Секреты модельной общаги - Аманда Керлин

Когда вечеринка начала сворачиваться, ко мне подошел Люк — как всегда сплошные улыбки. Он окинул быстрым взглядом мой недоеденный салат, стакан с «Pellegrino» и одобрительно кивнул.

— Веселых праздников, Хизер! — Чмок- чмок;— Послушай, когда вернешься с каникул, мы должны встретиться и поболтать, просто чтобы оценить, к чему мы пришли, договорились?

Поболтать?

— Договорились, — ответила я, но он видел, что я встревожилась.

— Не волнуйся! Обычный разговор. Нам нужно наметить цели и все такое прочее. Ничего плохого!

Он был чертовски весел, тогда как я понимала, что этот разговор не сулит мне позитивных эмоций. Меня охватила паника, и я вспомнила об официантке, рыдающей в туалетной кабинке. Интересно, подумала я, а соседняя кабинка свободна?

— Ну конечно, Люк, я, хм, с удовольствием приду.

— Отлично! Счастливо повеселиться! — бросил он и затерялся в толпе.

Да уж, теперь повеселюсь.

Возможно, Кайли была не так уж не права… Я отправилась на ее поиски, надеясь, что на дне фляжки еще осталось немного искусственного веселья.

13

Наступившее Рождество окутало серым одеялом все восточное побережье. Я поехала в Виргинию поездом, упаковав в чемодан портфолио — так, по крайней мере, я могла хоть что-то предъявить за месяцы, проведенные в Нью-Йорке. За окнами мелькал, сливаясь в сплошное пятно, одноцветный пейзаж, скованный морозом. Никакие рождественские огни не могли меня приободрить, заставить забыть, что моя жизнь словно застыла. А тут еще и предстоящий разговор с Люком… Вот уж действительно, повезло так повезло. Я понимала, что иногда требуется выдержка; мне просто хотелось знать, сколько еще нужно терпеть.

Семейство собралось в доме у бабушки, и меня потрясло, насколько здесь все обычно. Только недавно я жила в Манхэттене, носилась по городу в такси, имела дело с фотографами, менеджерами по кастингу, нью-йоркским миром искусства, была окружена девушками, по сравнению с которыми участницы реалити-шоу «Будущая топ-модель Америки» выглядели замарашками, которые убивают время, не получив приглашения на студенческий бал. А дома было все по-старому. Это внушало чувство покоя, но в то же время и страх — что, если мне не удастся добиться успеха в Нью- Йорке и придется вернуться сюда, где никогда ничего не меняется, что, если я буду вынуждена отказаться от всего достигнутого, пусть даже это «достигнутое» — сущая малость?

Мне действительно казалось, будто я ничего не добилась на севере, а потому я очень смущалась, с каким интересом родные ловили каждое слово о моих «делах». Я демонстрировала друзьям и родственникам свой портфолио, слушая восхищенные «ахи» и «охи», словно была самой Кейт Мосс. Должна признать, снимки для просмотрового буклета Vena Cava получились очень хорошими. И все же пока это оставался мой единственный контракт. Не важно: все были убеждены, что я выгляжу потрясающе и дела у меня идут превосходно.

Я не пыталась их разубедить, не стала рассказывать о том, что душ в нашей квартирке остается нечищенным по три месяца подряд, так что углы начинают обрастать плесенью; умолчала и о том, что у нас даже нет кладовки, так как дверь в нее заблокирована придвинутой к стене двухъярусной кроватью; не призналась, что мы, потрясающие модели, часами сидим перед телевизором и смотрим дрянные шоу, одетые при этом в линялые спортивные костюмы, которые давно не мешало бы простирнуть. Как не выложила и то, что моим основным источником дохода является дежурство в галерее, где я встречаю посетителей, а вовсе не гламурная высокооплачиваемая работа модели.

Однако мои родители, в отличие от дальних родственников, оказались более прозорливы. Они сразу поняли, что дела у меня идут не так хорошо, как считали другие.

Возвращаясь в Нью-Йорк на поезде после довольно скучного новогоднего праздника, где мои старые школьные приятели напились пивом и дешевым шампанским, я открыла чемодан, чтобы вынуть купленный в дорогу журнал. На пол вывалился толстый буклет: родители потихоньку сунули ко мне в багаж брошюру местного муниципального колледжа. К обложке была прикреплена записка: «Подумай об этом», написанная маминой рукой. Едва доехав до Нью-Йорка, я выбросила брошюру в первую же вокзальную урну.

Да, я собиралась сдать тест по программе средней школы, на который записалась по Интернету, пока стояла за стойкой в галерее Виллема. Но игра пойдет по моим правилам. К тому же ну какая работа мне светила с этим аттестатом на руках? Разве можно сравнивать тот заработок с деньгами, которые принесет большой рекламный проект?

В общаге, как всегда, царил хаос. Светланы не было, зато гостиная вся провоняла застарелым сигаретным дымом. Перед Рождеством Кайли приволокла маленькую елочку, купленную на улице.

Конечно, за ней никто не ухаживал, и она успела побуреть, раскидав по всему полу иголки. Посреди нашей тесной спальни лежала высокая гора одежды.

Я открыла окно в гостиной, чтобы впустить свежего воздуха, и выкинула в мусор целую стопку размокших контейнеров из кулинарии, которые кто-то нагромоздил поверх декабрьского номера «Vogue», лежавшего на кухонном столе. Приятно вновь оказаться дома.

Жизнь медленно возвращалась в обычное русло после безумного новогоднего веселья, когда каждый позволял себе абсолютно все. Город стряхивал с себя коллективное похмелье праздничных оргий. Лично я строго следила за тем, что ем, и если верить весам (тем, что в ванной, а не тем, что в спальне — «дурацким», как мы говорили, так как они всегда прибавляли пару фунтов), мне удалось сохранить прежнюю форму, что было маленьким подвигом, когда вокруг все без перерыва поглощали сливочную помадку и яичные коктейли — злостных врагов моделей.

Робер по-прежнему торчал в Париже, проводил время с мамочкой, как он говорил. Неудивительно, что я с нетерпением ожидала его возвращения. Меня подстегивало обещание «пропустить рюмочку» у него на квартире. А еще я могла носить подаренные им туфельки, не опасаясь, что Светлана замучает меня расспросами, откуда они взялись. Родители подарили, разумеется.

В галерее дела обстояли более или менее нормально; Биллем так и не заподозрил, что я внимательно слежу за каждым его шагом. К тому же он готовился к большой выставке Баския, и у него все равно не было времени заниматься мной. Впрочем, мы иногда беседовали с ним об искусстве: он расспрашивал меня, что интересного я высмотрела в подаренной им книге, а потом принимался вспоминать тысячи милых историй, связанных с теми художниками, которых я упоминала. Даже Даниель начал относиться ко мне вполне по-дружески, и когда Биллем отлучался, мы обычно болтали, чтобы развеять скуку, если в галерее было не очень людно.