Мент для новых русских - Александр Золотько

– Зато у нас нет рэкета, – поддержал соратника старший сержант, расставлявший на столе посуду.

– Тады – ой! – Гринчук бесшумно поаплодировал, глядя на Ковалева. – По какому поводу, кстати, пьем?

– Поминаем… – хихикнул старший сержант.

Капитан недоуменно поглядел на старшего лейтенанта. Тот засмеялся:

– Было тут дело. В ту ночь, когда ураган…

Теперь засмеялись оба сержанта.

– Ладно, без ста граммов все равно не понять, – Гринчук пригубил стакан и отставил его в сторону.

Остальные, приняв по пятьдесят граммов, принялись за закуску.

– Так кого поминаем? – поинтересовался капитан, выбирая себе помидор покрепче.

– Ну, как только ты от нас ушел – минут через двадцать – у нас тут несчастный случай произошел. Возле стрелки, – Ковалев махнул рукой куда-то на север, – метров триста отсюда. Сразу за складами.

– Мужика пошинковало, как на салат, – торопливо пережевывая сало, сказал сержант, – руки, голова… Ну и так далее…

– Н-да, – неопределенно протянул Гринчук, – юморок у вас…

– Да не, не в том дело. Понаехало разного народа, то, се, дождик заморосил. Куски в труповозку побрасали и все разъехались. Конец кино.

– Ага, – кивнул старший сержант, – настроение хреновое, сами понимаете. Ну, думаем, надо напряжение снять…

– Стресс, – подсказал сержант.

– Стресс, – подтвердил старший сержант.

В дверь постучали.

– Входи, – скомандовал Ковалев.

На пороге образовался мужичонка неопределенного возраста, с изрядно помятой физиономией, до самых глаз покрытой седой щетиной.

– День добрый, – приветствовал всех мужичонка.

– Добрый, – кивнул Ковалев, – с чем пожаловал, Митя?

– Так это, – Митя почесал в затылке, – там цыганчонок появился, этот, Яшка.

– Ну?

– Так это, сами велели предупредить…

– Где он?

– Пока бродит по скверу. Семечек купил стакан у Тараканихи и бродит.

– Один бродит?

– Один пока!

– Стакан принес? – спросил Ковалев.

– А как же? – мужичонка выхватил стакан из-под полы замызганного пиджака и шагнул к столу.

– Налей ему половину, – приказал Ковалев сержанту.

Митя не отрывал глаз от стакана, пока сержант выполнял приказ, потом перевел страдальческий взгляд на старшего лейтенанта.

– Можно, – кивнул старший лейтенант.

Мужичонка опрокинул в себя водку так быстро, что Гринчук с трудом разглядел это движение.

– Если Яшка станет с кем-нибудь разговоры вести – пулей ко мне. Получишь еще сто граммов.

– Есть!

– Вот с такой агентурой и работаем, – пожаловался Ковалев.

– И как работаете?

– Норму выполняем.

– Ну и славненько! – поощрил Гринчук. – Что там у вас дальше было?

– Только мы выпили по сто для снятия стресса, как звонят нам из морга. Эти уроды, закидывая покойничка, умудрились голову на месте происшествия забыть.

Гринчук усмехнулся недоверчиво.

– Точно – точно, – успокоил его Ковалев, – забыли. И просят, значит, сходить нас за головой, а они, мол, прямо к нам приедут.

– Надо что-то делать, – посочувствовал Гринчук.

– Не то слово. Мы, значит, прикинули, и выходит, что идти нужно Витьку, – Ковалев указал вилкой на сержанта.

– Ну, я и пошел. Принял грамм сто пятьдесят для храбрости и пошел. Еще и фуражку не одел. Набросил плащ с капюшоном, взял фонарик и пошел. Погона хреновая, темень, туман еще какой-то. Фонари в парке не горят. Пока я дошел, пока голову разыскал…

– А потом, – засмеялся старший сержант, – до Витька дошло, что он ни сумки, ни кулька с собой не взял. Ты наливай, Витек, по второй.

– Не то слово – дошло. Меня аж в мороз бросило. И делать нечего. Счастье еще, что водка не до конца выветрилась. Я эту голову за волосы взял и двинулся потихоньку домой, – Витек на минуту сделал паузу, разлил водку по стаканам и продолжил, – спокойно так иду…

– С головой в руке? – переспросил Гринчук.

– С головой. И тут из тумана нарисовываются три фигуры. И все на голову выше меня. И спрашивает одна фигура, типа, закурить. А у меня пистолет остался в комнате, фуражки нет, и плащ на мне – формы не видно. И хрен их поймет, действительно закурить просят, или щас рожу бить будут. И ведь объяснить не успею, что мент, вот что обидно!

Витек мастерски сделал паузу, подцепил на вилку ломтик огурца и с хрустом откусил.

Не выдержал старший сержант:

– Тогда Витек поднимает голову и правой рукой освещает ее фонариком. И говорит…

– Один, говорю, уже докурился. Не поверите, только они были и вдруг не стало!

