Кремлевский опекун - Александр Смоленский

Впрочем, когда рост по служебной лестнице обязал его пересесть на заднее сиденье служебной «Волги», дел прибавилось настолько, что езда в автомобиле превратилась в естественное продолжение рабочего дня. Островцову стало не до прелестей вождения, работа с головой поглотила его. В результате он уверенно, но при этом не торопясь, продвигался от одной звездочки на погонах к другой.

Перестройка, казалось, все сломала в одночасье, нарушив размеренный ритм карьерного восхождения. Но судьба опять была благосклонна к Антону Ивановичу. Он сделал правильный выбор, как в рулетке, поставив на зеро, когда к власти пытались прийти маразматики из ГКЧП. И в отличие от многих своих коллег, послав ГКЧП и его подельников куда подальше, пережив несколько бессонных ночей, неожиданно оказался в кресле начальника одного из главков ФСБ.

Тем не менее бессонные ночи не прошли без следа и многому научили Антона Ивановича. В будущем он твердо решил больше не полагаться на случай и не играть с судьбой. Поэтому сразу же, как бывалый пилот, стал готовить для себя запасной аэродром.

Банк «Инвестком» и стал для генерала Островцова таким аэродромом. Высокое положение, прекрасная зарплата, шикарный автомобиль, личная охрана. Никогда прежде он не получал столько благ разом. Так что Антон Иванович явно совершил удачную посадку. Даже с учетом того, что добился этого никак не бескорыстно, а исключительно в обмен на свои старые связи и верность обязательствам, которые, понятное дело, никто с него не снял.

Именно эти обязательства вынудили теперь отставного генерала нестись по утренней, забитой автомобильными пробками Москве в самый центр, на Лубянку, куда неожиданно его пригласил нынешний начальник главка молодой и мало ему известный генерал Градов. Словом, сменщик.

Строго говоря, Островцов мог под любым предлогом отказаться от этой встречи. Он мог позволить себе это в силу своего независимого положения, по крайней мере от людей уровня Градова. Мог, но не позволил. Ибо сменщик неожиданно попросил прояснить кое-что в деле о наследстве графа Орлова, в котором ему многое непонятно.

«Тоже мне, персона, – размышлял банкир. – Мог бы у своего Нирванова спросить, если что непонятно. Хотя что Нирванов сегодня знает? Копается в деле, как мышка, ищет по стране наследников. Ну и пусть себе ищет на здоровье. А дело-то давно уже ушло изпод контроля. Наивный служака... Нет, как ни иронизируй, что ни думай, а, пожалуй, Градов в своем незавидном положении прав. У кого, как не у бывшего коллеги, тем более в течение нескольких лет лично курирующего операцию „Канадское наследство“, получить качественную информацию. Спросить он может что угодно. Но что ему сказать в ответ? Действительно, что сказать и как объяснить? И насколько глубоко допустить к информации? Что ФСБ в этой истории, например, давно выступает лишь на подхвате? Почему уже два года топчется с экспертами из Инюрколлегии в поисках наследников, не имея ни малейшего понятия о том, что наследники уже давно нашлись! Причем не какие-то „фальшивые“ типа тех, кого с упорной очередностью раз в три месяца Нирванов подсовывал Островцову в его бытность в стенах Лубянки».

Вспомнив о подобных наследничках, Островцов довольно громко хихикнул.

Накануне он уже смотался за «стенку с зубцами», так сказать, посоветоваться. Его охотно принял президентский советник, известный всей политизированной элите страны как «серый кардинал» Кремля, Михаил Юрьевич Умнов.

– Ставлю бутылку коньяку против сотни, что знаю, зачем пожаловал, – встретил он Островцова на пороге своего большого неуютно-казенного кабинета.

Умнов хитро подмигнул, прикладывая палец к губам: мол, здесь сейчас не место откровенно разговаривать, и, взяв гостя под локоток, вывел в длинный, бесконечно ковровый коридор.

– Давай перекусим в нашей столовой, – неожиданно предложил Умнов, на что Антон Иванович буквально выпучил глаза. Потому как отлично был осведомлен, что чиновники уровня Умнова там никогда не появлялись, ибо это считалось моветоном.

– Может, в «Боско»? Здесь недалеко.

– Понимаешь, времени в обрез, – отказался кремлевский советник. – А потом, в нашей столовой твои бывшие коллеги никого не слушают.

В столовой они чисто символически покидали на подносы какую-то дежурную еду и устроились у дальней стены.

– Мне уже сообщили, что граф приказал долго жить. Ты же по этой теме? Угадал? – коротко бросил Умнов.

