Велейская империя. 2. Враг, который не забудет (СИ) - Елисеева Валентина

– То-то среди знаменитых магов Золотых Веков не встречалось универсалов! Тебя затащили в этот мир нелегальные охотники на магов во время бунта?

– Нет, в этот мир я перенесся по собственной воле.

– По собственной воле покинул родной мир? Неужели он так плох? – ахнула Алеся.

– Плох – не то слово, – ответил Хальер и сменил тему: – Надеюсь, теперь, когда мы всё прояснили между собой, ты можешь называть меня по личному имени? В семьях рейтов часто обращаются друг к другу «госпожа» и «господин», так издавна принято, но хотелось бы менее официального обращения.

– О, я не планировала звать мужа «господином», в моем мире так давно не принято... Коул.

Хальер благодарно улыбнулся ей, и Алеся продолжила спрашивать:

– Я читала в книге, что в нынешнее время магический брак – это скорее помолвка, чем настоящий брак.

– Глупости, брак – это брак. Да, чтобы ты официально считалась моей женой, надо оформить соответствующие документы в магистрате, а по традициям – еще и обряд венчания в храме пройти, но в среде магов ты однозначно моя супруга. В Золотые Века магические браки регистрировались в магистратах автоматически, как и церковные, но нам вначале нужно сделать тебе все метрики.

– Ну, кое-какие документы у меня имеются.

– Знаю. Я был в твоем доме на улице Роз и попросил ищеек навести справки о проживающих в нем лицах. Их отчет я выслушал сразу, как пришел в себя в охотничьей хижине.

Ах, вот о чем он разговаривал по амулету вечером выходного дня! И вещи ее попросил в его дом перенести наверняка тогда же.

– Я верно понял, что ты не способна контролировать свою способность к стиранию памяти? – в свою очередь задал вопрос Хальер. – Я пришел к такому выводу за два последних дня: ведь какой был смысл в стирании памяти слугам в доме и всем в управлении вчера?

– Верно, смысла не было, – вздохнула Алеся. – Я всем и всегда стираю память о себе, даже когда совсем не хочу этого. Честно говоря, я почти всегда этого не хочу, но ничего не могу поделать!

– Это наш мир так на тебя повлиял? – с сочувствием спросил Хальер.

– Нет, это всегда было.

– Как – всегда?

– Так. С рождения.

Скребл замер среди облаков, Хальер ошеломленно взирал на нее.

– А родные, что они? Неужели тоже забывали?!

– Мама помнила. Только мама. Полгода назад она умерла.

– А друзья детства, отец, бабушки и дедушки, учителя в школе, может, жених какой имелся???

Алеся с деланным безразличием пожала плечами:

– Бабушка помнила меня по тем записям, что делала о моем существовании. Не было никаких друзей-подруг, не было нормальной школы, молодых людей и всех прочих тоже не было, человеку-невидимке они не положены. Коул, ну какой жених, если меня все забывали напрочь, отвернувшись на три минуты?!!

Глаза Алеси защипало, она низко опустила голову и хрипло прошептала:

– Я одиночка по жизни, я давно смирилась с этим. Обо мне забывали все и забывали всё: события с моим участием, совместные дела, помощь, смех, чувства ко мне. Хуже, что я всего этого не забывала, хоть порой очень старалась забыть... Я так боялась к кому-то всерьез привязаться...

– Иди сюда, – позвал Хальер, рассеивая магические путы, удерживающие ее в кресле, – иди ко мне.

Он усадил ее на колени и крепко прижал к себе, а Алесю словно прорвало: она плакала и плакала, выплескивая накипевшее за долгие годы и рассказывая, как ей жилось со своим проклятьем. Скребл неподвижно висел в облаках, пока мужчина ласково гладил по волосам свою женщину, что-то тихо нашептывал ей и вытирал мокрые соленые щёки своим большим белым платком.

– У тебя бездонные запасы слез? – спросил он с привычной кривой улыбкой, когда немного успокоившаяся Алеся икнула пару раз и снова выдавила струйки слезинок.

