Воспоминания о будущем - Кэт Патрик

Мои мысли лениво переползают к весеннему балу. Сегодня в школе повсюду расклеены ярко-зеленые афиши, извещающие о том, что в выходные будут танцы. Люк пока не приглашал меня, но я уверена, что еще пригласит.

Отбросив эти мысли, я снова обращаю свое рассеянное внимание к наблюдению за людьми. Вот высокий сгусток тумана неспешно вплывает внутрь. Через несколько минут два маленьких облачка, разбросав руки в стороны, беспечно несутся к входу в магазин, по пути гоняясь друг за другом.

Я сокрушенно качаю отяжелевшей головой, тревожась за детей, оставленных без присмотра.

Появившееся в окне лицо резко возвращает меня к действительности.

Через минуту я пойму, что эта женщина, скорее всего, мать двух разбушевавшихся мальчишек. Через минуту я обращу внимание на то, что ее минивэн, стоящий на соседнем месте, практически идентичен машине Люка, и соображу, что она «просто рассматривала новую модель», как она сама прокричит на бегу, бросаясь догонять своих сорванцов. Через минуту мое сердце успокоится и перестанет частить.

Но сейчас я оцепенела. Меня до смерти напугало большое лицо, зажатое между сложенными ковшиком ладонями, и пристальный взгляд, пытающийся разглядеть внутренность машины сквозь тонированные стекла. Я машинально блокирую двери, безотчетно отшатываюсь подальше от двери, чтобы незнакомка не могла схватить меня.

Незнакомка?

Схватить?

Меня?

В первый момент я думаю, что схожу с ума.

Но потом в голове у меня что-то щелкает, и я понимаю, что это не так.

Я смотрю, как женщина отходит от машины и бросается догонять своих мальчиков, но не вижу ее. Должно быть, мои глаза и мозг продолжают функционировать сами по себе, потому что я бесстрастно отмечаю, как женщина и Люк проходят мимо друг друга и как он с улыбкой приближается к минивэну, помахивая на ходу полным пакетом из магазина.

Но я его не вижу. Я не вижу Люка — я вижу только свое воспоминание.

— Отвези меня домой, — тихо приказываю я, прежде чем он успевает сесть за руль.

Люк пытается возразить, но потом подчиняется. Еще через какое-то время я захлопываю дверь машины и, не отвечая на его «увидимся позже», бегу в свой дом, прочь от его обиженного взгляда, твердя себе, что это пустяки.

Растерянность Люка и его детские обиды — все это просто ерунда по сравнению с тем, что ждет нас впереди.

А впереди нас ждет то, к чему я совершенно не готова.

Поэтому я кидаю на пол свой рюкзак и звоню маме.

Глава тридцать девятая

— Ты здорова? — спрашивает мама, бросаясь ко мне. Она подбегает к креслу, где я сижу, сжавшись в комок под одеялом, пытаясь отгородиться от внешнего мира, и машинально дотрагивается до моего лба тыльной стороной ладони.

— У меня нет температуры, — шиплю я, сбрасывая ее руку. — Я абсолютно здорова, просто мне нужна твоя помощь.

Мама делает шаг назад, теперь она возвышается надо мной, в своем деловом костюме и на каблуках, воинственно уперев руки в бока.

— Ты прогуляла школу, оставила мне пять голосовых сообщений и три эсэмэски, вытащила меня с показа, и все это потому, что тебе нужна помощь? Неужели это не могло подождать до вечера?

Теперь она раздражена, но я-то знаю, что очень скоро ей предстоит испытать совершенно другие чувства.

— Нам нужно идти в полицию, — спокойно говорю я, только голос у меня звучит немного глухо из-за шерстяного одеяла, подтянутого к самому рту. Я отбрасываю его прочь и сажусь.

— Ради всего святого, зачем нам…

— Я знаю, кто это сделал. Знаю, кто похитил Джонаса. Я их вспомнила.

Неудивительно, что мамино лицо искажается от ужаса и изумления.

— Их?

— Да, их. Мужчину и женщину. Я их и сейчас вижу. Я могу помочь полиции разыскать их.

— Успокойся, милая, — говорит мама, опускаясь на диван справа от меня. — Расскажи мне, что случилось.

— Я точно не знаю, — начинаю я. — Мы с Люком поехали в магазин, чтобы купить еды на обед, я сидела в машине, а какая-то женщина заглянула в окно минивэна, и ее лицо вдруг превратилось в другое лицо, из воспоминания. Я вспомнила женщину, которую видела в тот день.

— Расскажи мне все, что помнишь, — шепчет мама, подавшись вперед и прижимая ладони ко рту.

— Это была женщина, она заглянула в окно с моей стороны. Она показалась мне очень милой. Она улыбнулась и помахала рукой, как будто знала меня. Папа только что отошел за тележкой, и я знала, что он сейчас вернется. Я чувствовала себя в полной безопасности. Женщина жестом попросила меня открыть… — Голос у меня обрывается, и слезы градом льются из глаз.

Это я во всем виновата.

— Все нормально, детка, — шепчет мама, глядя меня по волосам. — Ты не сделала ничего плохого;

— Нет, сделала! — рыдаю я. — Я разблокировала двери! Не успела я это сделать, как какой-то мужчина, которого я не заметила раньше, распахнул дверь с другой стороны и схватил Джонаса. Я закричала, но они уже убежали, сели в свой минивэн и отъехали.

Воспоминание всей тяжестью падает мне на плечи, и этот многотонный вес заставляет меня снова сжаться в комок. Я натягиваю на лицо одеяло и плачу до тех пор, пока у меня не кончаются слезы.

— Ш-шш, — снова и снова приговаривает мама. Я не знаю, сможет ли она любить меня теперь, узнав, что это я погубила Джонаса.

А потом я вдруг вспоминаю все остальное.

Я погубила не только Джонаса.

Но и Люка.

И тогда, так тихо, что маме приходится наклоняться, чтобы расслышать, я рассказываю ей о том, что случится в будущем из-за того, что я сегодня вспомнила лица похитителей.

О том, как из-за меня погибнет Люк.

Я говорю маме, что это случится примерно через пять или шесть лет, судя по моему отражению в зеркале заднего вида в незнакомом автомобиле, на улице незнакомого мне города. Люк будет со мной.

Я сжимаю в руке мятый клочок бумаги с нацарапанным на нем адресом. Мы ждем, когда кто-то появится. Нам обоим любопытно. Мы хотим убедиться, а потом сообщить в полицию.

Мужчина выходит из богатого дома, сложенного из красновато-коричневого песчаника. Мы следуем за ним.

На мужчине хороший костюм, поддельные модельные туфли и яркая куртка, он нисколько не похож на убийцу детей, но я знаю правду.

Мужчина сворачивает с булыжной мостовой в переулок, потом ныряет на узкую улочку. Мы беспечно идем за ним и приходим в себя только тогда, когда шумный город, только что казавшийся таким безопасным, вдруг исчезает. Мы поворачиваем назад, но уже поздно.

Мужчина нас заметил.

Он знает, что мы здесь.

— Че надо? — орет он. Кажется, он пьян или под кайфом. Во всяком случае, он нетвердо стоит на ногах.