Отрок. Женское оружие - Евгений Красницкий

– А как же вы вольными-то стали? – тихонько спросила Арина. О казненной дочери, поняла, лучше сейчас не заговаривать.

– Как освободились? – Плава невесело усмехнулась. – Михайла и помог, выкупил нас, как узнал, что случилось. Да не просто так, а оружный приехал, чуть не пришиб того гнуса. И Корней Агеич поддержал его. На них я зла не держу – Корней по закону рассудил, не мог он иначе. А потом Роська… видела отрока? – Плава улыбнулась уже по-доброму. – Хороший он парнишка, только уж больно в Христа уверовал… истово. Он Михайлу и упросил нас освободить, потому как сам из холопов. Его самого Михайла как раз из холопов выкупил, окрестил, а уж Роська – нас, вроде как в память о своем освобождении, в благодарность своему Христу. Потом нас сюда определили, в крепость. Жаловаться вроде и не на что – боярыня не обижает, да вот Рада моя… Спасибо тебе еще раз за дочку! – и поклонилась низко.

В тот вечер они долго просидели вдвоем. Арина свою историю Плаве тоже рассказала. И тоже впервые заговорила про ту боль, что мучила ее со дня смерти родителей. Высказалась, и как будто отпустило ее немного. Они с поварихой не плакались друг другу, не утешали одна другую, даже не искали утешения, но словно две беды свои сложили и разделили, и от того хоть чуть-чуть, но обеим полегчало. И пусть про Андрея на этот раз не было сказано ни слова, но Аринка могла об заклад побиться, что сейчас Плава его зверем бессмысленным уже не назвала бы.

А вот про свою встречу с Простыней, случившуюся в тот же день, вскорости после истории с Радой, Арина Плаве рассказывать не стала. Да и никому вообще. Не из-за самого Простыни, конечно, другое встревожило ее не на шутку, так как чувствовала – не кончится на этом. Сама же она промолчать не сможет, но вот как с боярыней о таком поговорить, чтобы та услышала ее и поверила, еще не знала.

Тогда от кухни, торопясь вернуться в девичью, она пошла коротким путем, меж завалов бревен, что возвышались по всему крепостному двору, как телеги на торгу, и недостроенных изб. И, завернув за угол какого-то сруба, наткнулась на очень неприятную картину. Арина аж передернулась от внезапно нахлынувшего на нее чувства тревоги.

Возле бревен стояла весьма странная троица: девчонка лет восьми, мальчонка чуть постарше, с робким выражением лица, и Простыня. Взрослый муж, и без того производивший тягостное впечатление из-за своего бессмысленного взгляда, сейчас был не на шутку испуган: стоял, нелепо сжавшись, втянув голову в плечи, и беспомощно хлопал полными слез глазами. Еще чуть-чуть – и тихо заскулит, как обиженный щенок. Его взгляд был намертво прикован к лицу девчонки, а та откровенно наслаждалась происходящим, как злой ребенок, забавляющийся живой игрушкой. Да и мальчик, стоящий рядом с ней, кажется, получал удовольствие от такой жестокой игры. Арине даже показалось, что его подружка все как раз для него и затеяла. И будто подтверждая ее мысли, девчонка повернулась к своему приятелю и хихикнула:

– Саввушка, чего его еще заставить? Хочешь, он порты сейчас обмочит?

«Да что ж это? Ну да, такого, как Простыня, окоротить недолго, но разве с живыми людьми играют? Да еще ТАК. Она же его ведовским взглядом морочит!»

Этих двух детей Арина уже видела, издалека, правда, а Анютка тогда пояснила:

– Это Саввушка – сынишка Алексея. Он блажной, испугали его сильно, теперь не разговаривает и боится всех. А с ним Красава – внучка Нинеи, волхвы, она ее к нему приставила, чтоб лечила его. И он при ней присмотрен. Матушка попросила.

Еще тогда Арине подумалось:

«Лечит? Ну не сама девчонка, наверное, через нее волхва его своей ворожбой исцеляет, бабка рассказывала – так можно делать. Но как боярыня решилась? Знает или не знает, ЧЕМ такое лечение обернуться может? Или знает, но надеется вовремя отобрать у них мальчонку? Видно, совсем уж ничего не помогало, раз к волхве пошли, та им хоть какую-то надежду дала».

Тогда она не стала лезть к Анне с вопросами – не ей учить боярыню, но при случае решила исподволь все-таки выяснить – понимает ли та до конца, КАК и ЧЕМ волхва лечит, а уж потом решать – говорить с ней или нет. Однако то, что сейчас происходило, ни в какие ворота не лезло! Не могла этой поганке бабка такого позволить, никак не могла!

