Тонкая структура (СИ) - Хьюз Сэм

Мне нужно понять, куда мы летим.

Кабина пилота, к счастью, до сих пор находится внизу практически отвесного прохода. Самолет, однако же, продолжает свое бесконтрольное рыскание — от севера к востоку, от востока к югу и, наконец, от юга к западу — совершая полный оборот за одну секунду. Небо Митч видит лишь краешком глаза и сквозь крошечные смотровые отверстия, поэтому у него нет ни единой возможности привязать движение судна к какой-либо системе координат. Ему известно лишь, что какая-то незримая, флуктуирующая сила тянет его вправо.

Он пытается отключить связанную с равновесием часть мозга и объективно взглянуть на окружающее пространство. Вниз по проходу — значит вперед. Вверх по проходу — назад.

Остов самолета издает кошмарные, пробирающие до костей звуки. Он не рассчитан на то, что его будут толкать люди со сверхсилой. Корпус, конечно, может выдержать и куда бóльшие нагрузки, но только если они действуют на структуру в целом — а вовсе не на пару точечных контактов размером с человеческую ладонь. Тем не менее, благодаря усилиям Арики, которая тянет судно за кончик левого крыла, постепенно корректируя вышедшее из-под контроля рыскание, центробежная составляющая начинает уменьшаться и в итоге сходит на нет. Два из трех, — думает Митч Калрус в тот самый момент, когда, сбросив накатившую на глаза пелену, отпускает опорную стойку ближайшего кресла и ударяется носом о дверь кабины пилота. Теперь Арике остается разобраться лишь с тем фактом, что прямо сейчас самолет, под углом где-то в восемьдесят градусов, несется к земле со скоростью в 0.8 маха.

Митч просовывает голову сквозь дверь, ведущую в кабину пилота. Увидев, что внутри есть место, он отклоняется назад, переключает все свое тело в нематериальный режим и проскальзывает внутрь, одновременно освобождаясь от своей страховочной привязи ради большей свободы движения. Одно из кресел занято пилотом. Он полулежит, навалившись телом на приборную панель. Следов второго пилота нет. Митч соскальзывает вниз, ударяется ногами о панель управления и, изо всех сил стараясь удержать равновесие, не задев каких-нибудь важных на вид переключателей, отталкивает бессознательное тело от штурвала. Митчу с трудом удается переместить пилота на пол и занять его место; уперевшись ногами в панель управления, он берется за штурвал и начинает тянуть его в обратную сторону.

На приборной панели вспыхивают красные предупреждающе индикаторы. Показания альтиметра размыты до нечитаемого состояния. Краем глаза он то и дело замечает темно-зеленые вспышки, которые исчезают спустя долю секунды.

Крылья все еще прикреплены к фюзеляжу и продолжают удерживать самолет в в воздухе. При горизонтальной скорости девятьсот километров в час стальная птица остается в небе, поэтому проблему представляет лишь тангаж самолета, который, однако же, постепенно начинает выравниваться, благодаря поддержке, пусть небольшого, но все-таки сверхчеловека, поднимающего судно за нос, и неопытным командам Митча, который тянет управляющие поверхности вверх настолько быстро, насколько это позволяет машина.

Тело Арики работает почти на максимальной скорости. Тридцать секунд Митча в ее восприятии растягиваются почти до двух часов. Происходящее ее даже немного расслабляет.

Неотложность ситуации ей совершенно неведома. Она и понятия не имеет, с какой силой они врежутся в землю.

В лучшие времена, еще до обретения сил, молодая Арика Макклюр вполне могла прокатить на закорках своего старшего брата Роя, весившего немногим меньше 70 килограмм. С тех пор ее телосложение по сути не изменилось и лишь дополнилось стабильным, четко отмеренным потоком энергии, благодаря которому ее сила теперь умножается на два в восьмой степени. Это дает ей доказанную и проверенную способность к подъему грузов массой чуть меньше восемнадцати тонн. Но типовой Боинг 747 весит все шестьдесят.

