Если надо-порвем НАТО - Михаил Серегин

После вынужденной разведки боем пришлось Витьку снова терпеть измывательства над кишечником. Он силился не отключаться на всю ночь. Понимал, что шанса отработать деньги у него не будет, и что тогда? Перед выпиской поблагодарить доктора за незабываемые впечатления и ощущения, полученные за парочку деньков? После Альберт Мойшевич потребует проплатить пребывание в его великолепном санатории из собственного кармана. Но нет таких людей, которые могут сопротивляться колесам, применяемым в дурдомах...

Он вырубился где-то в районе второй клизмы, но перед тем как упасть в яму небытия, усиленно программировал мозг на пробуждение около трех ночи.

Если днем в учреждении для душевнобольных существуют еще какие-то свободы, то в темное время суток они исключаются благодаря множественным дверям, сваренным из стальных прутьев.

Самым большим чудом после самого факта воскрешения явилось пробуждение Витька в нужное время.

Часов у него не было, но по собственным отравленным ощущениям он мог предсказать нескорое наступление рассвета. Бодро поднявшись, Витек хотел подойти к окошку и посмотреть, как там дела на улице, но пошатнулся и был вынужден сесть обратно. Постоянное клизмение ослабило его. В голове шумело. Он ощущал себя девственно промытым и очистившимся от всех грехов. Видимо, оттого ему и не давала покоя жажда совершить новые проступки, и как можно быстрее.

Действие незнакомых ему веществ было столь сильным, что корректное перемещение в пространстве он ставил под вопрос. Собравшись с силами, Резина вновь поднялся. Он сделал несколько шагов к двери, понимая, что сегодня он останется в этой комнатушке, снимаемой им на третьем этаже гостиницы, стоящей на окраине Препрудненского, на всю ночь. Если бы после процедур в нем задержалась бы хоть толика здоровья, то он мог бы рассчитывать на собственные удары в дверь и дикие крики, дабы привлечь внимание дежурных. А после того как к нему вошли бы, он бы оттолкнул одного-другого и вырвался бы на свободу, но тогда можно забыть о тихом проведении всей поистине безумной операции. Скорее всего, ничего не удастся. Завтра он с превеликим удовольствием покинет Гришевича и компанию. Фиг с ними, с деньгами, просто отпуск жалко и себя тоже.

Еще несколько дней пройдет, и из одного дурдома предстоит вернуться в другой, не менее интересный. Плохо понимая тщетность предпринимаемых действий, Витек занес руку над дверью, потом подумал, опустил ее и, отойдя к окну маленькой комнаты, взял разбег, для того чтобы в перспективе врезаться в дверь и наделать побольше шума. Кое-как переставляя ноги, он подошел к подоконнику, облокотился на него, перевел дыхание, поймал убегающее сознание и, усилием воли засунув его в черепную коробку, приготовился к забегу на полусогнутых.

Направление для атаки зафиксировано. Моральное внушение о том, что при столкновении будет больно, произведено.

Он ломанулся вперед с дикими воплями, напоминающими визг молодого поросенка под ножом. Разбег по комнате размерами два на два метра вряд ли занимает много времени, но под таблетками допустимо выбрать не совсем прямую дорогу. История умалчивает, сколько же Резинкин разбегался, но некто в коридоре успел за эти мгновения вставить ключ в замок, провернуть его и отворить дверь.

Витек вылетел с визгом. Споткнувшись на ровном месте, он проскользил по каменному полу к стене. Благо коридоры широкие, а то бы по инерции башку себе проломил.

Проморгавшись, он повернулся и увидел перед собою ненормальную бабушку и ее дочку.

– Сегодня у вас будет брачная ночь, – мило пропела старушка, помогая Витьку подняться.

Дочка стояла в стороне, билась головой о стену и пускала обильные слюни. Стесняется. Понятное дело.

Резинкин приложил руки к груди.

– Мама, вы просто чудо.

Лысая старушка закатила глаза от удовольствия. В коридоре никого. Славно.

– Где ты, бабка, смогла ключи достать? – осведомлялся он, вынимая из замочной скважины целую связку. – Ты просто золотая теща, мать твою.

Неожиданно бабка схватила его за пижаму и начала затаскивать в ту самую комнату, из которой только что выпустила.

– Брачная ночь, брачная ночь! Доченька, скорее, пока я его держу!

Витек, будучи юношей после года службы, хоть и под таблетками, а справился с придурочной бабулькой и под веселое гыканье дочки затолкал ее в комнату и закрыл дверь. Девчонка уже лбом бодала стену, орошая пол вокруг себя обильными тягучими слюнями.

Кое-как перебирая ногами и удаляясь к лестнице, он обернулся пару раз на воющую девушку.

– Кризисы юного возраста, – бормотал Резинкин, подойдя к решетке.

