Мозаика мертвого короля - Юрий Валин

— Сдавайтесь, — глухо крикнул боец в странных доспехах.

— Сдаваться? — королю явно не приходила в голову столь нелепая мысль. — Ха, хватит болтать, — Эшенба показал острием меча на помост, на скамьи гребцов перед нами. — Скоро здесь будет столько крови, что те из вас, кто успеет спрыгнуть в драккары, всю жизнь будут скулить по ночам, вспоминая истинный бой.

— Это вряд ли, — сказали сверху, за нашей спиной. — Закончим быстро.

Мы обернулись, вскидывая оружие, — прямо над нами, на крыше надстройки, опираясь о гизарму стояла девка-воин. В прорезях шлема недобро светились зеленые глаза.

Я понял, что Коротышка нас уже не прикроет.

— Ты, говорливая сука! — зарычал король.

— Она самая, — рявкнула девка.

Эшенба прыгнул на стену, пытаясь подрубить ей ноги. Воительница отшатнулась и с силой пнула бревно, лежащее на краю крыши. Кто-то, стоящий на четвереньках, ей помог, упершись в бревно руками и головой. Непонятное бревно свалилось на короля. Эшенба в ярости хотел оттолкнуть нелепый снаряд, не выпуская меча. Это было ошибкой, — бревно оказалось смотанной такелажной сетью, — крупные ячеи веревки, закрепленные между двумя толстыми брусьями. Должно быть, сеть использовали для поднятия грузов на высокую корму «Клинка Севера». Теперь сеть, мгновенно размотавшись, опутала короля подобно мантии, и рука с мечом застряла между ячей. Король рвался, рассекая ловушку вторым клинком. Но на нас уже накатывал строй врагов. Навстречу поднялись наши последние бойцы, я прыгнул вперед, принял копейные наконечники на щит. Острая сталь рванула бок привычной болью. На миг мы задержали ревущую боевой клич живую стену. Взлетел на копьях Сельв-Северянин, все еще сжимающий обломок древка. Остальных сбили на палубу. Король почти освободился, вздымая клинки, качнулся навстречу врагам. Но его встретил дружный удар копий. Моего короля просто пришпилили к стене. Юркий, как крыса, карлик, шмыгнул под ногами, прибил еще свободную королевскую руку дротиком. Эшенба неистово рвался с копий, — из-под кольчуги брызгала черная слизь. Я пытался пробиться к королю, еще надеясь неизвестно на что. Было так тесно, что меня не могли даже уколоть. Скалился худощавый парень, пытаясь надавить древком копья мне на горло, я пытался ударить его рукоятью меча, лезвие скрежетало по чьему-то щиту. Крепкий моряк повис на моем щите, кто-то тянулся к горлу охотничьим ножом…

Короля рубили двое бойцов, слаженно взмахивая топорами, воин в том необычном коричневом панцире удерживал своим клинком меч короля. Эшенба выл, ему удалось сломать несколько копий, пронзивших тело. Второй меч короля, вместе с королевской отрубленной кистью, топтали сапогами. Сразу два удара топоров достигли цели, голова Эшенбы взлетела над шлемами врагов, ударилась о стену. Бойцы невольно отступили. Я, наконец, вырвался и заслонил моего короля. Теперь сотня бешеных глаз смотрела на меня. Я стряхнул с плеча ремни сорванного щита и перехватил меч двумя руками.

— Брось! — прорычал моряк с разбитым лицом.

Тут меня крепко двинули по голове, — пришедшийся сверху удар гизармы сбил шлем, едва не оторвав мне голову. Пошатнувшись, я взмахнул мечом, каким-то чудом перерубив древко длинного оружия. На меня спрыгнула девка-воин, приняла удар меча на чудной изогнутый клинок, одновременно врезала мне обрубком древка по шее. Я качнулся, мгновенно получил неуловимый удар ногой в живот и, потеряв равновесие, влетел спиной в дверь каюты. Демонова воительница метнулась за мной, но я успел пнуть дверь, — резная тяжесть грохнула. Лежа на спине, я ударил каблуком обрезок доски, он с готовностью заклинил низ двери. В тот же миг дверь содрогнулась от удара, но устояла.

Как же мне везет.

Снаружи галдели. Не обо мне, понятно. Разглядывали тело короля. Кто-то орал, что голову проклятого мертвеца нужно отнести подальше от торса. Что ж, я бы и сам так сделал.

Я с трудом присел у дорожного мешка, оставленного Жани. Нашарил что-то мягкое, — платок, мягкий с желтой нарядной бахромой. Что-то не помню такой. Наверное, зимой носила. Тогда я еще не смотрел на девочку.

Рана на боку оказалась глубокой, — потроха задело. Слабость накатывала волнами. Я засунул мягкий ком ближе к ране, попробовал прижать ремнем. Продержусь. Немного осталось.

Умнее было открыть дверь и атаковать. Дыры в потрохах весьма скверная вещь, — не успеешь заметить, как все силы вытекут. Останется только лежать и смотреть, как тебе плюют в лицо. Нужно встать и атаковать. Но я сидел у стены и смотрел на светлую пустую каюту. Запах стружек, смолы. Чуть-чуть духов и нутта. С каких-то пор мне начал нравиться сладковатый запах орехов.

