Концерт в криминальной оправе - Марк Фурман

Теперь нужно ли объяснять, почему все без исключения судмедэксперты берут с собой на эксгумацию спасительную профессиональную жидкость — медицинский спирт. Но употребляется он уже после тяжелой необходимой работы, и, чаще всего, в весьма умеренной дозе — на десерт, для снятия стресса.

«Спирт действительно нужная медицинская жидкость. Но почему бы ему, не быть в некоторых случаях просто напитком?» Эти слова, весьма близкие судмедэкспертам, написал в своем бессмертном романе «Доктор Живаго» великий Борис Пастернак.

В стране развитого социализма фальшивомонетчиков, валюты и наркотиков не существует

Будучи судмедэкспертом, я время от времени, обычно по отпускам, отправлялся в различные командировки, по заданиям столичных изданий. Вспоминаю, к примеру, Сухуми, куда выехал в качестве корреспондента журнала «Человек и закон» в 1985 году, за пару месяцев до начала так называемой перестройки.

Тогда у некоей Сазоновой, в изящной женской сумочке сотрудники столичной милиции обнаружили 138 золотых десятирублевых монет 1899 года царской чеканки и монеты иностранного производства. Расследование установило, что в течение года жители Сухуми Н.Гогия и Сухоруков скупали у разных лиц золотые вещи — кольца, браслеты, цепочки, серьги и т. п. Изготовление монет производилось с помощью электрического пресса и специальных приспособлений для штамповки. Мне показали пресс, хранящийся до суда в одной из комнат кримлаборатории. Высота более полутора метров, вес несколько сот килограммов, электрооборудование, почти ничем не отличающееся от заводского. Понятно, что изготовить его в одиночку не смог бы самый классный мастер-профессионал. Любопытно, что металлическая громада, словно человек-невидимка, прошла через современную систему охраны и сигнализации солидного предприятия, растворившись в тумане, чтобы затем возникнуть, как Феникс из пепла, в неказистом сарайчике живописного южного двора. Именно тут изготовлялись поддельные червонцы. Как было установлено криминалистическими экспертизами, когда «лома» набралось больше килограмма, фальшивомонетчики начали изготовление продукции конвейерным способом, не придерживаясь тонкостей технологии: в сплавы подмешивались медь, олово, серебро, другие менее ценные металлы. Затем на грани десятирублевика с профилем императора чеканилась официальная надпись: «1 золотник чистого золота 8/74 доли».

Когда я приехал в Сухуми, суд над фальшивомонетчиками заканчивался. Я побывал на процессе, даже поговорил с одним из обвиняемых. Результатом той поездки стал весьма объемистый судебный очерк, который я представил в редакцию журнала. Но тем перестроечным летом мой материал так и не был опубликован.

Оказалось, что запретительную визу на него наложил цензор весьма могущественного государственного ведомства. Вот она дословно: «Фальшивомонетничества, валютных операций и наркотиков у нас в стране развитого социализма не существует…». Далее шли дата и подпись цензора. Справедливость, однако, восторжествовала пятью годами спустя, когда в 90-ом очерк был напечатан без каких-либо изменений в приложении к «Известиям» еженедельнике «Неделя».

А все она «Мадера»…

Судмедэксперты хорошо знают, что многие из преступлений начинаются с пьяных застолий. Вот события бурного дня середины восьмидесятых, когда по всей стране начал царствовать печально-знаменитый «антиалкогольный» закон. Их воспроизведу хронологически, используя экспертный оперативный журнал.

Одиннадцатое сентября, вторник. В 17.00 заступаю на дежурство по городу. Этот день выдался спокойным и умиротворенным: в меру тепло, сухо, нет опостылевшего всем осеннего дождя. Но то оказалось лишь кажущимся спокойствием. Сигнал тревоги прозвучал из Фрунзенского РОВД г. Владимира: на лестничной площадке второго этажа по ул. Ильича обнаружен труп Б., 34 лет. По дороге прикидываю возможные варианты: скоропостижная смерть от заболевания сердца, алкогольное опьянение, что-то еще? Но едва склоняюсь над лежащим в неестественной позе мужчиной, вижу обезображенное лицо, брызги крови на стенах, как становится ясным, что это убийство. Били, вероятно, зверски, в основном ногами. Пока диктую следователю протокол осмотра, эксперт-криминалист фотографирует окружающую обстановку. Потом вся группа коллективно собирает разбросанные поблизости бутылки. Насчитывается их около десятка, в основном «Мадера» Краснодарского производства.

