Велейская империя. 2. Враг, который не забудет (СИ) - Елисеева Валентина

– Алеся, голубка моя, с какого расстояния тебя начинают забывать? – спросил Хальер, когда начальник отделения убийств ушел на свой пост наблюдения, а рядом остался только Лоурес.

– С расстояния видимости, – мрачно ответила Алеся. – В смысле: забывают все, кто видел или слышал, независимо от расстояния.

– Это ненормально много, но убийца слабее, – задумчиво проговорил Хальер.

– Или я – не магиня, – настойчиво напомнила Алеся.

Лоурес тихо ахнул:

– Алеся – иномирная магиня?! Та самая?! Ну конечно: все ее забывают!!!

– Да, про иномирную магиню тоже запиши, но об этом должен знать только ты и Крелис, другим ни слова, что моя супруга – иномирная магиня! Вообще-то, тебе следовало записать эти сведения еще вчера, когда она весь день сидела в моем кабинете у тебя на виду и выполняла половину твоей бумажной работы, – наставительно сказал Хальер.

Первый дознаватель отнесся к совету серьезнее студентки Элайзы: он сразу добавил запись в листок, закрепленный под наручными часами на магическом ходу. Хальер повернулся к Алесе:

– Смотри внимательно и, очень прошу, доверься своей интуиции, прислушайся к этим людям, мне важно знать твое мнение. Я много лет безуспешно ловлю этого убийцу, мои возможности уже исчерпаны, а твои еще не изведаны. Незнакомец в маске поверил в то, что ты – не магиня?

– Поверил, – подтвердила Алеся, – я почувствовала тогда, что поверил, как Ник и другие ребята.

– Это хорошо. Значит, твой дар убеждения силен, как у любого менталиста: ты сама настолько глубоко уверовала в то, что не обладаешь магическими способностями, что невольно убеждала в этом свои собеседников. Тогда можешь не скрываться, я представлю тебя, как подозреваемую, которую допрашивают об украденных секретных бумагах и ищут ее сообщников, а об убийствах – ни слова. Лоурес, крикни, чтобы принесли женскую тюремную робу нужного размера.

Переодевалась Алеся в большом чулане рядом с допросной: здесь хранили кучу всякого хлама по принципу: «выкинуть жалко, а вдруг пригодится». Сложив тут же на полку свой наряд, она вышла в темно-серой тюремной униформе. На обратном коротком пути к месту сбора подозреваемых ее появление в обществе главы тайной канцелярии косых взглядов уже не вызывало: мало ли какую арестантку глава конвоирует к допросной.

– Что еще ты умеешь, кроме как уничтожать воспоминания о себе? Какие еще «ненормальные» способности в себе замечала? – спрашивал Хальер.

– Другие более нормальны: я чутко улавливаю эмоциональное состояние человека, догадываюсь, не обманывает ли он меня, но этому в моем мире некоторые люди специально обучаются и тоже по многим малозаметным внешним признакам могут определить чувства человека, лжет он или говорит правду.

– Что-то еще?

Алеся вспомнила свой сон-кошмар, сон-предостережение, сон, в котором она умирает у подножия портала на глазах Хальера. Покачала головой:

– Нет, ничего.

«Я отказываюсь верить, что тот сон был вещим! То был просто сон, не более», – как мантру повторила она несколько раз.

Хальер почувствовал, что она недоговаривает. На пороге допросной он обнял ее за плечи, попросил:

– Прислушивайся к себе! Если почувствуешь опасность, если накатит головная боль, слабость, потеря ориентации в пространстве, сразу дай мне знать, слышишь?

Алеся кивнула, ее нежно поцеловали в кончик носа, вызвав потрясенный «ох!» у нескольких случайно проходивших мимо ищеек, провели в первую комнату и усадили рядом с собой.

Потянулись подозреваемые.

