Сапфир - Ясмина

Раттибор отскочил в сторону, пропуская атаку разъяренного белого вербера, и прыгнул ему на спину. Генерал покачнулся, завалился на бок, и нам почудилось – вот сейчас челюсти Раттибора сомкнутся на горле захватчика.

В холле воцарилось звенящее беззвучие, готовое взорваться восторженными криками.

Но не тут-то было.

Белый вербер сжался пружиной и выпрямил правые лапы. Толчка хватило, чтобы Раттибор не дотянулся до шеи врага. Следующим движением, генерал перевернулся на спину и пихнул противника уже всеми лапами.

Раттибор отскочил назад, чтобы не упасть и приземлился точно на лапы.

Становилось ясно – быстро бой не закончится. Поединщики друг друга стоили.

Еще некоторое время они атаковали, лавировали, толкались, сцеплялись мертвой схваткой и снова расходились. Невредимые, но сильно уставшие, верберы кружили друг вокруг друга снова, хотя прошло уже больше двух часов.

Я даже не заметила, как пролетело время. В приемном появилось всего два пациента. Мальчик-верпантера с обожженым ухом – кажется, неудачно пользовался зажигалкой или запускал фейерверки и тучная верберша со сломаным пальцем. И опять нас с Риком опередили – не дали заняться больными.

Что ж. Я чувствовала лишь благодарность. После сумасшедших смен последней недели и вчерашнего полевого выезда мы и, правда, заслужили немного отдыха.

Бой тянулся еще три часа. И ближе к концу оба вербера едва держались на ногах. У Раттибора была рассечена рука, а у генерала –на спине зияла рваная рана.

Мы прильнули к экрану, глядя, как неловко махаются поедищинки, как пропускают удары и валятся на смятую траву, вновь окропленную красным.

Толпа белых верберов застыла. Малышня, лет четырех-пяти перестала носиться и дергать взрослых. Даже самый маленький член племени – двухлетка, едва стоящий на ножках, прижался к маме и затих.

Закончилось все быстро, но неожиданно для всех.

Поединщики собрались с силами, тяжело опустились на четыре лапы и бросились друг на друга.

Встретились, покатились по траве и спустя несколько минут, когда клубок тел остановился, мы все ахнули.

Поединщики вцепились друг другу в шеи. Оба, одновременно.

Из ран лениво потекла кровь. Верберы застыли, не зная, что делать дальше.

Некоторое время они медлили, не вгрызаясь в чужую плоть окончательно, в ожидании помощи.

Наконец, на поле опустилась громадная, белая машина – туда поместился бы весь персонал нашей больницы и даже половина пациентов стационара. Из авто вышли уже знакомые нам вожди племен перекрестья.

Маллес выступил вперед, махнул белым флагом и провозгласил:

– Ничья! А ну разойдись!

Поединщики расслабились и откатились в разные стороны.

Белый медведь тяжело поднялся на ноги – его качало от усталости, обратился и спросил только:

– И что же теперь с нами?

На его осунувшемся лице читалась готовность принять любой исход.

Белые верберы у палаток в ужасе уставились на Маллеса, встревоженно зашептались, кивая в его сторону. Двухлетка заплакал, шмыгая в мамино платье.

Захватчики боялись, что их отправят назад, в нижние миры, умирать.

– Граждане перекрестья! Братья и сестры, соседи и друзья! – голос Маллеса пронесся по полю , и мы все знали – каждый местный житель прильнул к энергоэкрану, слушая речь вожака среди вожаков. – Мы приняли решение. Белым верберам можно остаться на перекрестье, поселиться здесь, на приграничных землях, отгороженных от наших, основных городов и поселков горной грядой. Возле нее, за ней и чуть дальше уже выставлены пограничные посты, сотканы охранные заклятья всех видов. Если хоть один белый вербер покажется там, смерть ему. Будь то ребенок, женщина или еще кто-то. Но мы оставим будущим соседям все необходимое для жизни. Поможем отстроить приемлемые жилища, проведем воду и снабдим энергией.

Здесь же мы оставим несколько устройств связи, чтобы жители резервации могли вызвать наших медиков и даже воскрешателей. Вы согласны? – вопрос к генералу захватчиков казался излишним, формальным.

По тому, как расслабились и заулыбались мужчины, женщины и дети нижних, по тому, как посветлело лицо главаря, было ясно – никто не возражает. Двухлетний малыш затих и прижался к маме.

