Тонкая структура (СИ) - Хьюз Сэм

— Я знаю, что это не должно иметь значение, — соглашается Майк Мёрфи. — Но если взглянуть на альтернативу, то получается, что Пауль Клик, человек, которого я едва знал, но за которого по-настоящему, пусть и смутно, переживал, сделал все это… просто по ошибке. Из-за оплошности, которую он допустил в своих исследованиях. Исследованиях, основанных на тексте Рецепта. Того самого Рецепта, с которым мы имеем дело каждый день. А это… в это я верить не хочу.

Три

— Я понимаю, что дела плохи. Я знаю, что СПД — неподходящее место для жизни. Я знаю, что наши отношения страдают оттого, что за мной охотится сильнейшая держава на планете. Нам нужна анонимность, место, которое стало бы нашим домом, и хотя бы одна работа на двоих. Я знаю, что Арике нужна стабильность, нужна возможность забыться и отдохнуть. А еще ей, Господь всемогущий, нужна терапия. Арика делает вид, что все в порядке, но ее тело не взрослеет так, как должно, а ее физиология искорежена куда больше, чем у Джейсона. Но сейчас на кону стоят жизни реальных людей. Больше жизней, чем я могу описать. Грядет война сверхлюдей. Это неизбежно. Если этой технологией завладеют и другие страны, помимо Америки, если возникнет оппозиция, то у этого конфликта есть те же шансы поглотить нашу планету, что и у ядерной войны тридцать лет тому назад. Меньше через год появится двенадцатая Стихия. И если все это действительно произойдет — если люди узнают постфактум, кем на самом деле являются Арика и Джейсон — на их жизнях, во многих отношениях, можно будет ставить крест. Они уже никогда не станут людьми, и мне совершенно не хочется знать, что они могут совершить в отместку.

— Мы живем в непростые времена. Но самые базовые этические соображения не позволяют мне просто умыть руки. Ты можешь остаться со мной, если хочешь, и тогда я постараюсь обеспечить безопасность нам обоим. Либо… ты можешь уехать, пока все не закончится. Пока не минует опасность, и не ты не захочешь вернуться назад.

— Я тебя люблю. Но оставаясь со мной, ты подвергаешь себя колоссальной опасности. В этом все дело.

— Ты беспокоишься не столько обо мне, сколько об Арике.

— Ты… пожалуйста, не говори так. Ты и сама беспокоишься об Арике. Мы оба за нее волнуемся. Но я ученый. А после того, как Джейсон «отошел от дел», она стала нашей единственной экспериментальной точкой. И свою личность она хочет держать в секрете. А этот Рецепт… все равно что биться о сплошной кусок алмаза. Информация в нем — это что-то нереальное, настоящее безумие.

— Этот Рецепт влияет на твою голову!

— Если бы я мог объяснить то, что мне удалось увидеть, он бы точно так же повлиял и на тебя…

— Ты даже обо мне так не печешься, — возражает Сьюзи.

— Нет! Это неправда!

В этот момент Чэна, как удар током, настигает мысль, что он лжет.

Четыре

— Митч? — спрашивает Зеф Берд одним ленивым, дождливым днем.

— Зеф.

— Что произойдет, если ты умрешь?

Митч молча размышляет над ее словами, и длится это так долго, что Зеф вынуждена потыкать его пальцем, просто чтобы убедиться, что он не забыл про вопрос.

— Где вы были до того, как мы вас заземлили? — добавляет она.

— Ваш мир трехмерен. Чтобы уместиться в эту оболочку, мне в каком-то смысле пришлось сплющиться. Мое настоящее «я» гораздо больше и сложнее, но я, образно выражаясь, связан по рукам и ногам. Это как конечности, которых я не чувствую. И не могу ими двигать. Поэтому я не могу покинуть свою тюремную камеру. Но вся моя мощь до сих пор существует где-то за пределами этого мира. В тот день у антенны вы зачерпнули ее часть. Есть некая связь. Это… сложно объяснить…

— Тогда что произойдет, если умрет твоя «оболочка»?