– Это, конечно, не новость, Михаил Юрьевич. А вот то, что поговорить о канадском наследстве меня приглашает генерал Градов, вот это новость! Знаешь такого? – спросил Островцов и, не дожидаясь ответа, добавил: – Ладно, не морщи лоб. Это тот генерал, что сменил меня в главке. Ему, видите ли, неясно...

– Что неясно? Как его подчиненные ведут дело?

– Представь себе. И самое интересное – он имеет на это право. Как ни странно.

– Ты объясни ему, что это дело взято под особый контроль. Скажи, что лично ты был уполномочен администрацией не снимать с него собственного кураторства, поскольку дело о наследстве переведено в политическую, финансовую, какую еще угодно плоскость. Ну и так далее. Сам придумай...

– Прости, Миша, но знаешь, так в органах не принято. Градов же не пальцем деланный.

– Гляди, как заговорил. А сотню-другую «лимонов» лично ты не дурак заработать? Или это не наша с тобой идея выстроить всю комбинацию именно таким образом?

У Островцова мгновенно пропали остатки аппетита, если он был вообще. Он демонстративно отодвинул тарелку с весьма привлекательным с виду стейком.

– Тебе хорошо рассуждать, Миша. Ты даже не интересуешься, как развивается комбинация в целом. Как ведут себя в ней главные игроки. Тебе в ней словно ничего не интересно.

– А тебе интересно, как мы будем выкручиваться с выборами? И как им всем, – тут Умнов со значением показал пальцем то ли в потолок, то ли в небо, хотя Островцову не составило труда понять, о ком идет речь, – важен этот миллиард! У них и в помине нет мыслей, что мы затеяли всю эту многоходовую комбинацию прежде всего для своих целей. У них только один маяк и одна головная боль – Госдума и коронация на президентство. Чем, собственно, я и занимаюсь.

– Лично мне все это интересно, – неожиданно заявил Островцов, хотя, по мнению своего собеседника, должен был скромно промолчать. – Да, мне интересно. А тебе наши дела, как я понимаю, не интересны.

– Ты не прав, Антон Иванович, – примирительно пожурил президентский советник, – мне тоже интересен результат. Заметь, результат. Причем очень интересен, впрочем, как и всем участникам процесса. – Тут собеседник банкира выразительно пощелкал пальчиками, при этом осторожно оглядевшись, не заметил ли кто этот один из самых узнаваемых жестов в мире в исполнении чиновника столь высокого ранга. – А вот ваша кухня мне совсем не интересна. Извини уж, Антон Иванович, тем более, насколько мне известно, ею занимаются профессиональные люди.

«Жаль, – подумал Островцов, – только бы потом не пожалеть».

Увидев равнодушный, даже несколько брезгливый взгляд Умнова – мол, где ваша кухня, а где я, отставной генерал даже не попытался возразить. В конце концов, во всей этой истории он уже давно фигура неофициальная. Какие с него взятки? Если что пойдет не так, отвечать будут служивые, кого Антон Иванович расставил по местам еще в бытность эфэсбэшником.

Завершились президентские выборы. Стоял апрель 2004 года. В двух столицах почти вся политическая элита дружно отмечала победу своего президента, пребывая в неслыханной ни до ни после эйфории. Пользуясь удобным моментом, Умнов улетел на юг Франции, ловить тепло пробуждающейся весны.

Но как часто бывает, не всему, что планируется, удается сбыться. Так получилось и сейчас. Михаил Юрьевич уже предвкушал приближение сладких минут ленивой неги, которая вот-вот должна была спуститься к нему на балкон номера в отеле «Негреско», как (надо же было такому случиться!) в безумно красивом бело-красном холле отеля его окликнул знакомый голос.

– Боже! Какими судьбами? – Удачно сыграв восторг от неожиданной встречи, в меру подобострастно, Умнов поплыл в распахнутые объятия человека, которого еще совсем недавно уважала и ненавидела в равной мере вся страна.

Тот тоже двинулся навстречу, ступая по паркету мелкими осторожными шажками. Старенький, но все еще бодренький, криво улыбающийся хомячок, бывший премьер правительства Гайдамак собственной персоной.

– Вот, убежал от московской суеты, – охотно объяснил он, похлопывая Умнова по спине. – Странно, что вы, мой друг, сейчас не там, где праздник.

– Ничего странного, Максим Евгеньевич. Работа сделана, можно и дух перевести. Здесь в Ницце это приятнее, чем в нашей слякоти. Вы, кстати, в каком номере остановились?

– Так я сюда на завтрак приглашен. А живу на вилле у знакомых.

– Не у ваших ли заклятых друзей-олигархов? – сострил Умнов, как бы напоминая, что на здешних виллах обосновалось много русских.