Ничьи котята - Евгений Валерьевич Лотош

Говорят, во сне мозг продолжает обрабатывать информацию и раскладывать ее по полочкам. Наверное, не врут.

А вдруг все просто сон? Она прикорнула после завтрака в кресле, и… В кресле? Ну да, конечно. Еще утром в ее комнате стоял обычный стул, с мягким сиденьем и жесткой спинкой. И в чем она абсолютно уверена, так в том, что мебель пока покупать не планировала.

Значит, не сон. Значит, все правда. Вот здорово! Жизнь, еще вчера казавшаяся… ну, не скучной, но какой-то рутинной, вдруг расцветилась яркими красками. Дзинтон – инопланетянин? Рассказать кому – обзавидуются! Жаль, нельзя рассказывать. Яна и Карина – девианты? Вот и хорошо. Значит, у нее появятся не совсем обычные воспитанницы. Со сводными братом и сестрой она прекрасно ладила, поладит и с новыми девочками. И с Палеком тоже. Они ведь уже давно поладили, но теперь пусть только попробуют не есть такой полезный маринованный салат! В нем же все витамины…

Стоп. Она же еще не сообщила Дзинтону, что согласна. Надо сбегать к нему и сказать! Она выпрыгнула из кресла и почему-то совсем не удивилась, когда то с легким шелестом на глазах скукожилось и снова превратилось в стул. Интересно, что случилось с феей? Растворилась в воздухе? Или летает по саду и исследует деревья? Судя по сказкам, феям положено жить на деревьях, но кто ее знает – настоящая она сказочная фея или из головы выдуманный Дзинтоном фантом?

Она вышла из комнаты и по пути заглянула в столовую и кухню. Так, посуда вымыта, со стола убрано, все чисто, но никого нет. Все-таки Дзинтон отличается редкостной для мужика чистоплотностью, и детей к тому же приучает. Кстати, интересный вопрос – а он вообще мужик? В смысле – мужчина? А можно с ним… Она мысленно шлепнула себя по губам. Любопытство сгубило кошку. Может, когда-нибудь она и узнает, но не сейчас. Куда делись Яна с Палеком? Наверняка после шока, вызванного дурацким штурмом, у них впечатлений полная голова. Как бы не вляпались в неприятности! Поговорит с Дзинтоном – надо пойти поискать.

Перепрыгивая через ступеньку, она взбежала по лестнице на второй этаж и осторожно постучалась в комнату Дзинтона. Ответа не последовало, но незапертая дверь приотворилась от толчка.

– Можно? – она робко заглянула в щель.

Дзинтон неподвижно сидел на пятках на полу посреди комнаты лицом к двери: глаза закрыты, руки лежат на коленях, а застывшее тело кажется вырезанным из дерева.

– Дзинтон? – неуверенно спросила девушка.

Вместо ответа Демиург поднял руку ладонью вперед, после чего указал пальцем на стул и вернул руку в исходное положение.

– Цу, присядь на минуту, я сейчас освобожусь.

Его голос казался таким же неживым, как и тело. Цукка недоуменно взглянула на него, но подошла к стулу и села. Кто их знает, инопланетян. Может, они так медитируют.

Ждать пришлось минут пять. Девушка уже почти решила вернуться попозже, когда Демиург пошевелился, как-то сразу ожив, и повернул голову.

– Извини, – сказал он. – Не рассчитал время. Я полагал, что ты проспишь еще полчаса, но ошибся. На самом деле я здесь отсутствовал. Проекция работала в режиме автоответчика. Я общался с Эхирой – той женщиной, что появлялась у нас сегодня.

– То есть ты можешь оставить тело здесь, а сам переместиться куда-то еще? – заинтересованно спросила девушка.

– Да, можно сказать и так. На самом деле я никуда не перемещаюсь – носитель… э-э, скажем для простоты, моего сознания относительно планеты висит в одной точке. Просто я создаю новую проекцию в другом месте, оставляя старую без присмотра. Вообще-то я могу создавать несколько почти независимо мыслящих копий себя – точек концентрации сознания, как мы их называем. Но сейчас все мои ресурсы задействованы совсем в другой звездной системе очень далеко отсюда, так что здесь у вас я присутствую в единственном экземпляре.

– Хм… – Цукка нахмурилась. – А как…

– Цу! – Дзинтон поднял руку. – Я уверен, что ты способна задавать мне вопросы в течение года подряд и при том ничуть не утомиться. У тебя еще появится такая возможность, но давай не сейчас, ладно? Поговорим пока что о деле. Итак, что ты решила по поводу моего предложения?

– Я согласна! – выпалила девушка. – Я хочу работать няней у твоих детей.

– Они не мои, – вздохнул Демиург. – Боюсь, они станут куда больше твоими, чем моими. У меня, знаешь ли, на воспитание детей времени не так много. Где контракт?

– Ой… – Цукка смутилась. – Сейчас сбегаю.

– Не трудись, – он одним гибким движением поднялся с пяток и положил на стол перед Цуккой лист бумаги и стило. – Если ты согласна, подписывай. Только ты точно уверена, что не хочешь обсудить его с юристом?

– Не-а, – девушка помотала головой. – Ты же меня не обманешь, правда?

– Цу, – голос Демиурга стал терпеливым, как у отца, в десятый раз объясняющего ребенку правила арифметики, – пожалуйста, отнесись к ситуации серьезно. Я прекрасно понимаю, какие эмоции ты сейчас испытываешь. Но эмоции со временем утихают, а жизнь продолжается. Контракт нужен не мне, он нужен тебе. Пойми – мне не требуются рабы, пусть даже добровольные. Со временем ты осознаешь, что находиться рядом с Демиургом, зная об его сущности, достаточно тяжело. Мы, сами не желая того, полностью подчиняем себе личности наших друзей, если только не принимаем специальных мер. Контракт – одна из таких мер. Я хочу, чтобы ты помнила: ты свободна уйти в любой момент. Мы не в шпионском боевике, и у меня нет красивых правил наподобие «вход – за маер, выход – за жизнь». Наши с тобой отношения – деловые связи двух свободных личностей. А потому вопросы типа «ты же меня не обманешь?» здесь неуместны. И не забывай, я вовсе не намерен держать тебя на коротком поводке. У тебя своя жизнь, и проживешь ее ты самостоятельно. Ты поступишь в университет – не забыла про обязательное условие? – закончишь его, устроишься по специальности… К тому времени Яна с Палеком как раз достигнут совершеннолетия, так что тебе придется искать свой путь. Понятно?

– Понятно, – вздохнула Цукка. – Дзи… слушай, а ничего, что я тебя «Дзи» называю? Тебе вообще сколько лет на самом деле?

– Примерно девятьсот пятьдесят тысяч по вашему планетарному летоисчислению, – подмигнул Демиург. – Плюс-минус. Примерно половина галактического дня по нашему стилю. Я, между прочим, совершенно серьезно. Расслабься, Цу. Если бы я хотел почтительного уважения, я бы с самого начала так дело и поставил.

– Девятьсот пятьдесят тысяч лет… – потрясенно пробормотала Цукка. – Целая вечность!

– Самому старшему из Демиургов около четырех с половиной миллионов лет.