Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин

мыслями пошли по своим спальным местам. Еще на лестнице все пожелали друг другу спокойной ночи. Я добрался до своей комнаты и с пустым желудком завалился на кровать, я долго думал, что же будет дальше — все мы уже выглядели как команда, но надолго ли нас хватит? В душе у Хорнет ползают черные пиявки, высасывающие из нее все живое, стоит ей пережить очередное потрясение. Я не знаю, как она перенесла смерть Леонхардта, а уж тем более не знаю, сможет ли перенести смерть кого-нибудь из нас. Она не так надежна, как хотелось бы, один маленький шаг может заставить ее сдаться, если только этот шаг будет не ради мести. Амелия недостаточно сильна, чтобы участвовать в бою, но зато полностью отдает себя работе в тылу, если можно так выразиться.

Я разделся и уже было уснул, как вдруг услышал стук в дверь, гость уже был мне известен, я почувствовал ее еще в коридоре. Отворив дверь, я встретился взглядом с Юмико, целиком завернутой в плед, одни ноги и голова торчали.

— Можно поспать с тобой? — спросила она.

— Заходи, — ответил я, пусть обычно и сплю в одиночестве.

Мы улеглись на мою кровать, где могло поместиться три человека. Юмико пришла со своим, потому делить одеяло не пришлось. Как только девушка улеглась на кровать, почти сразу уснула, не проронив ни слова. В моей компании ей было куда комфортнее, чем в комнате с пустотой или настырной кошкой. Я хорошо замечал, как близко ко мне подобралась Юмико, не в том плане, что мы лежали бок о бок в одной кровати, а в том, насколько мы стали открыты друг другу. С того дня мы больше не целовались, но тепло ощущалось и без этого: она всем видом показывала, как ей хорошо, когда я смотрю в ее сторону, когда делаю комплименты — эта девушка будто тает. Не знаю, можно ли назвать это любовью, но крепкой дружбой — точно. Юмико для меня дороже, чем все остальные, кого я знаю, не только потому, что относится ко мне со всем возможным добром, но и потому что она такая же. Среди нас есть два шепота, два ренегата и один геном — разношерстная компания. Если бы не она, я мог и не встретить этих людей (и кошек), мог и дальше работать на Наталью и бродить по улицам в одиночестве, не познав своей силы и вновь не ощутив аромата дружбы.

Сейчас она лишь тихо сопит, смотря на нее, я думаю не только о том, как я ей благодарен, но и о том, какая она в такой непосредственной близости красивая. Ее фарфоровая кожа не имеет изъянов, ее зеленые глаза всегда смотрят глубоко в душу, так и хочется в них утонуть. Я даже видел ее формы тела, которые мне кажутся весьма привлекательными. Характер этой девушки поначалу казался мне совсем дурным, но сейчас я нахожу его забавным: она не только имеет достаточно харизмы, чтобы влиться в любую компанию, но и достаточно женственности, чтобы проникнуть глубоко в сердце такого человека, как я. Только сблизившись, Юмико показывает человеку то, что таится внутри. Думая об этом, я все больше понимаю, что нас обоих подпитывают скрытые чувства, которые мы все еще боимся признать, боимся показать друг другу. Невозможно утаивать что-то вечно, потому скоро все вскроется, а сейчас, пока она аккуратно, замотавшись в плед, лежит со мной рядом и спит, еще не попав в стадию глубокого сна, когда будет сидеть в пустоте и слышать каждый шорох за пределами бескрайней пустоты, я шепотом скажу ей только одно — слова, способные передать всю мою благодарность и все мои чувства разом.

— Я люблю тебя, Юмико.

Глава 12: Судьба ренегата

«Иногда правильные поступки делают человека одиноким». Я прочитал эту цитату на баннере в Торговом районе, пока двигался навстречу своей сегодняшней цели. Подобные слова заставляют задуматься о многом, втираются в самые отдаленные уголки души, вынуждая задать себе вопрос: «Правильно ли я тогда поступил?». Когда я в последний раз видел своих родителей, они отвергли меня, не желая признавать, что их сын — чудовище. Неужели я, убив их в тот день, избавился от тяжкого груза, который всю жизнь тянул меня вниз? Одиночество было лишь последствием моего выбора? Это также значит, что клеймо изгоя, лежащее на мне еще с далекого детства, оказалось лишь следствием моей собственной слабости, исходящей из детской травмы.

Наверное, Ринна Регер тоже была одинокой, ведь никто ее так и не услышал, а потом она и вовсе затихла. Правильно ли она поступала, когда тратила столько времени и сил, стараясь донести до людей правду? Что же случилось в тот день, почему все эти люди погибли, что они делали в этой лаборатории? Именно на эти вопросы я сегодня должен получить ответ. Типография «Наш Дом» печатала огромный тираж книг для каждого любителя почитать, а также занималась печатью газет, допечатной подготовкой и обработкой печатной продукции. Если бы девушка хотела достучаться до людей — пошла бы именно сюда.

Жизнь в Торговом районе отличается своей наполненностью: на улицах всегда много людей, оживленный поток времени здесь расслабляет, а красивые виды так и манят сделать фото, однако фотоаппарат в моем кармане совсем не для этого — он нужен, чтобы вынести из типографии не только словесную информацию, но также более наглядную, запечатлев на фото какой-нибудь текст или иллюстрацию. Вы спросите, почему же Амелия назвала дорогу, близ которой расположена типография, главной? Ответ прост — из Парадного района по центру каждого вокруг лежащего района расходятся широкие дороги, которые заканчиваются, уперевшись в кольцо. Окна типографии выходят именно на такую дорогу, по которой я петляю уже сколько времени. Стоит сказать спасибо судьбе за то, что не тронула мое зрение, иначе не смог бы увидеть вывески по ту сторону дороги. Растрачивая время на поиск типографии, в один момент я уткнулся в высокий забор, за которым и находилось заветное здание.

Ворота оказались открытыми, я шагнул на территорию печатного дома с опаской, что-то заставляет меня переживать. Наверное, я просто нервничаю от осознания того, какое ответственное задание мне поручили. Пройдя по тропинке до здания, я неуверенно приоткрыл дверь и скрылся за огромным куском резного дерева на петлях. Первое, что бросилось в глаза — ресепшен, за которым сидела толстая тетя в очках, жадно поедая свои бутерброды. Разумеется, в этот день я не забыл надеть очки, опасаясь лишних