Перекресток времен. Дилогия (СИ) - Андрей Захаров

— Теперь обязательно вернусь! — обрадовался Максим и неожиданно для себя и Оксаны прижал девушку к себе и поцеловал в щечку. Затем, поправив на плече карабин, быстрым шагом двинулся к санинструктору Шевцову, выдававшему медсестре Варе медикаменты. Получив все необходимое, он поспешил к блиндажу, где его уже ожидала группа во главе с Уваровым.

— Вот и у тебя, Оксанка, ухажер появился, да еще какой красавец! — Варя обняла девушку за плечи.

— Да… — согласилась Оксана, задумчиво открывая документы раненого немца. «Клаус Хорстман… год рождения 1921… Лейтенант… Пилот люфтваффе, окончил летное училище в Вильдпарке-Вердере. Ему двадцать лет, и зовут его Клаус…»

Кто пойдет на разведку, командиры решили еще до завтрака. Людей, знавших, что такое горы, в лагере оказались единицы. В основном обитатели лагеря были жителями равнин, поэтому и тяжело переносили такие перепады высот. В группу Уварова вошли профессор Левковский (это было без обсуждений), старшина Долматов, служивший ранее на Кавказе, и Максим, занимавшийся скалолазанием, оттачивающий свое умение сначала в Крыму, а затем в горах Испании. За радиста был Уваров, опробовавший радиостанцию вместе с Дулевичем, который также рвался с ними, но был оставлен Климовичем в лагере. Он отвечал за базовую связь. В подвижную мотоциклетную группу решили определить Синякова, сержанта-радиста Хворостова и снайпера — бурята Будаева, охотившегося у себя на родине в Саянских горах. В группы также хотели войти Николай Антоненко со своим бывшим подчиненным Нечипоренко и морпех Кожемяка. Но по просьбе Климовича, а также начальника штаба Бондарева они остались, так как в лагере почти не было людей, знакомых с взрывчаткой и умевших ее правильно использовать. Да и надо было готовить автотранспорт к горному маршу.

Ганса Штольке Климович тоже приказал оставить в лагере. Немец хорошо знал автомобильную технику, и ему предстояло вместе с другими водителями готовить ее к тяжелому путешествию. Но Ганс сдержал свое слово. Вместе с еще одним красноармейцем, любителем мотоциклов, они разобрали технику, отсоединив коляску, колеса и некоторые крупные детали. Затем чуть ли не десяток человек с помощью веревок подняли мотоцикл по частям на плато, где Штольке вдвоем со своим помощником быстро собрали его снова. Мотоцикл был укомплектован дополнительными канистрами с бензином. Ганс показал Синякову, где в коляске находятся инструменты, и кратко пояснил, как ими пользоваться. Также провел небольшой экскурс, что делать в случае поломки. Начальник склада Ярцев выделил обеим группам сухпайки на два дня. Когда они вернутся, никто не знал, но больше выделить Никита Савельевич не мог: продуктов в лагере оставалось мало.

Уваров приказал своей группе оставить оружие в лагере. Все равно на вершине оно не пригодится, а подниматься помешает — дополнительный груз. Ограничились двумя пистолетами: вальтером Олега и ТТ Долматова. Зато Синяков основательно вооружил всю свою группу. Даже снова установил на коляске ручной пулемет МГ-34 и прихватил запас патронов — мало ли с кем доведется встретиться.

Весь состав разведгрупп был тепло одет. Баюлис настоял, чтобы каждый имел при себе хороший запас воды и перевязочные материалы. По приказу Уварова все захватили с собой каски. Может случиться камнепад, а от удара маленького камешка в висок никто не застрахован. Также обе группы взяли с собой по палатке. Уваров с Максимом выбрали палатку, принадлежащую Антоненко, договорившись нести ее по очереди. На мотоцикл к Синякову передали палатку Слащенко.

Игорь Леонидович только грустно смотрел, как Кожемяка распоряжается его вещами. Он никак не мог отвыкнуть от мысли, что теперь он уже не такой важный и влиятельный человек, каким был всего несколько дней назад. Даже его подчиненные, сотрудники созданной им турфирмы, отдалились от него. Кожемяка с Нечипоренко постоянно находились с Антоненко, девчонки, Ленка со Светкой, тоже забыли о своем боссе, больше пропадая среди женщин сорок первого года, помогая им ухаживать за ранеными и детьми. Только пожилой водитель Емельяненко Николай Яковлевич по старинке заботился о своем бывшем хозяине, скорее, по-отцовски, из чувства сострадания. Теперь вместо работы головой Слащенко приходилось трудиться физически. Вместе с другими мужчинами он рубил лес, носил бревна и ветки, участвовал в строительстве. Его тело, давно отвыкшее от тяжелого труда, ныло, руки, исколотые ветками, перестали слушаться: даже ложку во время еды он не мог держать нормально.

