Путь Крови - Михаил Павлович Игнатов

Но не сегодня.

Я выругался под нос, стукнул грауха каблуками, заставляя его перейти на рысь.

— Почему оставил своё…

Перебил Прайма, ткнул пальцем вдаль:

— Там несколько раз сверкнуло, гаэкуджа, — пользуясь тем, что солнце сейчас было у нас слева и сзади, нагло соврал, — словно отсветы стали.

Прайм приподнялся на стременах, вглядываясь в склон, куда я ткнул пальцем. Конечно, ничего не увидел, но это не отменяет того, что там только что вырезали наш дозорный отряд.

Реольцы, конечно. Причём вырезали ловко, не дав никому убежать, а орать с такого расстояния… Без толку.

— Ничего не вижу, — протянул Прайм, недоверчиво покосился в мою сторону и повелительно махнул рукой. — Давай на место, адепт.

Я вздохнул. Никто не обещал, что это будет легко. Понизил голос, чтобы меня ненароком не услышали ближайшие воины:

— Гаэкуджа. Когда реольцы нанесли первый удар, я был в числе тех, кто принял его той ночью. Когда реольцы рвались к столице, я был в числе тех, кто сидел у них на хвосте и был тем, кто загнал их в ловушку гор Ожерелья и раздавил там. Я сам гаэкуджа и лишь за проступок перед Играми был лишён армейского жетона. Я командовал тремя десятками старших воинов и подчинялся напрямую гонгану Крау из Великого дома Умбрадо.

Прайм слушал меня, всё сильней и сильней поднимая брови, а едва я прервался на миг, делая вдох, как заговорил сам:

— И что?

Я зло выдохнул, отбросив вежливость:

— А то, что я задницей чую — там засада.

— Я, по-твоему, первый день воюю, бывший гаэкуджа, принявший на себя первый удар реольцев? Там отряд разведки, если что…

Теперь перебил его я:

— Если что, то они уже мертвы, а видел я отсветы на клинках, которыми добивали раненых. Но, дело твоё, гаэкуджа. Моя совесть чиста, свои три телеги я как-нибудь сберегу.

Мгновение мы ещё мерялись взглядами, а затем я развернул грауха и двинул прочь.

Ограк наставительно заметил:

— Неплохо сказано, господин, но давить нужно было сильней. Жаль, конечно, что сейчас на вас нет шёлка.

Я невольно кивнул. Что да, то да. Говори я с Праймом на равных, как идар старшей крови с идаром старшей крови, моим словам был бы больший вес.

И всё же, сомнение в его голове я заронил — обоз сжался, расслабившиеся было воины надели шлема, растянулись вдоль телег, вглядываясь в лес. Туда же, спешившись, рванула пятёрка младших воинов во главе с опытным, уже с сединой, старшим.

Эти приготовления ничуть не смутили реольцев, которые как ждали нас в засаде, так и продолжили ждать.

Тени исправно доносили мне все их шевеления, заставляя морщиться.

Пожалуй, нужно было иначе строить разговор, а не давить и тем более не давить сильней, как посоветовал Ограк. Нужно было выбить себе разрешение на уход в лес. Я со своими тенями сумел бы ужалить реольцев, сумел бы заставить выдать их себя, эти же…

Эти же пятеро во главе со старшим воином, оказались гораздо лучше, чем я ожидал.

Седоватый что-то почуял буквально за три шага до нависшей смерти, вскинул меч, рявкнул, предупреждая, и у реольцев сдали нервы, кто-то спустил тетиву раньше срока.

Нам оставалось ещё канов сорок до засады, я уже готовился накрыть наши телеги барьером, когда из леса раздались вопли пятёрки:

— Засада! Засада!

Ну, а реольцы поняли, что выжидать дальше бесполезно и обрушили на нас стрелы.

Но то, что стало бы смертельным сюрпризом при ударе в упор, да с двух сторон на прострел, на расстоянии в сорок канов дало время воинам вскинуть мечи.

Не все сумели отбить стрелы, не все даже успели укрыться за щитами, но и о разгроме речи уже и быть не могло.

Гаэкуджа Прайм вопил:

— Защиту! Адепты! Адепты, чтоб ваши имена из памяти людской стёрлись, защиту, защиту!

Возницы пытались сдать назад, но у половины из них лошади этому были не обучены, а у многих из возниц и руки росли непонятно откуда, телеги сталкивались, съезжали с дороги, вламываясь в лес.

На месте Прайма я бы спрыгнул с грауха, рванул вперёд, на один из склонов, рассекая реольцев и заставляя их бежать, заодно расчищая место для удара охраны обоза. Но на месте Прайма был не я, а он сам, и он даже и не подумал нападать — пятился на граухе, вместе со всеми, отмахивался мечом от стрел, да и только.

И всё бы ничего, но ведь адептов в обозе, которых он клянёт, — я, Илиот, да ещё двое. Этого не хватало, чтобы прикрыть все телеги и всех лошадей. Три телеги уже лишились лошадей, ещё две-три минуты и треть обоза придётся тут и оставить.

Я выругался и сам рванул вперёд, пока лишь к Прайму.

Подскочил вплотную, развернул грауха боком, мордой к крупу грауха Прайма, оказываясь с ним лицом к лицу, вскинул руки, складывая печати.

— Херристра аут. — едва выдохнув активатор, зло прошипел. — Отдай мне приказ отогнать их.

— Ч-что? — выпучил он на меня ошалелые глаза.

— Оглох? — рявкнул я, уже не заботясь о его авторитете. — Отдай мне приказ.

— Да ты! — привстал на стременах Прайм, вскидывая меч, и тут сверху упал шар жидкого пламени.

Не знаю уж какой силач сумел его докинуть, но огонь, обливший мой купол защиты, пришёлся, как никогда вовремя.

Прайм охнул, закрутил головой, оглядывая панику вокруг — рвущих постромки лошадей, катающихся по земле солдат, пылающую телегу. Сглотнул и вернул взгляд ко мне:

— Давай. Отгони их, приказываю.

Я кивнул, предупредил:

— На счёт три снимаю защиту. Раз, — толкнул коленом своего грауха, разворачивая его мордой в другую сторону. — Два, — спрыгнул, закидывая повод ему на шею, скомандовал. — К Илиоту! Три.

Сжал пальцы в кулак, впитывая обратно неиспользованный жар души, тут же сложил пальцы в новую печать.

Херристра потег. Ускорение.

Толкнулся ногой, отправляя тело в полёт над пламенем.

Впереди возник Ариос, буквально соткался в воздухе, вися в трёх канах над землёй, вытянул руку, задавая направление:

— Туда, господин, туда, пятьдесят канов вперёд и вверх по склону на десять. Там командир отряда. Они вскинули луки, господин!

Удерживая печать ускорения левой, правой рукой я сложил щит-тум.

Через два удара сердца и пять прыжков по щиту застучали стрелы.

Чтоб Закия никогда Ребел не побрал, знал, знал, к чему готовить своих учеников.

Влево, прямо сквозь куст, обманывая лучников. Тьма Оскуридо уже прикрывает меня целиком, никакая шальная стрела мне не грозит, но это не значит, что можно бежать как дурак, по