Принцесса из одного места - Мария Александровна Ермакова

готова к браку вообще, и к браку с тем, кто не нравится, в частности. Ой, прости… Обещай, что не обидишься!

Принц засмеялся.

– На тебя невозможно сердиться, Альви, а на правду обижаться нельзя. Но если бы ты встретила кого-то, кто пришелся тебе по сердцу? Ты задумалась бы о замужестве?

Я села и с подозрением уставилась на Его Высочество.

Что это еще за намеки? Не имеет ли он в виду кармодонского негодяя, о котором я иногда… мечтаю?

Под моим грозным взглядом щеки принца заалели не хуже, чем алели у Аманды от его поцелуев. Он отвел взгляд.

– Понятия не имею! – отчеканила я. – Во-первых, я такого еще не встретила. А во-вторых, при дворе многие уверены, что у меня нет сердца.

– Ну, с этим я не соглашусь… – пробормотал Стич.

Я снова улеглась и отвернулась. И только потом поняла, что не поняла, к чему относились последние слова Его Высочества: к тому, что я не встретила свою половинку, или к отсутствию у меня сердца?

Бедняги висельники бегали по кустикам целый день, проклиная местную рыбу, воду и зелень, испорченное кармодонское пшено и, за компанию, друг друга. Они так устали от соревнований по скорости, что едва стемнело, совершенно измученные рухнули спать, позабыв накормить нас ужином. Сомневаюсь, что они проснулись бы даже, если бы я начала визжать! Но на это и был расчет: действие зелья заканчивалось, а сон измученного собственным нездоровьем человека крепок и не требует пробуждения на рассвете. Это значило, что у меня будет больше времени, чтобы замести следы и спрятаться.

Принц быстро уснул. Перед тем, как покинуть тюремную камеру навсегда, я остановилась, вглядываясь в его лицо. Если побег удастся, я больше никогда не увижу тебя, Стич! Сожалею ли я об этом? И да, и нет. Ты умен, честен и добр, и был мне хорошим другом и советчиком. Но в роли мужа я тебя не представляю.

Я вылезла из окошка и застыла, заглядевшись на красоту ночного ландшафта. Ну почему мне нельзя остаться здесь навсегда? «Потому что тебе надо бежать!» – шепнул внутренний голос, и повинуясь ему, я отправилась к ранее обнаруженной, почти неприметной тропинке в лесу, ведущей к горам.

Пробегая по залитым лунным светом квадратам двора, я думала о Валентайне, к которому не могла относиться, как к праху. Для меня он был живым воплощением переставших существовать чудес древнего мира.

Я резко остановилась. Фигурально выражаясь, на моем пути к свободе лежала железная цепь, та самая, которой норры приковали дракона к каменным плитам. Так быть не должно!

Маршрут изменился. По пути я прихватила тяжеленный камень с заостренным краем, самый тяжелый, какой смогла поднять. Поэтому, добравшись до углового драконария, пыхтела, как конь-тяжеловоз, тянущий телегу с кирпичами.

Он лежал там, белея костями, гигант из прошлого, крылатый хищник, господин ветров. Ржавый ошейник был границей, которую Валентайн из Норрофинда не смог переступить.

Положив камень на землю, я присела на корточки рядом с огромной костяной головой дракона и заглянула в пустые глазницы.

– Прости нас, людей, – сказала я. В моем голосе больше не было слез, потому что я знала, что поступаю правильно. – Прости за все! И будь свободен!

Поднявшись, я взяла камень и со всего размаха обрушила на ошейник. Каменная плита под ногами с треском раскололась, ржавая пыль поднялась, закрыв все вокруг. Я стояла, пытаясь проморгаться, и ничего не видя, как вдруг окрестности потряс рев такой силы, что ночные птицы взмыли в воздух, отчаянно вопя.

– Ты освободила меня, дитя! – услышала я низкий рокочущий голос. – В благодарность я дарю тебе благословение на эти земли. Прощай!

Перед внутренним взором, будто алые паруса, разворачивались огромные кожистые крылья, расправлялись на ветру, делали первый взмах, поднимая в воздух оранжевое тулово. Оказавшись над лесом, призрачный дракон сделал прощальный круг и полетел к неровному контуру горных перевалов, приклеенному к горизонту.

Я едва не упала, попав каблуком в трещину в плите. Долго стояла, вытирая слезящиеся глаза, а когда, наконец, обрела способность видеть, заметила, что в разломе что-то белело. Присев на корточки, засунула руку в проем и вытащила… пергаментный свиток. Он был совершенно целый, не изъеденный плесенью и временем, и скорее всего, тут не обошлось без магии, иначе как он мог после стольких лет так хорошо сохраниться? Развернув свиток, я не сразу поняла, что на нем нарисовано, а когда поняла, издала восторженный вопль, совершенно позабыв об осторожности. Пергамент содержал подробную карту Норрофинда, на которой были нарисованы пути, соединяющие его и с Неверией, и с Кармодоном! Часть проходила в подземных тоннелях, лежащих под горами, часть – через перевалы, которые сейчас, летом, были проходимы. Я нашла на карте и этот замок, название которого не смогла прочитать, поскольку не знала письменности норров. Горы были совсем близко от него, а один из перевалов располагался как раз в том направлении. Возможно, именно им собирался воспользоваться Гари, чтобы провести нас в Неверию.

Я с восторгом разглядывала карту и думала о том, что Валентайн сделал мне поистине королевский подарок. Если я подарила ему свободу, пусть и после смерти, то он вернул мою свободу мне!

Убрав свиток в охотничью сумочку, я развернулась и побежала в сторону гор.

Я больше не оглядывалась и не испытывала сожалений. Меня ждала загадочная Неверия!

* * *

Дождь невесело стучал в окно королевской гостиной. Огонь в камине грустил – норовил спрятаться под одеялом золы, укладываясь на чернеющие уголья. Общее настроение уныния витало и над креслом, где сидела с вечным вязанием королева-мать, и над столом, за которым Его Высочество Отис Третий читал и перечитывал короткое письмо неверийского правителя.

– Как ты думаешь, мама, – спросил король, поднимая взгляд от письма на вдовствующую королеву, – он всерьез обвиняет нас в убийстве сына или сам не верит в то, что пишет?

– Панч надеется на лучшее, как и мы, – вздохнула Миневра, – но он должен был дать нам понять, что понимает серьезность положения. Мы слишком сильно стремились к совместному будущему с Неверией, поэтому ему сложно поверить в наше коварство. Однако на политической арене никому нельзя доверять, что он и учитывает. О чем еще он пишет?

Отис вздохнул и взялся за письмо.

«Мы с волнением следим за развернутыми вами поисками нашего сына. Список задействованных мер впечатляет, но достаточен ли он для обнаружения особы такого ранга? Мы настаиваем на доступе неверийских специалистов, в том числе магов, к делу о пропаже обоих наследников престолов. Мы не верим, что наши с вами дети