– Ты что же это делаешь?! – Арина шагнула к девчонке и схватила ту за ухо. Крутанула не сильно, но вполне ощутимо – так разозлилась на маленькую негодяйку, да и отвлечь ее надо было, чтобы с несчастного Простыни морок сняла. Может, и подзатыльник бы дала, да увидела испуганные глаза Саввушки и отпустила охнувшую от неожиданности девчонку. – А ну, прекрати!

Та зашипела змеей, отскочила и, скривив губы, не столько испуганно, сколько с вызовом уставилась прямо в глаза совсем не детским обволакивающим взглядом.

«Чего это она еще удумала, дрянь? Меня своим ведовским взглядом давить пытается? И ведь не опасается применять свое умение в полную силу… Только какое там умение-то! Она же им еще как следует и не владеет, сразу чувствуется, да и силенок маловато. Ах ты, поганка мелкая! Зря ты так, девонька, ой, зря…»

Арина, погасив гнев, усмехнулась прямо в лицо нахальной девчонке, и не подумав отводить глаза.

– Так это ты волхвы внучка? А она знает, чем ты тут развлекаешься? Да еще и без умения!

Мысленно представила каменную стену: еще в детстве училась защищаться от таких взглядов. Поставила эту стену между собой и Красавой и увидела, как глаза у той сразу вспыхнули удивлением и, наконец, стали обычными детскими, обиженными, словно ее подразнили забавой или лакомством, да в последний момент отобрали.

И еще испугалась она. Особенно когда Арина ее бабку помянула – глазенки забегали растерянно. Совсем нехитрый Аринин прием ее смутил, хотя ведовской взгляд она уверенно применяла, не первый раз, видно, людей морочит, не только несчастного Простыню. Понятно, своевольничает малявка, да и не сталкивалась еще ни разу с тем, что кто-то может ей не подчиниться, тем более вот так – когда с ней, как с обычной нашкодившей девчонкой обошлись. И, похоже, именно это на нее подействовало отрезвляюще, а вовсе не сильный щипок за ухо.

«Что ж она так неосторожно с незнакомым-то человеком? Ничего обо мне не зная, с ходу попыталась прозреть, окоротить и подчинить. И даже мысли не держала, что не получится у нее, а ведь от такого взгляда умеючи защититься не хитро, тут и колдовства никакого не надо. Привыкла, что здесь ей отпора никто не дает? Бабкой прикрывается? Не понимает совсем, как опасно, играючись, свою силу показывать! Как меня Корней Агеич при одном только подозрении в ворожбе в оборот взял! Да и бабка ее, волхва там она или не волхва, а у него, похоже, как мышь под веником сидит и сама это понимает. Что бы там другие ни думали, но если придет сила настоящая… да хоть сотня та же поднимется, от нее и мокрого места не останется! А эта поганка тут безобразничает – нашла игрушки! И глаза какие… Дите совсем ведь, а… нехорошие у нее глаза…»

А девчонка не просто испугалась и растерялась – разозлилась и обиделась, как капризный ребенок, привыкший добиваться своего и впервые столкнувшийся с запретом. Глаза сузила, смотрела зверенышем. Казалось, протяни руку – укусит.

Арина, повинуясь порыву, хотела было заговорить с Саввушкой, который растерянно хлопал глазами, не разумея, что происходит, и увести его с собой, хотя понимала, что не стоит этого делать – такое самоуправство может не понравиться боярыне. Но Красава резко развернулась, схватила своего друга за руку и юркнула вместе с ним куда-то меж завалов бревен.

«Неужто волхва не видит, ЧТО в ее внучке уже поселилось? Не может того быть! Или видит и… сама ЭТО в ней растит? Тогда совсем плохо – для всех плохо может обернуться. И ТАКОЙ мальчика лечить доверили? Но это пока не изменишь, а вот насчет ее баловства надо бы Анне с ее бабкой все-таки поговорить, чтобы та внучку хоть в этом окоротила – волхва, какой бы она ни была, наверняка умна, и вряд ли такие игры одобрит. Жаль, меня тут слушать пока не станут, а то ведь за этакую «помощь» дорого заплатить придется».

В тот же день Арина строго-настрого наказала своим сестренкам, чтобы не смели даже приближаться к маленькой волхве, да на всякий случай повторила им то, что уже рассказывала как-то про ведовской взгляд и как от него можно защититься. Впрочем, беспокойство за них не отпускало, ведь малы еще – не сумеют пока сами справиться, если что. Но и к боярыне с разговором про Красаву спешить не стала – стоило разобраться, своей ли волей Анна так благоволит этой маленькой мерзавке? Иначе говорить с ней будет бесполезно, только хуже сделаешь. Нет, тут очень осторожно надо действовать.

Не зря Арине Дударик сразу приглянулся – не простой парнишка, совсем не простой: хоть и годами мал, а сердце, сразу видно, чуткое. Андрея тут только он один разглядеть и сумел.