спи, - сказал Тулин.

Ветер и море снова обрушились на пароход. Он стал крениться. Иллюминатор в каюте не был прикрыт. Вода ударила в него, с шумом плеснула по полу. Стефания вскрикнула. Тулин сделал попытку встать с кресла - и, не смог.

- Затвори, - сказал он.

Стефания сбросила простыню, скользнула к иллюминатору и завинтила зажимы стеклянной крышки.

- Что с тобой? - сказала она, вернувшись на кровать. Нездоровится?

- Хороший шторм, - сказал Тулин. - В шторм маленькие пограничные катера должны спешить к берегу. Они не могут думать ни о чем другом, кроме как о собственной безопасности. Очень хороший шторм.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Пришло время восстановить некоторые события, случившиеся в Баку в канун пожара нефтяного фонтана и во время самого происшествия.