Школа гетер - Елена Арсеньева

Гелиодора бросилась ее утешать и расспрашивать, в чем дело, почему она так отчаянно плачет, Нофаро отмалчивалась и рыдала еще громче, а Лаис наблюдала эту сцену мрачно, все больше утверждаясь в своих подозрениях.

— Ты что, все еще девственница? — спросила она внезапно, и обе ее подруги от неожиданности онемели.

— Откуда ты знаешь? — наконец простонала Нофаро, а Гелиодора схватилась за голову:

— Что теперь будет?! Тебя лишат невинности жезлом Приапа, а потом бросят в темницу за то, что обманула Никарету!

— Да, зато я, получается, не обманула Дарея! — вздохнула Лаис.

— Что? — хором спросили Гелиодора и Нофаро.

— Ничего, сейчас нет времени болтать, — отмахнулась Лаис. — Надо что-то делать, надо спасать Нофаро! У тебя осталось еще рвотное?

— Нет, я все выпила… — растерянно призналась несчастная девственница.

— Надо завести новое зелье, — вскочила Гелиодора. — Я сбегаю за кипятком!

— Бесполезно, — прошептала Нофаро. — Ему нужно настаиваться самое малое сутки. Я погибла… Чем ждать позора и мучений, мне лучше сразу удавиться. Оставьте меня одну, и да благословят вас боги за то, что мне было так хорошо с вами. Передайте Дарею, что я его…

— Дарей! Ну конечно! — вскричала Лаис. — Нужно позвать Дарея! Настало время действовать! Вот что, девушки: ждите меня, тяните время, как можете, и не идите на матиому, ни за что не идите. Соврите что-нибудь… Что беспокоитесь обо мне, что я куда-то пропала… Я вернусь!

И она вылетела вон.

— Как же ты побежишь по городу голая? — закричала было вслед Гелиодора, но Лаис даже не оглянулась.

Времени искать одежду у нее не было, да это оказалось бы весьма непросто: ведь хитоны и гиматии аулетридам выдавали, лишь когда они выходили в город все вместе, под присмотром наставниц.

Единственная надежда выбраться за ворота — подойти туда с безразличным видом и прошмыгнуть… Если привратник в это время отвернется, конечно. Но ведь можно бесконечно ожидать, пока он отвернется!..

Однако Лаис повезло, сказочно повезло! Когда она приблизилась к воротам, привратник оказался занят спором с двумя какими-то путешественниками, которые пытались проникнуть во двор школы, не слезая с ослов, навьюченных толстыми мешками из мохнатой кабаньей шкуры.

— Мы прибыли из Триполиса по неотложному делу! — кричал один, постарше, лысый и тощий.

— У нас срочное и весьма важное дело к главной жрице! — убеждал другой, совсем еще молодой человек, тоже очень худой, с неприятным носатым лицом.

— Оставьте за воротами вашу скотину, и я позволю вам войти, — увещевал их привратник.

— У нас в мешках очень ценный груз, я не могу его бросить на улице, а нести тяжело! — спорил лысый. — Я вез его из самого Триполиса, и не допущу, чтобы он достался коринфским ворам!

«Триполис, Триполис… — промелькнула у Лаис мысль. — От кого я слышала об этом городе?»

Однако сейчас было не до пустых воспоминаний. За спиной привратника, всецело занятого спором, Лаис выскользнула из ворот и немедленно свернула за угол. Отсюда прямая дорога вела к подножию Акрокоринфа, к каналам-водосборникам.

Лаис озиралась по сторонам, надеясь увидеть цепочку водоносов с тяжелыми скафосами, и вот, наконец, они — идут навстречу!

«О, если бы их вел Дарей!» — взмолилась Лаис.

Однако тут ей уже не повезло: водоносы шли под присмотром рыжего Гиппия. Лаис недолюбливала его, однако сейчас бросилась к нему, словно к лучшему другу:

— Гиппий, скажи, где может быть сейчас Дарей?

— Лаис, ты похожа на всех нимф враз! — восхищенно вздохнул Гиппий, оглядывая ее нагое тело. — Не понимаю, как мужчина может быть влюблен в другую, не в тебя! У нас все стражники диву даются, почему это Дарей потерял голову от Нофаро, когда рядом была ты!