Когда до земли остается меньше пятисот метров, Арика понимает, что они не справятся. Отделившись от передней части самолета, она направляется к правому крылу и пытается его оторвать, чтобы уменьшить вес свой ноши, но алюминиевый сплав лишь мнется в ее руках, превращаясь в пластичную и прочную массу, которая совершенно не поддается разрыву. Ей не хватает сил. Джейсону это бы наверняка удалось. Но Джейсона здесь нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прямо по курсу Арика и Митч одновременно замечают одну и ту же долину. Арика направляет туда самолет. У ближнего края долины располагается гора, но если ее удастся миновать, они просто ударятся днищем о дальний склон и съедут по нему вниз до полной остановки; тогда есть шанс, что половина пассажиров и экипажа останется в живых. Таков план.

Не план, а жалкое подобие.

Митч тянет на себя оба дроссельных рычага, уменьшая подачу топлива до минимума. Последние тридцать секунд он только и делал, что держался за штурвал. У него было время на размышления. Теперь он абсолютно уверен, что погибнет. Арика выжимается на полную и пытается поднять судно за головной обтекатель. У нее почти получается. Самолет занимает практически горизонтальное положение. Еще несколько секунд, и они бы справились.

Последнее, что видит Митч перед столкновением с горой, — это указатель скорости, стрелка которого падает ниже отметки в сто сорок узлов. Мгновение агонии, и все вокруг погружается в темноту.

— Мы заперты в этой Вселенной, — сообщает голос по телефону. — Есть пути, которые ведут к более высоким плоскостям бытия. Пути, о существовании которых мы не должны были узнать. За всеми нами, за каждым нашим шагом наблюдает некое божество. И всякий раз, когда мы пытаемся что-то сделать, пытаемся воспользоваться чем-то новым или мощным, оно блокирует этот путь, отбирает у нас инструменты и еще сильнее сжимает стены нашей тюремной камеры. Оно изменило законы физики, чтобы удержать нас под карантином.

— Во Вселенной Алеф технология кольцевого ката-ускорителя больше не доступна. Оно намертво заблокировало физические аксиомы.

— Оно все видит и все знает. Оно разумно. Непомерно разумно. Оно знает наши имена, и ему нет никакого дело до того, что мы тоже разумные существа. Оно уничтожает разумы, чтобы сохранить целостность тюремной камеры и медленно, но верно становится все более агрессивным. Перехитрить его будет непросто.

— Мозг Мёрфи умер, — сообщает Митч Калрус. — Он дышит и даже смотрит на меня, но говорить не может. Он стал овощем. Как и все люди в этом самолете. Что с ним произошло? Что это были за молнии?

— Их целью был Мёрфи, его знания, — отвечает Чэн. — Он был одним из наших инструментов, нашим оружием…

В этот момент звонок обрывается. Это телефон Мёрфи. Митч и Арика нашли его в проходе, ведущем к хвосту самолета, недалеко от туалета. Мёрфи несколько раз швыряло по салону, отчего его лоб кровоточит — но рана не тяжелая, кровь еще можно остановить. Телефон звонил у него в кармане. Чэн пытался их предупредить, остановить эксперимент. Слишком поздно.

Самолет застрял внутри горы. На долю секунды Митч переместил его в четвертое измерение, а затем сбросил его вниз, и объемное четырехмерное трение между камнем и металлическим остовом — трение, которое раньше существовало лишь в статьях по прикладной математике — заставило самолет с визгом остановиться в трехмерном пространстве. Головной обтекатель на десять метров выступает из камня, а весь остальной фюзеляж немыслимым образом переплетен с горой, будто во Вселенной на время отключили фиксацию столкновений.

Арика пробирается внутрь, разбив стекло в кабине пилота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Телефон звонил, когда его нашел Митч. Однако никто в здравом уме не станет рассчитывать на надежный сигнал под валиийской горой. Митч захлопывает телефон и поднимается, не зная, что делать дальше.

— Диск создал Майк Мёрфи, — говорит Арика. — Та штуковина, с помощью которой вы собирались сбежать из нашей Вселенной. Это его творение. Кто-нибудь еще знал, как она работает?

— Зеф, — отвечает Митч. — Зеф и Митч создали его вместе. Больше об этом устройстве никто не знал. Был еще какой-то тип по фамилии Берлофф, но его уже много лет нет в живых… Ты должна доставить меня к Зеф.