В таком же положении находился его компаньон по бизнесу, а теперь товарищ по несчастью голландец Питер ван Лейден. Но в отличие от Игоря Леонидовича, который мог свободно разговаривать с другими обитателями лагеря, хотя и из другого времени, голландец, плохо знавший русский язык, замкнулся в себе. Он только изредка перебрасывался фразами по-немецки с Гансом Штольке о его родном городе Гамбурге. Случившееся было для Питера настоящим шоком, из которого он никак не мог выйти, все, о чем его просили, он делал, отвечал автоматически, как робот. Из-за нервного срыва и отсутствия аппетита голландец так похудел, что превратился в ходячий скелет, а один раз даже потерял сознание. По этой причине его не брали на работу, а оставляли в лагере поддерживать огонь в кострах вместе с мальчишками.

Отправляя разведгруппы, Климович передал Уварову ракетницу с несколькими ракетами. Договорились о том, что, после того как группы отойдут на безопасное расстояние и дадут сигнальную ракету, саперы начнут взрывать край котлована.

До намеченной Олегом скалы было километра два. Синякову пришлось три раза мотаться на мотоцикле по плато, напоминающему тундро-степь, чтобы перевезти обе группы к ее подножию. В одной из расщелин нашли укромное местечко, где смогли укрыться от пронизывающего ветра и падающих сверху камней.

— Ну что, товарищ подполковник, — спросил Синяков у Уварова, — в каком направлении нам поиск производить?

— Для начала дадим сигнал ракетой, что мы на месте. Пускай подъем строить начинают, а то и так много времени потеряли, — вынимая ракетницу, ответил Олег. — А куда идти, это надо у профессора спросить. Павел Иванович, куда нам следовать дальше?

Левковский, не обращая внимания на слова Уварова, завороженно рассматривал в выданный ему бинокль окружавшую их местность.

— Вы посмотрите, какая красота! А что будет, когда мы еще выше поднимемся!

Не дождавшись ответа от чудаковатого профессора, Олег поднял руку и выстрелил в небо красной ракетой. Буквально через пять минут над краем котлована, почти одновременно, прогремело несколько взрывов. На десятки метров в высоту вздыбилась горная масса, в клубах дыма мелькнули молнии. Эхо от взрывов многократно повторилось от скалы к скале.

— Вот черт! Со взрывчаткой переборщили! Говорил же, поменьше кладите! — в сердцах сплюнул Уваров. — Как бы лавина не сошла, тогда всем крышка.

Все замерли в ожидании худшего. Но, на удивление, горы сдержали вызов человека, не ответив ему лавиной.

Левковский отвлекся от созерцания, еще раз огляделся по сторонам и произнес:

— Я думаю, что нам необходимо подниматься наверх, вон там очень хорошая площадка для обзора, да и для размещения промежуточного лагеря тоже.

— Виталий, — Уваров повернулся к Синякову, — со своей группой остаетесь пока здесь. Мы поднимемся наверх и по рации сообщим вам возможный маршрут движения. Сейчас уже полдень, на подъем у нас уйдет не менее трех часов, а там начнет темнеть, так что переждите здесь до утра. Поставьте палатку. Заодно проверите связь с базой.

Затем, повернувшись к Максиму, Олег произнес:

— Макс! Ты у нас скалолаз, пойдешь первым. Я с тобой в связке. Во второй связке профессор с замыкающим Долматовым. Всем понятно?

Вопросов не последовало.

На восхождение до промежуточной площадки ушло чуть больше трех часов. Чем выше поднимались, тем труднее становилось дышать. Ветер, пронизывающий до костей, сбивал с ног. За это время несколько раз прошли небольшие камнепады. Благодаря тому что по приказу Уварова все надели каски, никто не пострадал, хотя досталось всем. Долматову не повезло. Он оступился, камень ушел из-под ноги, и старшина повис на веревке, сдерживаемый Левковским. Олегу пришлось срочно спускаться вниз и помогать профессору подтянуть пограничника на надежный выступ. При этом надо было поднимать рацию, вещмешки и палатку.

На площадке оказались, растеряв последние силы, и попадали, где кто смог. Площадка представляла собой небольшую расщелину в скале шириной около пяти метров и глубиной чуть больше семи. Это было единственное место без снежного покрова, так как над ним нависал естественный козырек из большого валуна. Ветер здесь был слабее. До вершины оставалось не более двухсот метров. Немного передохнув, огляделись по сторонам. «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…» — так, кажется, пел Высоцкий. И это действительно так. Все плато с котлованом было как на ладони. Вокруг него возвышались величественные горные хребты с белоснежными острыми пиками и уходили за горизонт. Красота, конечно, была неописуема словами. Это надо было увидеть! Но задача перед ними стояла другая — найти удобное место для спуска людей с такой высоты. А его как раз видно и не было.