С замком он разобрался за секунды. Спустился по лестнице на первый этаж и выглянул из-за угла.

Анфиса дремала, склонив голову, на посту медсестры. Ей не мешала даже ярко горящая настольная лампа, освещающая какую-то газету. Наверное, кроссворды разгадывала и уснула. Нет ничего милее кроссвордов в дурдоме. Пройти через Анфису не представлялось возможным, это то же самое, что пытаться остановить фирменный поезд-экспресс, разгоняясь ему навстречу.

Вернувшись на третий этаж, Витек начал открывать одну камеру за другой. Наконец он увидел в одной из комнат сладко спящего любителя цветных шариков. Подвергнув его, одиночку, небольшому обыску, он обнаружил десятка два стекляшек разного цвета и диаметра. Лучше приманки не придумаешь.

Длинный коридор, под потолком через три на четвертую горят лампы дневного света. Анфиса сидит и дремлет. Сны ей не снятся, так как она еще не спит, но и соображать трезво не может, умаялась за день, а сегодня, видимо, из-за проблем со здоровьем дежурной медсестры осталась в ночь. В голове крутился ответ на вопрос кроссворда: «Верное утверждение». «Правда», – думала она раз за разом. Надо вписать. А потом следующий вопрос... «Правда». Шесть букв. Так она дремала до тех пор, пока не услышала треск рассыпающихся по полу шариков.

Вздрогнув, Анфиса вытаращила глаза и увидела, как прямо к посту катятся цветные безделушки. Она прекрасно понимала, не первый день работая в дурдоме, что ничего просто так не случается. Но так как никаких звуков больше не было, она насторожилась.

Что, псих вышел из камеры? Невозможно. Подшучивает над ней охранник? Тоже вряд ли. С ней уже давно никто не шутит после того, как она сломала одному, особо шустрому, два ребра. К ней больше не хотят подходить и объясняться в любви.

Выйдя из-за стойки, она, словно знатный детектив, нахмурив брови, присела и подняла один из шариков. В районе лестницы кто-то должен прятаться. Прихватив дубинку с поста, массивная женщина, преисполненная уверенности в своих силах, двинулась по полутемному коридору, твердо решив проучить не дающего спать старого дядьку со второго этажа, устроившегося к ним совсем недавно охранником и оказывающего ей знаки внимания.

В следующее мгновение из-за угла выбежал и бросился на нее лысый мужичонка, любитель цветных шариков. Он был плотен, как пушечное ядро. Как раз то, что нужно. Словно нападающий в американском футболе, он сбил Анфису с ног и вместе с ней полетел на пол. Удовольствие от дикого «Отдай!» было столь сильным, что оно затмило все остальные впечатления Анфисы.

Нападение на нее не слишком сильно подействовало, тут всякое бывает, а вот чтобы придурок лежал на тебе и орал в лицо, глядя сумасшедшими глазенками тебе в душу, такое еще не случалось. И в пальцах шарики, крутит прямо перед носом. Когда Анфиса сбросила с себя сумасшедшего и позволила ему собрать все стекляшки, раздался скрип входной двери, чего не могло быть реально.

Оставив лысого собирать побрякушки, она выглянула в вестибюль. Никого.

Валетов, часто дыша, привалился к стене. Он сделал несколько шагов, выглянул и увидел страшную картину. Свет от большого фонаря выхватывал «Линкольн», а вокруг него, точно так же, как и днем, четверо придурков безмятежно несут свою вахту.

Прежде чем заниматься машиной, Витьку необходимо выбраться на свободу, забрать припрятанную сумку с инструментами, вернуться обратно и только после этого можно будет вести речь об угоне.

Здесь никакой сигнализации не надо, против четырех здоровых психов никто и никогда не полезет. В самом страшном сне ни один угонщик не увидит четырех дебилов, охраняющих объект его профессиональных желаний.

Стараясь шумно не дышать, Резинкин продвигался по затененным участкам к воротам и стеклянной будке охранника. К счастью Витька, мужик усердно нес вахту на воротах с механическим приводом. Маленький телевизор работал, показывая в пустоту киношку, а охранник в черной униформе дрых без задних ног на топчане.

– Спасибо тебе, дядя, – поблагодарил Резина, начиная заставлять собственное тело перебираться через высоченные ворота.

Оказавшись на вершине, Витек неожиданно для самого себя зевнул, покачнулся и едва не полетел спиною вниз, но вовремя вспомнил, где он и кто он, после чего продолжил перебираться на другую сторону. Поиск сумки не занял много времени, а возвращение оказалось даже несколько легче. По ходу действия он начинал осознавать, что приходит в себя. Хотя не помешал бы и укол адреналина, для того чтобы сбросить с себя всю сонливость окончательно.