Первым уверенным шагом в двери вошел молодой человек приятной внешности, сел за небольшой стол напротив Алеси и Хальера. Скосив взгляд на бумаги, которые глава тайной канцелярии положил перед собой, Алеся прочитала, что это рейт Ириас, старший сын одного из советников императора. Хальер поставил вошедшего в известность, что в тот день, когда он приходил в управление с друзьями, из кабинета первого дознавателя были вынесены секретные документы. Прислушиваясь к разговору, Алеся узнала, что рейт Ириас с малых лет дружит с принцем Леваном и встречается с ним часто, почти каждый день. Нет, юноша не замечал никаких странностей, о делах принца в тайной канцелярии не расспрашивал, в день, когда заходил за другом в управление, ничего подозрительного в поведении других членов «свиты» не заметил. Разрешение на просмотр своих воспоминаний Ириас дал без раздумий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хальер сосредоточился на подозреваемом, со стороны работа менталиста выглядела так, словно оба мужчины вдруг глубоко погрузились в свои мысли, отрешившись от окружающей действительности. Никаких внешних признаков магического воздействия ментальная магия не давала, как и рассказывал Хальер. Алеся спохватилась, что ей тоже давно следует заняться делом, прикрыла глаза и сконцентрировалась на сидящем перед ней молодом человеке.

Она ощутила присутствие двух людей сразу. От Хальера исходили настойчивость и холодное железное намерение разобраться в происходящем и выявить убийцу. А чуть глубже мерцало счастливое умиротворение от... того, что она сама, Алеся, сидит сейчас рядом.

Не сдержав улыбки, девушка оторвалась от этого теплого мерцания мужского довольства, переключаясь на Ириаса. Эмоциональный фон юноши был ровным, имелась только обеспокоенность самим фактом, что происходят неизвестные события, близко затрагивающие императорскую семью и друга Левана в частности.

– Алеся, ты помнишь этого человека, он никого тебе не напоминает? – спросил напоследок Хальер, и она отрицательно покачала головой.

Когда рейта повели на проверку магического резерва, Хальер тихо спросил, пока они устраивались у потайных глазков:

– Что скажешь?

– Мне он показался хорошим человеком, – ответила Алеся. – Я не заметила ни лживости, ни скрытых негативных эмоций, ничего настораживающего.

– Хорошо, твоя характеристика соответствует моим данным, – кивнул Хальер.

Проверка магического резерва прошла в штатном режиме: юношу закрыли в клетке, как когда-то Алесю, по прутьям пробежали огоньки и на экране на стене высветился один ненулевой результат: заклятия и заговоры – 8 единиц. Все тайные наблюдатели увидели одно и то же, юношу отпустили.

Второй подозреваемый мало отличался от первого – тоже друг детства принца, сын богатых родителей, с малых лет вращавшийся в высшем обществе и опять – ничего подозрительного в мыслях и никаких новых способностей не выявлено.

Третьим был Мик Бариас, и в этом случае Алеся немного изменила свои показания:

– Не хотелось бы близко общаться с этим человеком, – сдержано высказалась она. – Он не слишком приятный тип, но подозревать его в преступлениях я бы не стала.

Хальер кивнул, они перешли к следующему приятелю принца. Этот приятель оказался Алесе знаком: рейт Марис, что грязно оскорбил ее на балу. Конечно, рейт этого не помнил, но его хамской сути это не меняло. Алеся с неохотой прислушалась к чувствам Мариса.

Чувства были вялыми, как безвольный подбородок и блеклые глаза того, кто эти чувства излучал. Ничего подозрительного, этот человек даже ни капли не волновался по поводу допроса его самим главой тайной канцелярии. Но... его чувства породили смутно знакомое ощущение чего-то чужеродного. Ощущался намек на некий диссонанс, какой-то разлад, раздвоенность чувств, нечто труднообъяснимое, невыразимое словами. Алеся силилась понять, что не так, но не могла придать своим интуитивным ощущениям словесную форму. Она лишь знала, что эти тревожащие ощущения испытывает второй раз в жизни.

– Алеся, ты помнишь этого человека, он никого тебе не напоминает? – задал Хальер стандартный вопрос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Алеся вынырнула из своих размышлений, старательно скрывая собственные эмоции. Глянула на лицо Хальера – тот, кажется, не нашел в рейте ничего странного. Алеся молча покачала головой в ответ на вопрос – ей не хотелось рисковать откровенной ложью, высказанной вслух, ведь Марис вполне мог быть менталистом. Как только Марис перешел в соседний кабинет, она уставилась в потайной глазок, вновь покачав головой на попытку Хальера заговорить.