– Не знаю, я редко так сильно плачу, – ответила Алеся. – Почему ты всегда меня помнишь, именно ты? Ты пока единственный, кроме мамы, человек, который всегда меня помнит, на которого не распространяется мое родовое проклятье. Я думала, это оттого что ты – сильный маг, надеялась, что и для других сильных магов не буду невидимкой, а профессор Каллинг меня забыл.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– И ты страшно расстроилась из-за этого. Дело не в магии, я уже говорил тебе раньше: в твоем заклинании стирания памяти есть зияющая брешь.

– Я обнаружила только одну такую брешь – меня собаки помнят, полагаю, что и другие животные тоже. – Алеся насухо вытерла слезы и вернула Хальеру его платок.

– Правильно полагаешь. Я, конечно, не собака, но у жителей моего родного мира есть особенность...

– О, ты сейчас скажешь, что оборотень! – подпрыгнула Алеся.

Хальер смеялся так долго и звонко, что она успела на него обидеться.

– Ох, Алеся, вижу, что суевериям и в твоей головке нашлось место!

– Ага, верить в магию – нормально, а в ходячих мертвецов и оборотней – нет? – пробурчала Алеся.

– Не вижу взаимосвязи между таким обыденным природным явлением, как магия, и такими паранормальными существами, как зомби и оборотни. Нет, моя особенность не в том. Большинство людей около 80 процентов информации об окружающем мире получают за счет зрения, а остальные 20 процентов почти целиком приходятся на слух и осязание. Роль нюха в современном человеческом обществе практически утеряна, и ты стираешь о себе только зрительные, слуховые и осязательные образы, а про запахи забываешь. А у жителей моего родного мира до трети впечатлений формируется через обоняние. Я помню твой легкий запах и потому помню тебя всю.

«Меня не видно, меня не слышно, меня здесь нет!» – всплыли в памяти Алеси часто повторявшиеся ею слова. Сердце бешено забилось, ладони вспотели. Стоит добавлять: «Я совсем не пахну?»

Может, к магии она все-таки имеет отношение, а прибор, измеряющий уровень магических сил, не справился с иномирянкой? Или вовсе сломан был? Хальер – признанный гений и эксперт в области магии, не может же он замечать в ней то, чего нет, и без повода так уверенно говорить о ее «дырявых заклинаниях», верно?

– Значит, всё это время, что ты скиталась беспризорницей по Кресси, ты мучилась еще и своим «проклятьем», как ты это называешь? Господи, я полагал, что ты довольно успешно управляешься со своей магией, а на самом деле... Ты поразительна, Алеся. Оказывается, ты о многом умолчала вчера, повествуя о своих похождениях. Я бы тебе глубоко посочувствовал, если бы не восхищался так сильно твоей изобретательностью и великим оптимизмом.

Он смотрел на нее так, что Алеся смутилась.

– На моем месте любой другой вел бы себя также, – сказала она.

Хальер снова рассмеялся:

– Голубка моя, ты святая простота! Поверь, ты очень сильно ошибаешься в этом утверждении. Если бы ты вела себя, как «любой другой», то я поймал бы тебя на второй день, максимум – на третий. Слушай, а как же подпольщики, ты же действовала совместно с ними? Кто-то из них тебя помнил? – Мужской взгляд стал настороженным, в нем блеснуло ревнивое подозрение.

– Нет, не помнили, они записывали все встречи со мной, держали часть записей на видном месте, а остальное от ищеек прятали.

– Разумно, – кивнул Хальер, довольно расслабляясь, – но чувства не запишешь. Ты каждое утро должна была становиться для них подозрительной незнакомкой.

– Спасибо, что напомнил, – язвительно откликнулась Алеся и дернулась прочь с мужских колен на свое место.

Ее прижали теснее, удерживая.

– Извини, мне не стоило радоваться твоим трудностям, я осознаю, насколько несладко тебе жилось и в своем мире, и тем более в нашем. Случай твоего тяжелого детства не уникален: магам в мирах, в которых не верят в магию, всегда нелегко приходится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Алеся сжалась в маленький, несчастный комочек. Кажется, пришло время для самого опасного признания...

– Я не уверена в том, что являюсь магиней, – прошептала она и из глаз ее снова закапали горькие слезинки.

Неужели ей не суждено задержаться рядом с единственным человеком, который по-настоящему помнит о ней?!