Полутора часами позже отправляемся в райотдел. Не успели проехать и двух кварталов, как по дороге на ул. Володарского, видим автомашины скорой помощи и милиции. Нас останавливают. Опять что-то серьезное, и мы идем в дом напротив. На полу комнаты лежит мертвый мужчина, рядом убирают шприцы и медикаменты врач и персонал скорой. Потерпевшему М., 1935 г.р., уже ничем нельзя помочь. На теле покойного насчитываю одиннадцать колото-резаных ран. Выясняем, что преступник скрылся, ножа на месте происшествия тоже нет. Пока криминалист добросовестно фиксирует с помощью вспышки все вокруг, среди хаоса на кухонном столе замечаем три бутылки уже знакомой нам «Мадеры»…

Едва оперативная группа успевает переступить порог дежурной части областного УВД, как опять загорается лампочка на пульте. В частном доме нанесены ранения Ц., 63 лет. Сворачиваем у филармонии на узкую улочку, минут 15 петляем в темноте, пока находим нужный дом. Опять следы крови, картина только что совершенного преступления. Потерпевшую увезла скорая помощь. Потом узнали: по дороге, так и не доехав до приемного покоя больницы, она скончалась от проникающего колото-резаного ранения в грудь. Мы со следователем прокуратуры уже не удивляемся, обнаружив под кроватью, в коридоре несколько бутылок той же «Мадеры».

Итог этого вечера поистине рекордный: три убийства за три часа! Оказалось, что в тот день «Мадеру» в неограниченном количестве продавали в центре города. При тогдашнем дефиците спиртного, брали не по бутылочке к празднику, семейному торжеству, а десятками бутылок, причем преуспевающие «кооператоры» (случай на Ильича на их совести) закупали впрок, ящиками.

Вот так создаются острейшие криминальные ситуации. И хотя все преступления этого буйного вечера раскрыты, они, согласитесь, дают немало поводов для раздумий о будущем.

Ресторанная история или орган ЦК КПСС в борьбе за справедливость

Вот и другая, отнюдь уже не криминальная история, тоже связанная с антиалкогольным законом. На почве «бескомпромиссной борьбы» разные случались тогда забавные ситуации.

В один из летних дней мы с Володей Стрелковым — моим близким другом, журналистом «Человека и закона» решили отобедать в ресторане «София», располагавшемся тогда у станции метро «Маяковская». В «мертвый час», около четырех дня, в уютных залах «Софии» находилось не больше десятка человек. Располагаемся у окна с видом на улицу Горького, выбрав меню, заказываем триста грамм водки.

Появившийся с подносом официант, ставя на стол хрустальный графинчик с «Московской», нас слегка огорчает:

— Извините, решением Моссовета водка отпускается не более ста грамм на человека…

Массивный, весом далеко за сто килограмм, двухметровый Стрелков недовольно басит:

— Такого количества нам будет явно маловато, молодой человек. Что ж, повторим заказ.

— Ничем не смогу помочь, — официант заранее суров и непреклонен. — Решение Моссовета…

— Неправильное решение, — возражает Стрелков. — Со временем его отменят.

И тут, после первой стопки, едва мы принимаемся за еду, за соседний столик садится благообразный, уже в уважительных годах худощавый старичок в скромном черном костюме. Тот же официант приносит ему какой-то диетический салатик, нарезанный кекс с кофе и… целую бутылку «Столичной», которую торжественно ставит в центр стола. Сосед наливает водку во вместительный, под шампанское фужер, в несколько глотков осушает почти всю нашу дозу на двоих!

Видя столь вопиющую несправедливость, изумленный Стрелков подзывает официанта:

— Не можете ли объяснить, — обращается он к нему, — почему этот, уже в почтенном возрасте гражданин, заслужил целую бутылку, а мы — два здоровых мужика должны довольствоваться жалкими двумястами граммами? И как быть в столь прискорбном случае с решением Моссовета?

— Он наш постоянный клиент, — не найдя иного объяснения, поясняет официант. — Ему разрешено и бутылку…

Мгновенно праведный гнев овладевает Стрелковым. Встав во весь свой внушительный рост, он достает красное удостоверение журналиста.

— Орган ЦК КПСС, журнал «Человек и закон», — грозно басит Володя. — Немедленно сюда администратора и директора ресторана.

Парой минут спустя, около нашего столика возникает небольшая толпа из первых лиц этого заведения общепита. В нескольких предложениях, изложив ситуацию, Стрелков требует сатисфакции и восстановления справедливости.