Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра - Артур Лео Загат

дома и на ведущие к ней разбитые ступени. – Тебе не убежать. – Изнутри дома не слышалось ни звука. – Сдавайся, амери…

Спина офицера оказалась не такой жесткой под ножом Дикара, как мускулистые спины черных.

* * *

Дикар боялся, что его вырвет, но глаза Девочек сияли.

– Я знаю, – сказала Мэрили, посмотрев на него, – о чем ты думаешь. Это не кажется честной борьбой, но на самом деле это не так. – Мы здесь были не только против семи азиафриканцев, с ножами против их ружей. Если бы мы дали им возможность крикнуть или выстрелить, услышали бы те, на реке, и явились бы проверять. Против нас троих вся азиафриканская армия, и любая возможность уравнять шансы будет справедливой.

«Мы, Мальчики, живем ко кодексу, – подумал Дикар, вставая, – но Девочки, если нужно, о кодексе забывают».

– Теперь нужно побыстрей уходить отсюда, прежде чем другие пришли посмотреть, что стало с этим отрядом.

– А как же этот американец?

– Пойду скажу ему, что он в безопасности.

Дикар пошел к дому.

Оттуда раздался выстрел, и что-то задело Дикара за рукав, когда он прыгнул назад в кусты.

– Приходите, – смех со словами. – Почему не приходите? Я не смогу убить вас всех. Приходите и берите меня.

– Он увидел твой зеленый мундир! – воскликнула Мэрили. – Он думает, что ты азиафриканец. Мы не смеем кричать ему. Эти солдаты на реке… Бессальтон!

Она попыталась остановить другую Девочку, но поздно. Бессальтон вышла на открытое место и пошла прямо к дому, на лице ее было необычная легкая улыбка.

– Боже! – простонал Дикар. – Она опять спятила.

– Нет. – Мэрили тоже улыбалась. – Он увидит, что она белая. Посмотри на нее, Дикар!

Черные волосы окутывали всю стройную фигуру, босоногую, с голыми руками; белый саронг подчеркивал каждый изгиб тела. Бессальтон шла под солнцем с гордо поднятой головой.

– Дверь открывается, – прошептала Мэрили.

Бессальтон дошла до ступенек, двери дома широко раскрылись, и в них показался худой длинноногий мужчина. Он смотрел на Бессальтон.

– Я не почувствовал пулю, – отчетливо услышал Дикар его слова.

– Какую пулю? – спросила Бессальтон.

– Ту, что меня убила. Я ведь мертв, верно? – Он усмехнулся, и в звуках его смеха было неожиданное веселье, что-то согревающее сердце. – Я должен быть мертв. А ты – ангел, который пришел, чтобы отвести меня на небо.

Смех Бессальтон был заразительным.

– О, Дикар! – выдохнула Мэрили. – Она так не смеялась со смерти Фрэнксмита.

Глава XIII. На юг к опасности

Худой молодой человек впустил их в дом и закрыл за ними дверь, но света было достаточно, чтобы увидеть, что в пустом доме все покрыто пылью, на стенах там, где отпала штукатурка, видны доски, как решетка из рыбьих костей.

– Да, – рассмеялся он, – ужасная свалка, но на взгляд Джима Корбина выглядит хорошо. – Он улыбался, но при этом внимательно и с опаской наблюдал за Дикаром, и ружье у него было готово к выстрелу. – Очень хорошо, учитывая, что несколько минут назад я думал, что скоро вообще ничего не увижу.

– Не нужно держать палец на курке, – улыбнулась Мэрили. – Мы друзья. Честно.

– Да, вы как будто это доказали. – Он попятился к двери, прислонился к стене и стоял на одной ноге, приподняв другую; он напоминал олененка, которого Дикар как-то загнал на Горе, собираясь приручить его для Мэрили. – Но я не понимаю. Совсем не понимаю. Почему азиафриканец…

– Я не азиафриканец, Джим Корбин, – улыбнулся Дикар. – Я такой же американец, как ты. Меня зовут Дикар.

– Дикар! Как бы не так! – Ружье Джима Корбина нацелилось в грудь Дикара. – Я слышал о Дикаре. У него золотые волосы, а у тебя черные, и… что за уловку ты придумал?

– Никакой уловки, честно… Подожди! – Дикар кое-что придумал. – Я знаю, почему ты прячешься здесь, внутри вражеских линий. Ты агент Тайной Сети.

– Ну и что? Судя по моим гостям, которых я недавно развлекал, это больше не секрет. Я агент Сети, и мои позывные В-четыре, и к чему это нас приводит?

– К тому, что я могу доказать, что я не азиафриканец, – улыбнулся Дикар. – Послушай. Джондоусон – он был В-шесть, когда я нашел его в Далекой Земле, – однажды рассказал мне, что у вас есть вопрос для проверки того, не захвачена ли станция и не действует ли в ней предатель. Верно?

– Верно. Ну и что?

– Если ты задашь вопрос, я отвечу.

– Ответишь? – Джимкорбин выглядел неуверенно. – Что ж… сколько перьев в хвосте орла?

– Тринадцать, и восходящее солнце может обжечь его крылья, но он снова полетит утром в красных полосах и будет лететь вверх, пока белые звезды не загорятся в голубом небе. Верно, Джимкорбин?

– Верно, как дождь, – ответил тот, – и если ты это знаешь, ты не азиафриканец. Пожмем руки, Дикар.

Он переложил ружье в левую руку и протянул правую. Дикар крепко пожал ее.

– Это хорошо.

Голос Джимкорбина дрожал, и одновременно он смеялся.

– А что тут смешного?

Дикар немного обиделся.

– Ничего. Я только подумал, как был близок к тому, чтобы пнуть эту доску. – Он кивком указал на дыру в штукатурке – там, где была его поднятая нога. – Это взорвало бы заряд динамита в подвале. Специально устроено, чтобы взорвать этот дом со всеми, кто к нем находится. Как раз на случай нападения.

Здесь я три одиноких ужасных года терял кровь, пытаясь принести хоть немного пользы своей стране. И я бы взорвал все это до самого неба. Только генерал Фентон сделал бы больше. Не говоря уже о… – Он взглянул на Бессальтон и снова посмотрел на Дикара. – Дьявольщина, Дикар! Разве ты не понимаешь, как это забавно?

– Нет. – Дикар покачал головой. – Не понимаю.

– А я вижу кое-что еще, – сказала Мэрили. – Я вижу, что, если мы продолжим валять дурака в этом доме, у тебя появится шанс пнуть эту доску. Как ты думаешь, скоро ли явится кто-нибудь из Мемфиса, чтобы проверить, почему не вернулись эти солдаты?

– Боже! – простонал Джимкорбин. – Ты права. Нам стоит убраться отсюда, и побыстрей. Если будем действовать быстро, сумеем незаметно добраться до станции В-пять в Теннемо выше по течению, а потом к нашим линиям. Чего мы ждем? Пошли.

– Иди, Джимкорбин, – сказал Дикар. – Мы здесь где-нибудь поблизости спрячемся до темноты. Мы не пойдем вверх по течению. Мы пойдем вниз по нему. К Заливу.

– К Заливу! – Джим удивленно посмотрел на него. – Зачем, во имя Луки и остальных одиннадцати апостолов, тебе идти туда и как ты собираешься это сделать?

– Не могу сказать тебе почему, мой друг. Могу сказать только, что нам хочется