Цианид - Кристина Старк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что же ты наделал, мозг, – простонала я.
– Он не поспевает за развитием социума. Он не в курсе, что мы уже вышли из пещер. Он не знает, что агрессия в нашем новом мире чаще вредит, чем помогает. Агрессорам сложно строить карьеру, сложно уживаться в коллективе, у них гораздо больше проблем с законом. Наступает время тех, кто адекватен и умеет идти на контакт.
– Но нас по инерции манят ненормальные и жестокие.
– Ничего, не расстраивайся, мозг со временем все поймет и наверстает. Через несколько тысяч лет так точно, – сказал Митчелл.
– Черт, кажется, мы в заднице.
Митчелл отложил ноутбук и притянул меня к себе, растирая руками мои плечи.
– Наверно, багаж, доставшийся нам от предков, и правда не самый лучший, но я верю, что адекватных людей по-прежнему больше. И они на своих плечах вытащат из пропасти этот мир.
– Таких людей, как ты, – прошептала я. – Разгребающих пепел и стекло.
– Нет, таких, как ты, – улыбнулся он. – Решительно пишущих статьи на сложные темы.
– Может, я слишком остро все воспринимаю? – спросила я. – Иногда я думаю, вот было бы хорошо смотреть на мир, как все. Не чувствовать этой раздирающей несправедливости на каждом шагу, не видеть, как почва разъезжается под ногами, и не мечтать все исправить.
– Нет, – сказал Митчелл, откинул волосы мне за спину и поцеловал в лоб. – Будь такой, какая ты есть. Кому-то нужно чувствовать боль и несправедливость острее других, чтобы ощутить ее раньше и предостеречь. Ты рождена, чтобы быть на линии фронта – на самой передовой. И твои чувства – это твое оружие.
– Не знаю… Это больно и страшно – быть на линии фронта.
– Ничего, ты не одна, я рядом, – сказал он.
* * *В ту ночь я снова пришла к нему поздно и в одной ночной рубашке на голое тело. Я не стала пить таблетки, решила, что справлюсь без них, хотя ноги подкашивались от волнения.
Митчелл следил за мной взглядом, когда я вошла в комнату, и этот взгляд был почти физически ощутим: он был горячим, как расплавленный воск, – на грани того, что можно вынести.
– Не шевелись, – попросила я, робея. – И закрой глаза. Можно мне просто побыть рядом с тобой?
Он подчинился: вытянулся на диване и закрыл глаза. Я погасила свет, сняла с себя ночную рубашку и легла рядом. Положила руку на его грудь, касаясь его так осторожно, будто могла сделать больно. Мне нравилось, как его кожа покрывалась мурашками под моими пальцами и как учащалось его дыхание. Нравилась его безоружность и мысль, что он никогда не сделает мне больно.
Я склонилась над ним и принялась ставить поцелуи на его шее, груди и животе. Тревоги и волнения не было. Митчелл не шевелился, дав мне полную свободу действий. Так, наверно, отдавали себя жрицам храмов юные воины перед боем: целиком и полностью, помня, что завтра война, а может и смерть. Его грудь вздымалась, будто под ней бушевал невидимый океан.
– Можно? – спросила я, расстегивая молнию на его джинсах.
Митчелл открыл глаза и посмотрел на меня затуманенными, голодными глазами и ответил:
– Если это то, чего хочется тебе.
О, это было именно то, чего хотелось мне. У меня руки тряслись от нетерпения, когда я закончила с молнией и приспустила его белье. Мои пальцы принялись ласкать его, мои губы заскользили по его плоти. Мы лежали в простынях, пахнущих свежим хлопком. Его рука касалась моей щеки, снова и снова, будто он хотел удостовериться, что все это ему не снится. Небеса были здесь – в этой комнате. Рай был здесь – под потолком нашей спальни.
Но вдруг перед глазами промелькнуло секундное воспоминание о том, как Дерек «учил» меня делать минет. Он сказал, что мое горло слишком «не тренированное» – стоит ему протиснуться чуть глубже, и у меня начинаются рвотные спазмы – и это «нехорошо». Вспомнила, как Дерек притягивал мою голову к себе – так сильно, что лоб упирался в низ его живота, – и держал, чтобы я «привыкла». Я задыхалась, но он не отпускал. Ему нравилась моя беспомощность, он заводился, когда унижал меня. Случалось, меня тошнило прямо в процессе, но даже тогда он не прекращал.
Волна удушья накатила на меня снова, как тогда. Я остановилась, пытаясь прогнать из мыслей образ Дерека, называющего меня «блевотной шлюшкой». Однажды меня вырвало, и он размазал рвоту по моему лицу.
Я отдернула руки от Митчелла, распрямилась и почувствовала, как на мгновение теряю ориентацию в пространстве. К горлу снова подкатила тошнота, как тогда.
– Ванесса? – позвал Митчелл где-то далеко, пока я пыталась справиться с волной тремора, прокатившейся по всему моему телу.
– Несса, – повторил он, и я почувствовала, как его руки ложатся на мое лицо, ныряют в волосы, ласково поглаживая.
Митчелл хотел успокоить меня, но прикосновение напомнило мне то, что делал Дерек. Тот тоже запускал пальцы в мои волосы и клал ладони на затылок. А потом использовал мою голову как предмет для своего удовлетворения. Как неживой, ничего не чувствующий предмет.
Я оттолкнула руки Митчелла и сползла с кровати. Со мной творилось что-то жуткое. Внутри все жгло, тошнило так сильно, будто меня только что накормили стеклом. Закончилось тем, что я вылетела из комнаты и побежала в ванную, где меня рвало до боли в горле. Измученная, я свернулась в клубок на коврике и заплакала от отвращения к самой себе.
Мужчина, который так много сделал для меня, который был воплощением всего самого лучшего в моей жизни, который так сильно влек и возбуждал меня – только что получил от меня подарок: меня вырвало, как только я прикоснулась к нему губами. И если это не самое настоящие унижение – то что тогда?
Ту ночь я снова провела в своей спальне одна. Обливаясь слезами и пытаясь прогнать из головы уже не впервые возникшую мысль, что я должна оставить Митчелла. Он страдал вместе со мной. Может быть, даже сильнее. Я подвесила его за веревки между небом и землей, вцепившись в него, но не в состоянии дать то, чего он хотел. Сколько времени он еще выдержит, прежде чем сдастся и предложит мне расстаться? Сколько раз я еще буду оставлять его одного в постели и – бежать, прятаться, трястись от панических атак, забившись в угол?
Он не выдержит долго. Может быть, уже сейчас понял, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на женщину с психическими расстройствами,
