Цена возвращения - Алексей Иванович Гришин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда и выяснилось, что к экстренному побегу галлийский шпион не был готов абсолютно — денег с собой у него практически не было. Пришлось графу брать поиски судна на себя. А что, ищут двоих мужчин и женщину. Значит, один мужчина, желающий отправиться в Галлию, пусть и приметно хромой, подозрений не вызовет.
А молодым людям предлагалось подождать в портовой таверне «Порванные юбки», на вывеске которой, однако, было нарисовано нечто, отдаленно напоминающее курицу. Какое отношение это пернатое создание имело к женскому гардеробу, для обоих юных посетителей осталось тайной. Тем не менее зал был просторным, столы относительно чисты, а немногочисленная публика — относительно трезва.
Пока. Но огонь в камине горел ярко, запасы эля были велики, стало быть небогато и пестро одетые мужчины с обветренными лицами все больше внимания уделяли крепким подавальщицам, ловко разносившим и питье, и немудреную закуску.
Так что среди этой разношерстной публики молодой дворянин и смазливая девица смотрелись вполне уместно. Столь же естественным выглядело и их желание уединиться в каком-нибудь уютном помещении, что по обычаю располагались на втором этаже таверны.
Правда, оказавшись вдвоем в тусклой комнате с широкой кроватью, с которой, не стесняясь гостей, неторопливо и с важным видом спустился здоровенный таракан, молодой человек попытался получить давно желаемое. Примерно с тем же успехом он мог обращаться к каменной статуе — прекрасной и абсолютно, до отвращения холодной. Вообще, с тех пор, как девушка поняла, что он никакой не коллега по цеху, а самый настоящий дворянин, она свела общение до самого необходимого минимума.
Даже странно, графу улыбалась, пусть не кокетливо, но вполне дружелюбно, а с виконтом разговаривала как пленница — вынуждено, холодно и отстраненно.
Даже попытку обнять пресекла не пощечиной, не толчком, а заданным ледяным тоном вопросом: как юный господин собирается объяснить хозяину красное пятно, которое неизбежно появится на простыне, если джентльмен не сможет удержать себя в руках.
Люди Рваного, а в порту они шарятся обязательно, горя жаждой мщения, мимо такого «чуда дивного» не пройдут. Да и господа из Лунной палаты, наверняка уже допросившие арестованных бандитов, будут как никогда упорны в своих поисках. Кто из них первым узнает о странных любовниках, неизвестно, но кто-то узнает точно — весть о гостившей здесь девственной проститутке мигом разнесется по порту.
Но и просто сидеть на стульчиках, как два голубка на жердочке, не получалось — комната обогревалась отверстиями в стене. Сквозь них из общего зала проникало тепло, кислые запахи дешевой кухни и здоровый кабацкий гул. Но и происходящее в комнате не оставалось секретом для не обремененных высокой моралью посетителей таверны.
Пришлось повторять старый трюк, но в этот раз раскачиваться на скрипучей кровати де Сент-Пуант, исключительно из злорадства, поручил даме. В самом деле, везут ее бесплатно, строит из себя благородную, так еще и в недотрогу играет. Просто возмутительно! Пусть отрабатывает! А на злобные взгляды наплевать. Чай не магичка, дырку не прожжет.
Аблемарл появился далеко за полдень, когда солнце уже клонилось к крыше ближайшего склада. И все это время кровать усердно скрипела.
— Плохо дело, — сразу сказал граф. — Солдаты стоят у всех кораблей. Со вчерашнего утра пропускают пассажиров лишь с разрешения начальника порта. Еле-еле договорился с одним капитаном, который согласился подобрать нас ночью со шлюпки. Сейчас выходим, расходимся. Сразу за портом, напротив пожарной каланчи, ее издалека видно…
— Я знаю, — перебила Элис.
— Всегда стоят извозчики. Возьмете экипаж… деньги есть?
— Немного, — ответил де Сент-Пуан, подбросив в руке тощий кошелек — все, что было у него на момент побега.
— Этого должно хватить. Как хотите договаривайтесь, но сегодня до темноты вы должны быть в деревушке Грейн, это на побережье, там еще маяк расположен. В Грейн только одна таверна, в ней и будете меня дожидаться. Все, уходим. Стой!
Молодые люди замерли у самой двери.
— Вы куда такие бодрые? Три часа они кроватью скрипели так, что народ внизу аж слюной изошел. И вылетают эдакими голубками. Девочка, после такой… хм… такого… в общем, ножки у тебя должны дрожать так, чтобы без помощи кавалера и идти толком не могла. И прическу того… помять надо. Чай головой на подушке елозила. Кстати!
Он подошел к Элис, не больно, но чувствительно дернул за волосы, несколько волосков остались в руке. Небрежно раскидал их на подушке. Перетормошил кровать, скептически оглядел ее, как художник незаконченную картину.
— Отвернись.
Отвернувшаяся девушка услышала журчание и в комнате завоняло мочой.
Натянув штаны, Аблемарл подошел к ней и мокрыми пахучими руками помял волосы, начисто проигнорировав возмущенный взгляд и сморщившийся носик. То же самое проделал с волосами юноши.
— Теперь порядок. Можно идти. Только не спеша. Да обопрись же на его руку, дура! Сильнее!
Завсегдатаи таверны проводили молодых людей уважительными взглядами, а получивший солидную плату хозяин с сальной улыбкой пригласил приходить почаще.
Едва оказавшись на улице, граф свернул в ближайший переулок, а горе-любовники поплелись, именно поплелись в сторону возвышавшейся неподалеку каланчи. Дойдя до площади, с грехом пополам нашли извозчика, согласившегося-таки везти их в глушь, без надежды найти клиентов на обратную дорогу. Правда, запросил целую гинею — безумные деньги. А куда было деваться?
За два часа тряской дороги, пролегавшей среди гнусных бурых болот, из которых лишь кое-где торчали черные стволы сгнивших деревьев, измученные звоном комаров, обрадовавшихся приехавшему живому обеду и тучами круживших вокруг, Элис и де Сент-Пуант, наверное, тысячу раз прокляли графа, пославшего их в такую глушь, и себя, согласившихся на это путешествие. Казалось уже, что в подвале у палачей и то будет уютнее.
Даже приезд в деревню не поднял настроения. Четыре десятка не слишком аккуратно сложенных, почерневших от влажности домов, утлые лодки, лежащие на берегу. Бородатые мужчины с заскорузлыми, привыкшими к веслам и рыбацким сетям руками, и женщины с обветренными лицами, угрюмо разглядывавшие чужаков.
И высокий белоснежный маяк, нелепо смотревшийся на этом унылом фоне.
Чем ниже спускалось солнце к горизонту, тем тоскливей становилось на душе де Сент-Пуанта, злого на спутницу, на Аблемарла, да и вообще на весь белый свет. В этот момент такой мрачный, гнусный и неуютный.
А глядя на него, и Элис отнюдь не преисполнилась оптимизмом. Графа все не было, как не было и денег на обратную дорогу. Воровка уже прикидывала, чем