Драться совсем не хотелось.

Снаружи стало потише. Кто-то плакал. Ну да, бабы. Наверняка мы уложили чьего-то мужа или любовника, и надеюсь, не одного. Где бабы, там и слезы. Даже Жани, оказывается, умеет плакать.

Мне казалось, я слышу её голос. Да, кровь выходит, и слабость готова обнять меня.

Вдруг девочка все-таки выбралась? В городе хаос, а она ловкая. Побрякушек хватит надолго. Умеет Жани что-то делать, кроме как тешить в постели? Я не знал.

В глазах мутнело. Я стащил уже ненужный мокрый подшлемник, уцепился за стену, встал. Окно было распахнуто. Я осторожно выглянул. Под кормой, среди портового мусора, раскачивалась лодка. Ну, да, они подплыли с верфи, забрались наверх и спокойно прирезали Коротышку. Прав был покойный Ри-Рыбоед, с самого начала у нас было слишком мало бойцов. Что ж, глорцам меньше проблем, — сэкономят на кольях. Полагаю, и мертвецам приготовлены насесты у Ближнего рынка.

В дверь стукнули:

— Эй, как тебя? Либен, хватит на сегодня, — сказал мрачный женский голос.

— Полагаешь?

— Чего?

Я понял, что ослабел больше, чем думал, — едва шепчу. Напрягся:

— Чего тебе, красавица?

— Отпирай. Дверь жалко.

Она права. Дверь вышибить особого труда не стоит, а «Клинок Севера» хороший корабль. Кому-то пригодится. Подрастут бойцы вроде Макакса. Может, и мои сыновья…

Вспоминать Ливни без ненависти было странно.

Я подошел к двери, сдвинул обрезок. Быстро отступил, поднимая ставший свинцовым меч…

Дверь открылась плавно. В проеме стояла воительница. Ниже опустился на колено арбалетчик, — целился мне в лоб. Одноглазый стрелок, с повязкой на левом глазу. Я, наконец, вспомнил, кого он мне напоминает:

— Я тебя помню, Полумордый. Значит, тебя не вздернули за дезертирство?

— Не вздернули, — пробормотал стрелок. — Я тебя тоже узнал, лорд Либен. Лучше бы тебе было оставаться на Желтом берегу.

— Мне там надоело, — объяснил я. — А что у тебя с рожей? Откуда зубы?

— Заросло и выросло, — объяснил парень. — Сухопутная жизнь имеет свои преимущества.

— Поболтали? — поинтересовалась воительница, похоже, успевшая оценить мое состояние. — Можно и мне слово вставить? Ква, иди-ка ты отсюда.

Я думал, одноглазый будет возражать. Он знал меня получше красотки. Но парень молча сдвинулся назад. Из-за его спины так же молча смотрели столпившиеся бойцы с драккаров.

Воительница шагнула в каюту и прикрыла дверь. В опущенной руке она держала свой изогнутый клинок. Мой меч был длиннее, да и в любом случае, едва ли нашлась бы женщина, способная выстоять против меня в честном бою. И мои пробитые потроха красавице не помогут.

— Поединок? — насмешливо спросил я.

Даже под шлемом было заметно, как она поморщилась:

— Нет. В легенду мне попадать не к чему. Просто разговор.

— Давно не болтал с красавицами.

— Правда? Все кончено, Либен.

— Я еще дышу.

Она посмотрела на кровь на досках:

— Ты сильный. Жаль, что ты был по ту сторону. Нашлось бы дело у нас. Да опустил бы ты меч. Я драться не буду. Выскочу, и тебя пристрелят. Мы стараемся беречь людей.

— Я не девчушка, чтобы умирать без оружия.

Она кивнула:

— Как хочешь. Ты последний?

Я подумал, что едва ли Двинутого можно причислить к нашим бойцам. Бедняге придется выживать без сытной человечины.

— Похоже, что последний. Уже считаете колья для наших задниц?

— Все почести достанутся королю, — проворчала она. — Мы бы вас отпустили. До боя. Сейчас поздно. Наши люди погибли. Но мальчишка жив, спасибо.

— Ты за ним шла? — удивился я. — Знаешь, чей он сын?

— Наш, — сказала она. — Мне жаль, Либен.

— Мне тоже, — у меня едва хватало сил стоять прямо. Я прислонил меч к стене. — Можешь взять. Клинок старый, хороший.

Она кивнула, пряча свое оружие в ножны за плечом:

— Найдем, кому отдать. Еще что-то, милорд? Семья? Девушка?

— Не семьи, ни девок.

— Вообще-то, красавица свалились чуть ли мне не на голову.

Я смотрел в мерцающие в прорезях шлема изумрудные глаза.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ясно. Пора нам договориться, — она кивнула на окно, за которым на причалах мелькали шлемы солдат. Наконец-то подходили доблестные сотни Цитадели.