«Если», 2002 № 01 - Эдвард Лернер

Как ни удивительно, в развитых странах держался высокий уровень жизни. Работоспособного населения здесь было еще достаточно, хотя средний возраст работающих давно перевалил за пятьдесят лет. Количество же едоков уменьшалось с каждым годом, и в результате каждому, оставшемуся в живых, доставалось все больше материальных благ, накопленных за века развития западной цивилизации.

За три десятилетия, прошедшие с тех пор, как перестали рождаться дети, изменились моральные ориентиры общества. Жизнь и здоровье стали самыми значимыми ценностями. Извечное желание человека ощутить выброс адреналина в кровь исчезло, уступило место благоразумной осторожности. Авантюризм, риск, поиски приключений канули в прошлое. Преступность снизилась, а потом исчезла вовсе — тюрьмы опустели. Никто уже не участвовал в автомобильных гонках, не бил друг другу морды на ринге, не пересекал бескрайние морские просторы на яхтах. Более того, мало кто теперь отваживался летать на самолетах или ездить на машинах со скоростью больше шестидесяти километров в час.

В 2055 году возраст самых молодых людей на земле составлял 30–35 лет, и таких было совсем немного. Старики, старики, старики — благополучная, спокойная, добропорядочная жизнь в бесконечной очереди на кладбище.

Африка опустела, Латинская Америка почти вымерла. Население планеты сократилось в четыре раза. Войн не было уже двадцать лет — те, кто хотел воевать, переколотили друг друга, и никто не стал им препятствовать в этом увлекательном занятии. Промышленность преобразилась полностью, сократилась до минимума. Продуктов питания, выращиваемых по технологиям новусов, хватало всем. Никто уже не добывал природные ископаемые — нефтяные вышки торчали ржавыми заброшенными остовами как память об умирающей цивилизации неразумного потребительства; рудные карьеры заполнились водой и превратились в озера. Для производства своих удивительных механизмов новусы использовали металлолом — запасов его должно было хватить на тысячу лет. Машины с могучими бензиновыми двигателями перестали существовать — их сменили тихоходные электромобили. Спешить теперь было некуда и незачем. Гигантские мегаполисы разваливались на глазах — некому было поддерживать их существование, да и жить в них стало опасно. Большая часть людей сконцентрировалась в маленьких городках, старающихся во всем походить на резиденции новусов.

Природа, избавленная от варварского вторжения людей, вздохнула свободно. В Европе разрастались леса; косули и бизоны безбоязненно пересекали пустые автострады Америки; воду из Рейна и Волги можно было пить безо всякой очистки. Миллионные стада антилоп и зебр снова заполнили саванны Африки, не ведая о том, что еще недавно хозяином здесь был человек.

Новусы получили во владение весь мир. Ценой этого приобретения стали не войны, но нечто не менее ужасное — смерть цивилизации. Глупо было обвинять новусов в том, что они счастливы таким положением дел. Новусы скорбели вместе со всеми, заботливо ухаживали за дряхлеющим и умирающим человечеством. Они прилагали силы, чтобы сделать конец людей как можно более безболезненным, но отменить этот печальный финал не могли.

В 2132 году скончался последний из тех, кто не был новусом.

История человечества не закончилась — она начала свой новый виток. Число людей на планете уже не могло измениться. Начало меняться их качество.

Клаус и Наташа сидели на веранде, увитой зеленым плющом, покачивались в креслах-качалках. Клаус тянул через соломинку коктейль из текилы и апельсинового сока, уже третий стакан подряд. Наташа молчала.

Сколько это может продолжаться? Полтора часа нудного качания в креслах, сопровождаемого монотонным скрипом старых рассохшихся деревяшек. Клаус знал, что Наташа не просто молчит — она мысленно связывается с кем-то, находящимся от них за тысячи километров, договаривается с ним. Решает его, Клауса, проблемы. Но раздражение все больше охватывало его. Почему он должен терпеливо торчать здесь, в доме Наташи, и изнывать от безделья? Понятно, почему — потому, что он неполноценный: не владеет телепатией и должен лично присутствовать при сеансе связи, чтобы, если понадобится, вовремя ответить на пару дурацких вопросов. Ни журнальчик полистать, ни в телевизор потаращиться. Не существует уже давно ни журналов, ни телевизоров. Десятки книг стояли на полках в соседней комнате — Клаус полистал их и с досадой поставил на место. Все книженции были научными трудами трехсотлетней давности, ни одной художественной! Тоска! Вот новусам никогда не бывает скучно: если им нечем заняться, они с любовью обсасывают свои мыслеформы. Самосовершенствуются. Занятие, глубоко противное Клаусу Даффи. Нет у него никаких мыслеформ — у него только мысли. Несовершенные, гадкие, пошлые мысли. Залезть сейчас Наташеньке под платье. Ножки у нее замечательные.