— Я и правда не знаю, — отвечает он. — Возможно, это станет лишь незначительной заминкой. Возможно, я снова попаду прямиком в облако, и тогда вы сможете вернуть меня, просто повторив эксперимент с заземлением. Но лично я склоняюсь к тому, что, скорее всего, это меня и правда убьет. Окончательно. Лишившись разумного ядра, моя сила просто угаснет и распадется, как труп. В каком-то смысле… в каком-то смысле я похож на Стивена Хокинга. Я как человек с заболеванием двигательных нейронов. Все, что я могу — это пошевелить парой-тройкой пальцев. Но что произойдет, если я лишусь и этой способности? Все зависит от того, как именно это произойдет. Если повреждения коснутся лишь нервов в моих пальцах, я останусь в живых, но по сути буду абсолютно инертен. Однако в конечном итоге это бы ничем не отличалось от выстрела в голову. А последствия, к которым может привести телесная 3-смерть, мне неизвестны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы могли бы это выяснить, если бы ты больше знал о математической стороне вопроса?

— Конечно. Но таких знаний у меня нет.

— И как же так вышло?

— Ну, просто представь, откуда я родом. Много ли ты знаешь о субатомной физике? В смысле… Эм… Много ли о ней знает среднестатистический человек? А ведь вы с моей точки зрения куда меньше. Если хочешь, можешь считать меня невежественным космическим сверхбогом. Мне не очень-то хочется испытывать судьбу — и это единственный ответ, который я могу дать.

— Я спрашиваю, потому что…

— О, значит дело не только в том, что ты беспокоишься о моей безопасности?

— Кажется, мы нашли способ вернуть тебя домой.

— И в качестве наводящего вопроса ты решила узнать, насколько сильно мне помешает моя собственная смерть? Не нравится мне, к чему ты клонишь.

— Все… довольно запутанно. К тому же нам потребуется самолет. И одна летающая девушка.

Глава 29. Вселенский хор

— Суть в том, что существуют миллионы Вселенных, расположенных в форме симметричного кольца. Расходящихся в стороны от центральной точки. С общим фокусом в середине.

— Да?

— Слева от нас находится другая Вселенная — точно такая же, как наша. И справа от нас находится другая Вселенная — точно такая же, как наша. Они образуют кольцо, в котором могут насчитываться миллиарды разных миров. Берлофф называл их вселенским «хором», так как все они…, образно выражаясь, «поют одну и ту же песню». Рано или поздно ты возвращаешься в исходную точку. Иначе нельзя, ведь тогда симметрия была бы нарушена. Ряд выкладок подтверждает эту гипотезу. Но доказать ее нельзя. Стоит направить во Вселенную слева некий сигнал или объект…, как Вселенная справа одновременно сделает то же самое по отношению к своей соседке слева, то есть направит такой же объект или сигнал прямо к нам. Обмен, конечно же, произойдет, и все участники сдвинутся на одну ступень, но с точки зрения наблюдателя все останется прежним. Другими словами, гипотеза не поддается проверке. Это не более, чем мысленный эксперимент. Ее предложили в 60-х годах прошлого века, и Берлофф написал об этом статью. Но когда он умер, об этой работе забыли. Она носит название «гипотезы хора».

— Да…?

— Так было до этого момента. — Зеф достает массивный черный объект, формой и плотностью напоминающий олимпийский диск для метания. — Но вселенский хор реален. По крайней мере, об этом сказано в Рецепте. И с сегодняшнего дня гипотеза хора может по праву называться самой настоящей Теорией.

На пятнадцатой минуте рейса в Дублин Майк Мёрфи тайком выглядывает из иллюминатора и замечает проблеск зеленого цвета. Кивнув, он встает и, извинившись, покидает свое место.

Он запирает дверь в туалет, ждет секунду, но, несмотря на свою готовность, все равно подпрыгивает, когда Митчелл Калрус неожиданно возникает в паре сантиметров от его лица. Митч на время снимает кислородную маску. Он облачен в четыре слоя одежды, полноразмерную страховочную обвязку, поверх которой надета теплая зимняя куртка и ранец. Гидрокостюм, как он выяснил, оказался излишним. Все, что ему нужно — это кислород. Он неуклюже поворачивается, демонстрируя Мёрфи ранец, в котором находится кислородный баллон и дополнительное снаряжение. Мёрфи достает черный диск и пару отверток.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})