Женатый мужчина - Кэтрин Эллиотт

— Ты есть не можешь, — выдохнул он, причем довольно взволнованно.

— Да! — призналась я и поняла, что это удобная отговорка. Я даже изобразила, что мне тяжело дышать — впрочем, это было нетрудно. — Да, не могу. Я даже глотать не могу.

По какой-то причине эта новость обрадовала его еще больше. Он оттолкнул тарелку.

— И я тоже, кажется, не могу. — А потом страстно проговорил: — Да ну ее, эту еду!

Я замерла, парализованная от возбуждения, застыв на железном стуле. И что это значит? «Да ну ее, эту еду»?

— Жалко, все пропадет, — пролепетала я, но решительно оттолкнула тарелку, последовав его примеру. Мы, плавая в море взаимного притяжения, смотрели друг другу в глаза, наслаждаясь нашим собственным, личным пиром, который был намного вкуснее, чем еда.

— Все бесполезно, — прошептал он, — я больше не могу противостоять. Я делал все, что мог, чтобы вести себя осмотрительно и галантно, но… боже мой, Люси…

Через секунду он вскочил на ноги, бросился на меня с объятиями, и мы слились в бесконечном поцелуе. После сыра и уксуса это было такое облегчение, и знали бы вы, как страстно он целовался!

Мы сплелись разными жизненно важными органами и потихоньку стали пробираться в квартиру, постанывая от волнения и не в силах разлепить губ, но в молчаливом согласии двигаясь в направлении кухни, в относительный комфорт и уединение дома. Правда, двигаться было трудно, потому что он то сжимал в ладонях мое лицо, то шарил по спине, то… ой… опять хватал за шею, и ничего мы толком не видели…

— У-у-упс! — Тут досталось цветочному горшку. Он упал и рассыпался на мелкие кусочки. Потом Чарли прошипел: «О черт!» Это он наступил на острый терракотовый осколок.

Но наконец мы оказались в квартире, медленно миновали кухню и двинулись, как я поняла, к спальне, располагавшейся на первом этаже. Только вот поцелуи становились все более и более интенсивными, и, похоже, нам грозила опасность так и остаться на кухне. Более того, мы с неизбежностью приближались к кухонному столу. Хотя в последующее свидание кухонный стол показался бы мне вполне заманчивой перспективой, в первый раз мне хотелось бы устроиться поудобнее, так что я решительно подтолкнула его в коридор, поцеловав в губы и потянув за воротник рубашки.

Остановившись у первой же двери, я нащупала за спиной ручку, повернула ее и смело навалилась на дверь. Под весом наших тел она открылась нараспашку, мы упали и оказались в чулане под лестницей в горизонтальной, но довольно неудобной позе.

— О боже, извини! — пролепетала я из-под Чарли.

— Ничего страшного, — пробормотал он в ответ, расстегивая мне блузку.

И тут я в ужасе распахнула глаза. Значит, по его меркам, и чулан для этого дела сойдет? Я так не думала, но и возразить не могла. Мало того, что он навалился на меня всем весом, так в рот мне попала метелка для вытирания пыли, а в спину уперся пылесос. Хотя, в принципе, в чулане довольно просторно и темно, так что не будет видно ни целлюлита, ни растяжек. Его руки шарили по моему животу, и тут вдруг у меня в ушах резко зажужжало. Мы замерли, не расцепляя объятий, и в ужасе вытаращились друг на друга.

— Что это? — тупо спросила я, прекрасно понимая, что это.

— Звонят в дверь, — ответил он.

В полутьме мы испуганно смотрели друг другу в глаза.

— Они уйдут, — сказал он. — Когда-нибудь им надоест. Мы стали ждать, онемев от страха, полуодетые, но звонок раздался снова. Пронзительное, настойчивое жужжание, которое на этот раз сопровождалось стуком в дверное окошко.

— Черт, — выругался Чарли.

В стекло снова постучали. Он заколебался, а потом произнес:

— Подожди здесь, я посмотрю, кто это.

Чарли высунул голову из чулана, я не удержалась и тоже высунулась. В верхней части двери на матовом стекле вырисовывался силуэт: женская голова и плечи в профиль. Женщина была блондинкой с длинными волосами. Сердце заколотилось. О господи! Чарли нырнул обратно в чулан.

— Это моя сестра.

— О! — Я схватилась за сердце. — О, слава богу! Я думала, что это твоя жена!

— Нет, нет, это Хелен. И какого черта она тут делает? Я уставилась на него. А мне-то откуда знать?

— Послушай, — сказал он, — скорее всего, ничего не случилось, но я должен пойти и поговорить с ней. Я от нее отделаюсь. Наверное, она заехала забрать какие-нибудь вещи Эллен. Жди здесь, я вернусь через секунду.

Я сидела, скрючившись среди ведер, дров для камина, обувного крема, пылесосов, половых тряпок, и меня переполняли страх и стыд. Господи, ну что я здесь делаю? В чулане для швабр, черт возьми, как какая-то дешевка! А если бы это была его жена? Какой ужас тогда бы мне пришлось пережить? «Ну уж нет, — решительно подумала я, судорожно приглаживая волосы, — нет, здесь мы не останемся, и я скажу это Чарли, как только он вернется. Мы пойдем в спальню, на королевскую кровать, под уютное одеяло! А может, так будет только хуже? — внезапно испугалась я. — Тогда я уж точно буду чувствовать себя шлюхой! В ее спальне. Но ведь это не ее спальня, не так ли? Это же практически его холостяцкая квартира, его берлога». Я сглотнула слюну. От этого мне легче не стало: ведь он, между прочим, не холостяк. Я приказала себе не думать об этом, так как понимала: как только он вернется и я снова окажусь в его объятиях, меня охватит такая страсть, что я забуду обо всем на свете. Я нахмурилась, глядя на электрическую лампочку. Интересно, хорошо это или плохо, что страсть помогает преодолеть сомнения? Вообще-то, об этом мне думать тоже не хотелось. Проклятье, почему он так долго?

Я приложила ухо к двери. Интересно, что там происходит? И вдруг я поняла, что слышу голоса, причем они приближаются! Я в ужасе отпрянула! О боже, как будет унизительно, если меня здесь обнаружит его сестра! Но голоса вроде стихли, и я стала ждать, онемев от страха, пока кто-то тихонько не приоткрыл дверь.

— Она ушла, — прошептал Чарли. — Эллен плохо себя чувствует. Ее стошнило после экзамена по балету, и Хелен привезла ее сюда. Я посадил ее в гостиную перед телевизором. Дорогая, боюсь, наше волшебное свидание рассыпалось в прах и пыль. Не думаю, что мы сможем…

— Ты что, конечно, нет, — ужаснулась я. — Нет, нет, я пойду. Я должна уйти сейчас же!

Я чувствовала себя отвратительной мерзкой дешевкой.

— Мне обязательно идти мимо двери? — пролепетала я, лихорадочно заправляя рубашку. — Я имею в виду мимо гостиной? На пути к выходу?

— Да, но она закрыта. Эллен тебя не увидит. Пошли. — Он взял меня за руку, а потом повернулся и крепко поцеловал в губы. — Люси, знай, — страстно прошептал он, — у нас с тобой есть незаконченное дельце. Увидимся очень, очень скоро, моя дорогая.