– Не поверю, – Гринчук покачал головой, отсмеявшись.

– Точно так и было! – сказал Витек.

В дверь снова постучали.

– Видать, Яшка с клиентом разговаривает, – предположил старший сержант. – Входи!

– Яшка это… – с порога выпалил Митя.

– Что-то мне облом, – задумчиво протянул Ковалев. – Пусть гуляет. Вот начнется двухмесячник по борьбе с наркотой, вот тогда и разговеемся…

– А это что за Яшка?

– Племянник барона. Повадился гаденыш, наркоту у нас тут возле платформы продавать. И хитрый гад!

Гринчук задумался. Потом, прищурившись, посмотрел на старшего лейтенанта:

– А если я тебя попрошу, не в службу, а в дружбу, этого цыганчонка для меня сейчас изловить? Сделаешь?

– Сделаем? – спросил Ковалев у подчиненных.

– Давно я не бегал, – потягиваясь, сказал старший сержант, – пошли Витек.

Следом за ними, получив свой гонорар, убыл Митя.

– Зачем тебе цыган, Юра? – спросил Ковалев.

– Давно я с цыганами не общался, – все также задумчиво сказал Гринчук, – нужно наверстывать упущенное.

Наверстывать упущенное Гринчук смог только минут через десять. Судя по всклоченным волосам задержанного и раскрасневшимся лицам сержантов, шустрый Яша попытался избежать внимания силовых структур. Быстро наливающийся синим цветом желвак под правым глазом цыгана указывал на то, что сотрудники милиции проявили настойчивость и творческую смекалку в деле задержания нарушителя законности.

– Чем это вы его? – спросил Гринчук. – Дубинка?

– Сам… – тяжело дыша, доложил старший сержант, – когда попытался не выполнить приказ сотрудника милиции, споткнулся и ударился о ступеньку.

– Чего прицепились? – вмешался в разговор Яша. – Я кого-нибудь трогал? Ни кого я не трогал. Ходил себе, гулял. Воздухом свежим дышал. Вы что думаете, если цыган, так его можно по лицу бить?

– Нельзя, – Гринчук присел на край стола, отодвинув в сторону газеты с едой, и покачал головой, – нельзя. Особенно цыгана нельзя.

Яша подозрительно покосился на незнакомого парня в джинсах, кроссовках и легкой летней куртке поверх футболки. Этих троих ментов он знал хорошо, особых неприятностей от них он не ждал. А вот этот…

– Вы его случайно еще не обыскивали? – спросил Гринчук у сержантов.

– Не, – помотал головой Витек и налил себе немного в стакан, – быстро бегает, гад.

– Не обыскивали, – протянул Гринчук.

– А нечего меня обыскивать, нечего. Пустой я, – почти радостно выкрикнул Яша, – так что…

– Так что? – спросил Гринчук у Ковалева, – Придется отпускать незаконно задержанного?

Глаза Яши недоверчиво блеснули, но на лице появилась улыбка:

– Вот спасибо, дяденька, хоть вы по-человечески к цыгану. Не все в милиции жалость потеряли…

– У нас ведь против него ничего нет? Нет? – Гринчук подошел к Яше и похлопал его по спине. – И тут нет, и в карманах нет, и даже в брюках ничего нет. Совсем ничего у нас на него нет.

Ковалев задумчиво почесал в затылке:

– А ношение холодного оружия не подойдет? У нас с прошлого года где-то шикарная финка завалялась? Витек, не помнишь где?

– А на окне, под бумагами, – сообщил Витек, – достать?

– Яша, сходи, возьми, – посоветовал старший сержант.

Паренек попятился к двери, но Гринчук удержал его на месте:

– Устроит тебя ношение холодного оружия?

– Какого такого оружия? Не было у меня никакого оружия. Ничего я в руки брать не буду.

– И не будет, – поддержал Яшу Гринчук, – такой парень и вдруг финка. Да еще старая. Ты на его прикид посмотри, на цепуру. А гайка какая с печаткой. Сколько граммов? Десять?

Улыбка все еще держалась на лице у Яши, но уже с видимым трудом.

– Не нравится холодное оружие, подыщем еще чего-нибудь. Спичечный коробок маковой соломки устроит? Хотели заначить на крайний случай, но чего не сделаешь для хорошего человека.

– Не обидишься, если мы тебя примем за наркоту? Я понимаю, что ты где-то здесь неподалеку успел сбросить порцию побольше, но искать ее нам в облом, – Гринчук обнял Яшу за плечи и подвел его к столу.

Краска отлила потихоньку от лица цыгана и кожа посерела.

– Статья за наркоту тебя устроит? Или не хочешь?

– Не хочет, – весело сказал Витек, хозяйственно сооружая себе бутерброд, – ничего он не хочет. Домой вот только хочет, к дяде.

– К дяде хочешь? – сочувственно улыбнулся Гринчук.