Три одиночества. Созидающий башню: книга II - Елена Райдос

на это добровольно, — в голосе Киры прорезались откровенные обвинительные нотки, словно это Рис был виноват в случившейся трагедии.

— Понимаешь, он был уверен, что речь идёт всего лишь о ментальном контакте, типа телепатической связи, — пояснил тот. — Я пытался его переубедить, но Семён не захотел меня слушать.

— Это не твоя вина, — Кира поднялась на ноги и как сомнамбула побрела на выход из бункера, — это случилось из-за меня. Я не должна была его бросать.

— Он ведь пытался тебя убить, — не очень искренне возмутился Рис.

— Лучше бы убил, — дверь за Кирой захлопнулась, и щелчок замка отчего-то вызвал у Риса ассоциацию со стуком молотка судьи, закрывающего заседание суда после объявления приговора. Кому или чему был вынесен приговор? Вопрос остался без ответа, но одно было ясно как белый день — приговор был обвинительным, и вряд ли стоило надеяться на апелляцию.

Разумеется, Рис не мог допустить, чтобы Кира оставалась одна в таком суицидальном настроении, а потому, выждав с минутку, он направился вслед за ней. Увы, преследование Мастера оказалось занятием безнадёжным. Когда Рис вылез из бункера, его жёнушки уже и след простыл. Пару часов он метался по лаборатории как тигр в клетке, а когда его тревога достигла апогея, на незадачливого защитника хрупкой женской психики наконец снизошло озарение. Оседлав трикар, Рис понёсся к озеру. Что ж, предчувствие его не обмануло, ещё издалека он увидел, как Кира в одном белье медленно входит в воду.

Охваченный ужасом Рис скатился со склона холма как камнепад и тут же бросился к самоубийце, к тому времени погрузившейся в воду чуть ли не по пояс. Добежав до кромки воды, спасатель утопающих застыл в ступоре, потому что Кира уже шла обратно к берегу, неся в руках гладкий камень размером с кирпич. Только тут он заметил, что на песке уже скопилась солидная горка из таких же камней. Кира бросила свою добычу в кучу и вопросительно посмотрела на ошарашенную физиономию Риса.

— Милая, что ты делаешь? — пробормотал тот заплетающимся от волнения языком. — Зачем тебе эта галька?

— Я должна его похоронить, — Кира деловито подобрала упавшую ей на лоб прядку волос и снова повернулась к воде. — Почему-то камней нужного размера у берега почти совсем нет, приходится заходить поглубже.

Наверное, если бы Рис не был эмпатом, то спокойный рассудительный тон жены и её неторопливые движения, убедили бы его в том, что шок миновал, и Кира от стадии отчаяния благополучно перешла к стадии принятия. Но эмпатический датчик невозможно было обмануть, рядом с Кирой Риса словно накрыло чёрным облаком беспросветной тоски. Он чувствовал, что она тонет в этом бездонном колодце и хватается за бессмысленную, в общем-то, работу как за спасительную соломинку.

Уговаривать или утешать бедняжку в таком состоянии было не просто бессмысленно, а даже губительно для её психики. К счастью, у Риса имелось безотказное лекарство от любой душевной травмы, ведь он умел не только чувствовать чужие эмоции, но и делиться своими. Самопальный доктор обнял свою несчастную пациентку и мысленно представил, как Тиночка с Мартином весело возятся на детской площадке. Искусственное, но тем не менее мощное облако благостного покоя укутало Киру словно мягким пледом, гася её тоску и отчаяние.

— Спасибо, — Кира благодарно погладила его по щеке, но при этом решительно отстранилась, — только больше не надо. Не отнимай у меня эту боль, ведь это всё, что у меня осталось от Семёна.

Глава 18

Магистр произвёл на Семёна довольно гнетущее впечатление, он был не просто старым, как говорил Тесар, а прямо-таки древним. Изборождённое морщинами лицо, дрожащие, сведённые артритом руки, шаркающая походка и хриплый, даже какой-то каркающий голос. В общем, вид Медины мог бы вызвать вполне искреннюю жалость окружающих, если бы не одна маленькая, но очень существенная деталь. Этой деталью были глаза, они никак не желали вписываться в образ почтенного старца. Острые, цепкие и совсем молодые, да в добавок со странным нечеловеческим зеленоватым отблеском. Глаза хищника, одним словом.

Аудиенция у главы Ордена заняла от силы десять минут вместе с представлением и прощальными напутствиями. У Семёна создалось довольно чёткое ощущение, что Медина очень спешит со сменой носителя. Впрочем, его спешка была оправдана, учитывая жалкое состояние нынешнего представителя высшего разума. Ксантипа, в общем-то, тоже был отнюдь не мальчиком, но рядом со своим коллегой смотрелся бы его сыном, если не внуком. Видать, Рис и тут соврал насчёт молодильных вирусов, этого измождённого старика вряд ли кто-нибудь мог бы заподозрить в использовании хоть каких-то омолаживающих процедур.

Перед встречей с Мединой Семён немного мандражировал на предмет раскрытия своей личности, поэтому его сильно удивило полное равнодушие Магистра к прошлому кандидата в носители. Единственное, что заинтересовало могущественного старца — это состояние здоровья Семёна. Да, неслабую подставу с вирусом устроил Рис своему бывшему нанимателю. Похоже, Ордену на полном серьёзе сейчас было не до того, чтобы возвращать себе господство на этим миром, тут бы разгрести собственные проблемы. Что ж, Семён был готов всеми силами помочь братьям выбраться из того дерьма, в котором они оказались стараниями одного безбашенного вирусолога.

После аудиенции у нынешнего главы Ордена будущего носителя Магистра принялись готовить к посвящению. Помимо ванны и натирания всего тела ароматическими маслами, процесс подготовки включал в себя услуги парикмахера, косметолога и маникюрщицы. Проведший последние три года в пещере Семён буквально погрузился в нирвану. Никакие сомнения его больше не мучили, после встречи со своим предшественником он как бы сжёг все мосты, и в его душе поселился покой. Перед тем, как вести нового Магистра на ритуал посвящения, его облекли в чёрную шёлковую мантию прямо на голое тело, что несколько шокировало непривычного ко всяческим декаданским извращениям воина, но спорить он не стал. Как потом выяснилось, сие экстравагантное одеяние тоже было частью ритуала.

Если честно, сам ритуал показался Семёну нудным, бессмысленным и к тому же слишком затянутым. Добрых сорок минут ему пришлось как механическому попугаю отвечать «да» на бесконечные запутанные сентенции одного из братьев. Если поначалу неофит здорово волновался, то к концу ритуала уже ловил себя на том, что проваливается не то в сон, не то в забытьё от откровенной скуки и монотонного голоса чтеца. Похоже, именно этого от него и добивались, поскольку стоило Семёну немного потерять самоконтроль, как всё закончилось. Он обнаружил, что находится в ритуальном зале совершенно один, если не считать тела старика, лежавшего бесформенной кучей тряпья у его ног. Семён на автомате перевернул старика на спину