– Сегодня же вечером мы пришлем рабочих для отстройки поселка, – продолжил Маллес. – Вы же должны представить нам совет вождей. Не одного, военначальника, а нескольких альфа-оборотней, к которым мы будем обращаться в случае необходимости.

Генерал кивнул и произнес:

– Спасибо. Мы принимаем условия и благодарим вас за все.

Маллес вернул кивок, остальные вожди поддержали его.

Вожаки среди вожаков вернулись в машину, Маллес помог Раттибору залезть туда же, и белая громадина взмыла ввысь.

Генерал поднял руки в воздух и заорал во всю глотку – так, как, наверное, кричала нижняя орда в дни побед. Белые верберы подхватили, и по полю пронесся восторженный крик. Крик новых жителей перекрестья. Пусть пока отчасти бесправных, но уже членов нашего сообщества.

Эпилог

– Та-ак! Дракона в десятую операционную. Неразлучников – в пятую. Мы с женой придем лично. Аннарзия и Раллем – на выезд к белым верберам. Там ребенок упал в ущелье. Друзья пытались его спасти и тоже угодили в западню. Ваша задача помочь спасателям вытащить ребят, и оказать помощь на месте. Судя по всему у двоих сломан позвоночник, значит, везите срочно сюда. Всем ясно?

Я смотрела, как муж командует в больнице и думала, что наша жизнь не изменилась, разве что стала немного лучше, веселее и гораздо счастливей.

Через месяц после знаменательной схватки Раттибора с Ронаном – главарем белых верберов, мы с Риком поженились.

Вся больница гуляла на свадьбе, а дежурные сменяли друг друга, уходя с корабля на бал и обратно.

По счастью, никаких серьезных происшествий в тот день не случилось. Пациентов было немного, будто сама судьба благословляла нас, позволяя немного расслабиться в самый прекрасный день нашей жизни. Моей так точно.

А потом все закрутилось снова.

Мне выдали диплом, и даже не Рик – власти перекрестья официально назначили меня помощницей главврача.

Никто не возражал, никто не сомневался во мне как в специалисте.

А спустя еще полгода Кармелия наконец-то нашла дорожку к сердцу Вагра. Долгое время он сторонился маргонки, но девушка не сдавалась. Помогала в лаборатории, была на подхвате, приносила ученому домашнюю еду. И сердце дракона понемногу начало оттаивать.

На знаменитой равнине «нижних верберов», как прозвали ее в народе, раскинулся новенький коттеджный поселок.

Одноэтажный, белокаменный он сразу выделялся на фоне зеленых лесных чащоб и золотистых полевых колосьев.

Вокруг раскинулись сады. Плодовые деревья зацвели, не дожидаясь весны, и заплодоносили быстрее положенного – Вагр постарался со своими знаменитыми зельями.

В резервацию доставляли еду, инструменты и все, что нужно для жизни.

Взамен белые верберы заготавливали блюда из кореньев, поставляли в рестораны и кафе свежую дичь и даже рыбу из одного горного озера. Она стала настоящим деликатесом.

Постепенно жизнь на перекрестье налаживалась.

Все понимали, что нам еще долго придется приспосабливаться, учиться сосуществовать бок о бок с теми, кто убил немало дедов и прадедов жителей перекрестья. Осознавали, что далеко не все и не сразу примут белых верберов как соседей, начнут относиться к ним хотя бы без гнева и неприязни. Но все это дело наживное.

Я же была безумно счастлива со своим василиском.

Словно поймав мои мысли, Рик подскочил, обнял, крепко поцеловал в губы, так что стало горячо, томно и захотелось гораздо большего, прямо тут и сейчас.

Василиск напрягся – возбужденный, каменный. Гон миновал, но страсть его ко мне не утихла. Рик вздохнул, чмокнул в щеку и отстранился:

– Ну что ж! Идем спасать неразлучников! На то мы и воскрешатели! – объявил бодро и потянул меня в пятую операционную.

Сзади засеменили Латифа с Гортензией. Маргонка тянула тележку с инструментами, верлиса – тележку с целой горой пакетиков донорской крови, питательного раствора, антибиотиков и снотворного.

Я обернулась и снова почувствовала, что именно здесь всегда было мое место. Ну пусть не всегда, но теперь уж точно.