— И правильно сделал, что выбрал Нофаро, потому что она тоже потеряла от него голову, а моя, как видишь, — при мне! — ответила Лаис и умоляюще сложила руки: — Как мне найти Дарея?! Дело очень срочное и важное!

— Он пошел на нижний водосборник, к начальнику, — сообщил словоохотливый Гиппий, в то время как водоносы пользовались мгновением опустить тяжелые скафосы и поглазеть на прекрасную аулетриду, о которой все они были наслышаны: ведь она вернула свободу одному из рабов! — Никто не хочет отпускать со службы такого прекрасного охранника, как Дарей. Ему предлагают переехать в Мегару, где тоже есть подчиненная Коринфу служба водоносов. Там он может получить даже жилье, принадлежащее нашей службе! Теперь ему осталось только забрать эту толстомясую девчонку из вашего храма, — хохотнул Гиппий.

— А ее надо спасать! — вскрикнула Лаис — и понеслась вперед, стремясь как можно скорей добраться до нижнего водостока.

Однако чем больше она удалялась от храма, тем трудней становилось продвигаться вперед. Здесь не так уж часто видели голых красавиц, бегавших по улицам. Женщины останавливались и громогласно стыдили Лаис; мужчины, наоборот, восхищенно свистели и кричали, а некоторые, самые смелые, норовили ущипнуть ее или даже обнять.

Особенно усердствовали двое рыжебородых и рыжеволосых, похожих друг на друга, как братья. Своими загорелыми торсами, короткими, до колен, шароварами и ножами, заткнутыми за широкие кожаные пояса, они сразу напомнили Лаис Кутайбу и Терона — какими она увидела их впервые. Рыжие не отставали от Лаис и в конце концов загнали ее в глухой закоулок.

Прижавшись к стене, она выставила скрюченные пальцы и зашипела, как дикая кошка:

— Только прикоснитесь ко мне! Только осмельтесь — и будете кастрированы за то, что изнасиловали жрицу Афродиты! А убьете меня — вас выдадут голуби Афродиты!

И Лаис воздела руку к небу, в котором и впрямь безостановочно кружились белоснежные голуби.

— Что, голубки проворкуют людям о твоей участи? — хмыкнул издевательски разбойник.

— Ну, если журавли выдали здесь, в Коринфе, убийц Ивика, почему бы голубям не выдать вас? — выкрикнула Лаис, отчаянно надеясь, что кто-нибудь услышит ее голос и заглянет в закоулок.

— Ладно, хватит болтать, заходи сзади, хватай ее! — выкрикнул один из рыжих братьев, но другой, поуже в плечах, помоложе и не такой свирепый на вид, остановил его жестом и обратился к Лаис:

— А что это за история с журавлями Ивика? Расскажи-ка.

Лаис мгновение смотрела на него ошарашенно: встретить такую любознательность у человека, который только что готов был ее изнасиловать, а то и убить?! Но потом решила не упускать соломинку, протянутую ей судьбой, и попытаться потянуть время.

— Как-то раз знаменитый поэт Ивик поехал в Коринф на Истмийские игры, — начала она рассказывать эту прекрасную и печальную историю, — однако на перешейке на него напали разбойники, ограбили и нанесли смертельные раны. Умирая, Ивик увидел в небе клин журавлей. «Отомстите за меня!» — воззвал он, умирая. Убийцы посмеялись, сбросили тело в пропасть — и поехали в Коринф. Они решили посмотреть знаменитые игры, и вот, когда они сидели в амфитеатре, над их головами проплыли, громко курлыча, журавли. «Смотри! — сказал один убийца другому. — Ивиковы журавли-мстители!» И он расхохотался, не зная, что его слова услышал друг поэта, который очень беспокоился, отчего тот не прибыл на игры. Он почуял недоброе, сказал об этом одному человеку, другому… Убийц схватили, потребовали разъяснить, что значат их слова… Они испугались — и признались в содеянном. Вот что сделали журавли! — закончила Лаис. — Почему вы думаете, что голуби — тем более голуби Афродиты! — не способны на то же самое, чтобы отомстить за жрицу богини?