Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра - Артур Лео Загат

* * *

– Вы решили! – Дикар не знал, смеяться ему или рассердиться. – Вероятно, приказ президента, что я должен идти один, на вас не распространяется.

– Да, не распространяется! – резко ответила она. – Норманфентон может быть президентом и самым умным человеком в Америке, но он не ангел! Он может делать ошибки, и это одна из них. Что если бы ты прошлой ночью был один, Дикар? Где бы ты сейчас был?

Дикар знал, что спорить с ней бесполезно. Он давно понял, что когда Мэрили говорит что-то, выпятив так подбородок и сжав кулаки, ее решение не изменить. И он никогда не пытался.

– Послушай, милая, я… – Он не мог просто указать на закон, отправить ее назад без объяснений. – Послушай. Давай отойдем туда, где азиафриканец не сможет нас услышать, и я объясню, почему не могу взять тебя с собой.

Он взял ее за руку, и они отошли. Только потом Дикар понял, что совсем забыл о Бессальтон.

Листья вокруг шелестели, шипы кололи. Мэрили остановилась.

– Достаточно далеко, Дикар. Говори.

– Ты не должна повторять ни слова из этого, даже во сне.

– Неужели ты должен говорить мне это?

– Нет. Что ж, Мэрили, вот какая история. – Он как можно короче все ей рассказал. – Теперь ты понимаешь, почему Норманфентон сказал, что я должен идти один.

– Да, я пронимаю, почему он так сказал, но все равно считаю, что он ошибся. Послушай, Дикар, если ты пойдешь один и будешь схвачен или убит, это конец всему. Но если мы втроем попытаемся добраться до этого Юкатана, у троих втрое больше шансов, чем у одного. Против каждого из троих шансы могут быть меньше, но для Америки в целом больше.

Дикар костяшками пальцев потер затылок.

– Я… наверно, я тупой. Когда я слушал Норманфентона, он казался прав. Теперь кажешься права ты. Но вы не можете оба быть правы.

– Да, оба не можем. – Она слегка отстранилась. – Решать тебе, Дикар. – Она смотрела ему в глаза. – Решить должен ты.

– Я? Если я скажу, ты перестанешь возражать против возвращения на дамбу Норрис?

– Если ты скажешь, что должен идти один, я не буду стараться идти с тобой.

Она всегда обращает его слова против него же. Легкий ветер, шелестящий листвой, неожиданно стал холодным. Мэрили стояла в тени, стройная и гордая, и Дикар вспомнил ее слова, сказанные прошлым вечером: «Когда Девочка отдает Мальчику свою любовь, для нее нет другой жизни, кроме как части его жизни».

Крикнула птица, радуясь найденному червяку. За всеми звуками леса всегда слышна широка река, бесконечно текущая в залив.

Дикар не мог думать, пока Мэрили смотрит на него. Он отвел от нее взгляд. Через отверстие в зеленой листве он видел реку. Видел сломанную доску, подхваченную быстрым течением. Она пролетела по мутной воде и исчезла ниже по течению.

* * *

– Помоги мне, Мэрили, – сказал Дикар. – Ты всегда помогала мне понять, как поступить правильно. – Он посмотрел на Мэрили. Она прижала руку к груди, как будто ей больно. – Помоги мне еще раз.

– Нет. – Рука сильней прижалась к мягкой выпуклости груди. – В этом я не могу помочь тебе. Ты должен решить сам.

Дикар не мог смотреть на эту прижатую руку. Он знал что боль из-за него. Он снова посмотрел на реку. Появились две ветки, переплетенные прутьями. Поворот течения принес их ближе к берегу. Одна ветка за что-то зацепилась. Течение оторвало их друг от друга и отнесло одну ветку на середину реки. Ветви оставшейся дрожали, словно тянулись вслед за уплывшей.

Но тянуться бесполезно. Река разделила их. Река никогда не позволит им снова встретиться. Все, что подхватила река своим течением, должно ей повиноваться.

– Нет, Мэрили, – сказал Дикар, по-прежнему не глядя на нее. – Мне нечего решать. Все решено за меня. У меня есть приказ… Подожди!

В реке появилось что-то черное и маленькое. Голова ондатры. За ней тянулся длинный V-образный след; через клочья пены, обозначавшие быстрое течение, это V устремилось к берегу.

Ондатра такая слабая и маленькая по сравнению с силой реки, но ондатра хотела выйти на берег и противопоставила свою волю воле реки.

Ветки скрыли ее от взгляда Дикара, но теперь она была гораздо ближе к берегу, чем когда Дикар впервые ее увидел. Он повернулся к Мэрили и быстро заговорил.

– Я должен сделать то, что обязан! – воскликнул он. – Но я человек, а не обломок дерева. И будут поступать по-своему. Ты пойдешь со мной, моя Мэрили.

– Дикар! – Свет, который почти погас, снова засиял в серых глазах. – О, Дикар!

Ее прервал треск веток, шум бегущих ног. Дикар повернулся и бросился в ту сторону. Он обогнул куст и остановился. Глаза его распахнулись.

Бессальтон стояла неподвижно, лезвие ножа в ее руке алое. Она смотрит н Йосуке, который неподвижно лежит на земле у ее ног лицом вниз.

* * *

Мэрили подбежала, ахнула и остановилась рядом с Дикаром. Бессальтон повернулась к ним.

– Он, должно быть, перетер повязку на ногах о камень, – сказала она. – Я увидела, как он вскочил и побежал. Я побежала за ним, догнала и… я ведь больше ничего не могла сделать?

– Да, – ровным голосом ответила Мэрили, – наверно, не могла.

Дикар смотрел на примятую траву, на которой лежал Йосуке. Он видел лианы вокруг его ног; даже с такого расстояния он видел, что они не перетерлись, а перерезаны.

– Да, Бессальтон, – сказала Мэрили. – Ты ничего не могла сделать.

– Так мне сказал Фрэнксмит, – сообщила Бессальтон.

Мэрили схватила Дикара за руку; он почувствовал, что тоже начинает дрожать.

– Фрэнксмит, – повторила Бессальтон. Ее лоб наморщился, в глазах появилось удивленное выражение. – Но… Фрэнксмит умер. Он умер и похоронен на Куполе Клингмена. Как он мог со мной говорить?

Мэрили дышала шумно. Она отошла от Дикара и протянула руку к Бессальтон.

– Отдай мне нож, дорогая, – очень мягко сказала она. – Пожалуйста, дай его мне.

Бессальтон была очень бледна, и Дикар слышал, что она всхлипывает. Она дрожала, как лист осины на первом холодном осеннем ветру. Мэрили взяла из ее пальцев нож и отдала его Дикару, потом обняла черноволосую Девочку за талию.

– Пойдем, дорогая, – мягко сказала она. – Идем со мной.

Она увела Бессальтон от неподвижной фигуры на земле. Кусты разошлись и сомкнулись за ними.

Дикар с пересохшим горлом смотрел им вслед. Какое трудное положение! Они не могут взять Бессальтон с собой, это точно, но не могут и одну отослать ее назад. Может, Мэрили поможет ему решить, что делать. Тем