Жаль, что Клаусу сегодня нужно уезжать. Сергей отчалил, Наташа осталась одна… Наверное, не отказала бы Клаусу. Вряд ли Сергей вернется раньше, чем через десяток лет. Самое время для Наташи найти себе нового спутника. Вот уж чем хороши новусы — тем, что постоянных супружеских пар у них не существует. Это правильно. Сотни лет видеть в своей постели одну и ту же женщину такое сведет с ума кого угодно, даже психологически сверхустойчивого новуса.

— Наташа! — Клаус прервал молчание. — Извини, дорогуша, но я устал сидеть и ждать. Есть там какие-нибудь новости?

— Есть. — Наташа потянулась. — Извини, что заставила тебя ждать. Я задумалась… Тебя переправит Хосе Лопес. Он любезно согласился помочь. Сейчас он занят, но через три часа он освободится и будет к твоим услугам.

«Переправит»… Любят же новусы подбирать банальные слова для обозначения своих чудес. Телепатию называют «слухом», телепорт — «переправой». Можно подумать, они все еще стесняются своих паранормальных качеств. Комплексуют, испытывают чувство вины перед бесталанным человечеством, давным-давно отправившимся в могилу.

Впрочем, суть от названия не менялась. «Переправа» представляла собой самую настоящую телепортацию — мгновенное перемещение человека на огромное расстояние. Тот, кто освоил руну Броска, мог перемещаться сам. Более продвинутые, овладевшие руной Полета, могли перемещать и других. Конопатый Хосе, весельчак-коротышка, был именно из таких. Насколько было известно Клаусу, руну Броска освоили четыре пятых из ныне живущих новусов. Если бы сам он захотел получить это умение, то, вполне вероятно, давно бы уже путешествовал по всему миру самостоятельно, без унизительных просьб переправить его в нужное место. Но… Конечно же, проклятое «но». Клаус Даффи поклялся, что никогда больше не прибегнет к психовизуализации. Хватило ему и того, что он сделался бессмертным. Как бы теперь избавиться от этого гнусного дара?

— Я попаду прямо к самому Патрику? — спросил он.

— Нет, не сразу. Вот, смотри, — Наташа расстелила на столе карту. — Патрик живет на Алтае, около Телецкого озера, вот здесь, — она показала место пальцем. — Это аномальная зона — переправа там не работает. Ближайшее селение, куда можно переправиться — одиночная резиденция Алексея Захарова, она в восьмидесяти километрах от дома Патрика. Дальше тебя отвезет Захаров.

— Как отвезет? На лошади? Восемьдесят километров по горам? Далековато забрался папа Ньюмен.

— Вряд ли на лошади. — Наташа улыбнулась. — Захаров — механик. Один из лучших механиков в мире. Думаю, для тебя он найдет какой-нибудь подходящий вездеход.

— Подожди-ка, Захаров — это не тот самый Беркут, который делает планеры?

— Тот самый.

— Здорово! — восторженно воскликнул Клаус. — Поговорить с Патриком, да еще и с Беркутом познакомиться! Как ты думаешь, он позволит мне полетать на своем планере?

— Не уверена. Для тебя это небезопасно. Ты не владеешь руной Броска. Если с планером что-то случится, ты не сможешь спастись. Тебе не стоит заниматься такими опасными вещами.

Ну да, конечно! Самая большая ценность для новусов — это их жизнь. Никакого неоправданного риска! Руна Броска — отличная страховка, можно мгновенно телепортироваться из любого опасного места.

А вот тупица Клаус оным умением не владеет.

— Я буду летать на планере, — уверенно сказал Клаус Даффи. А если свалюсь на землю и угроблюсь насмерть — что ж, в этом случае буду считать, что мне повезло вдвойне.

— Что, настолько надоело жить? — Наташа прищурилась — не удивленно, скорее, саркастически, может быть, даже слегка надменно.

— Надоело, — буркнул Клаус. — Надоело все до смерти.

— Привет, — сказал Хосе. — Решил проветриться, приятель?

— Ага. — Клаус улыбался до ушей, пожимая руку веснушчатому лысоватому крепышу. — Полетаю на планере над Алтайскими горами, а потом и Патрика повидаю. Самого Патрика! Может быть, он даст мне пару дельных советов.