Когда струится бархат - Элизабет Чедвик

Один из валлийцев отделился от общего строя и подъехал под самые стены замка. С заметным валлийским акцентом он что-то прокричал по-французски. Сильный ветер сносил слова в сторону, но было понятно, что валлийцы требуют встречи с Адамом де Лейси. Хельвен выглянула вниз между зубцами стены.

— Спроси, кто они такие и о чем хотят говорить, — велела она одному из солдат замка, которого направили наверх — в подобных обстоятельствах использовали доставшийся ему от природы низкий зычный голос. Вопрос был озвучен, наступила пауза, во время которой валлийцы совещались. Вскоре до замка донесся ответ. Несмотря на то, что Хельвен уже догадалась, что сейчас услышит, ее неприятно хлестнула провозглашенная пришельцами весть. Сомнений больше не оставалось: Давидд ап Тевдр хотел обменять дедушку на Родри.

— Не соглашайтесь, пока не получим весточку от лорда Адама, — ФицСимон повернулся, готовясь отдать команду.

— Нет!

Воин резко повернулся, изумленно оглядывая Хельвен. Он привык получать приказания от мужчин, а по своему положению в иерархии замка часто сам отдавал приказы другим. К тому же ФицСимон был преисполнен непоколебимой уверенности, что женщинам надлежит подчиняться повелителям из мужского лагеря. Приказ Хельвен оказался неприятной неожиданностью.

— Моя госпожа, при всем моем уважении, хочу заявить, что этот вопрос чересчур серьезен, чтобы мы сами могли принимать решение.

— Этот вопрос настолько серьезен, что разрешение просто невозможно откладывать до возвращения моего мужа! — заявила Хельвен. — Это мой дедушка лежит там внизу на носилках, и он не должен оставаться в руках этих убийц. Сейчас же доставьте ко мне сюда Родри ап Тевдра!

ФицСимон помедлил так долго, насколько было возможно, после чего чопорно склонил голову в подчеркнуто формальной манере и ушел. Хельвен сглотнула подступивший к горлу комок, опустила голову и даже на мгновение прижала ее к холодному твердому камню, за которым она укрывалась.

— Господи Иисусе, что же я делаю? — прошептала она. — Адам, помоги же мне, я не знаю, правильно ли поступаю!

К Хельвен привели Родри со связанными за спиной руками. Глаза парня беспокойно бегали, обычно пухлый рот сжался в тонкую строгую черточку. Хельвен выпрямилась, поправила накидку и холодно посмотрела на пленника.

— За тобой приехал твой брат. Лучше бы мой муж оставил тебя умирать на дороге.

— Моя леди, я сожалею обо всем, поверьте, — учтиво произнес Родри по-валлийски. — Даже зная, что ваш муж собирался использовать меня в своих интересах, я сейчас сожалею, что мое освобождение проходит при подобных обстоятельствах.

— Мне не нужны твои соболезнования, — оборвала Хельвен, — не трать зря красноречие. — Она отвернулась от валлийца к бесстрастно ожидающему распоряжений солдату. — Скажи, что лорд де Лейси в отъезде и что в его отсутствие князю Давидду придется иметь дело с его женой. Передай, что она сама валлийской крови и приходится внучкой Майлсу ле Галуа.

Хельвен натянула поводья и поблагодарила человека, который помог ей сесть в седло. Кобыла, учуяв нервозность хозяйки, заартачилась и двинулась вбок, перебирая ногами. Хельвен была вынуждена ласково погладить потную серую шею и прошептать несколько успокаивающих слов.

— Моя госпожа, хочу еще раз заявить, что вы совершаете большую ошибку, решив выехать к ним для переговоров, — пробормотал ФицСимон, удерживая собственного норовистого жеребца. — Это слишком опасно. Они нападут на нас.

— Сомневаюсь, но, если это произойдет, я доверяюсь защите ваших мечей. — Хельвен удалось произнести эти слова мягким, почти сладкозвучным голосом, и одновременно вложить в интонацию как можно больше ехидства. Она тронула каблуками бока Джемини, и кобыла резво рванулась вперед.

Под презрительным взглядом хозяйки ФицСимон чувствовал себя каким-то карликом, вроде мальчика с пальчик, Он пристально смотрел ей в спину и думал, что его жене не поздоровилось бы, вздумай та так вести себя с ним. А будь сама Хельвен в его власти, то уже сейчас ее тело украсили бы синяки, цветом столь же иссиня-черные, как накидка, небрежно сколотая на груди. Пустив коня вслед за хозяйкой, ФицСимон яростно потянул за собой поводья коня, на котором сидел пленник. Родри ап Тевдр молча сидел на сером мерине. Руки ему привязали к луке седла, а ноги обмотали двойной веревочной петлей, пропущенной под брюхом коня. Со всех сторон молодого валлийца охранял эскорт из шести сержантов.

Давидд ап Тевдр настороженно всматривался в группу людей, приближавшихся со стороны замка к месту встречи, отмеченному воткнутым в дерн валлийским копьем.

— Все нормально, — бросил он через плечо, — несите его.

Женщина, придержавшая свою лошадь возле колыхающегося под порывами ветра копья, была красива. В ней не было красоты в классическом понимании, для этого ее кости выглядели слишком крупными. Зато в ней буквально кипела живая земная энергия, ярко украшенная красками естественной природы, и это не могло пройти мимо мужского внимания.

— Леди Хельвен? — Предводитель валлийцев выдал женщине обворожительную улыбку, в которой проскальзывало что-то волчье, и перевел взгляд на густо покрасневшего и отводившего глаза Родри.

— Надеюсь, мы не станем тратить время на церемонии? — ледяным голосом откликнулась Хельвен. — Нам ведь ничто не помешает произвести честный обмен?

Давидд ап Тевдр небрежно провел рукой по усам, давая понять, что холодный взгляд женщины его ничуть не смущает. Он заметил, что Хельвен тайком стрельнула глазами в сторону своего дедушки, лежавшего на носилках.

— Он еще жив, — бросил валлиец и добавил с вызовом: — И мы обращались с ним более аккуратно, чем вы с моим братом, судя по его виду.

— Я сам виноват, — поспешно заявил Родри, — утром я упал с коня.

Ап Тевдр бросил на младшего брата пронзительный взгляд.

— Ты последний раз падал с коня в три года! — заметил он, но не стал развивать тему и с улыбкой повернулся к Хельвен. — Моя леди, давайте побыстрее совершим обмен. У меня нет желания задерживаться здесь, и я уверен, вы тоже торопитесь доставить своего деда в обстановку тепла и заботы.

Хельвен сухо кивнула, не в силах что-либо сказать. Она понимала, что стоит только перевести взгляд на носилки, как она может сломаться, словно лед под непомерной тяжестью. Хельвен подняла голову и сделала знак ФицСимону.

В каждом движении рыцаря сквозило отвращение к тому, что он вынужден делать. Он вытащил острый охотничий кинжал, висевший на поясе, спешился и принялся разрезать веревки, которыми Родри был привязан к коню. Потом грубо стащил юношу из седла на землю.