Город костей - Марта Уэллс

— Что-то ты быстро вернулся! Хороших новостей нет? — спросила она, когда тот подошел.

— Он меня даже не принял. Слуга, с которым я разговаривал, сказал, что хозяин иногда продает редкости, но с посредниками дел не имеет; под этим, наверное, он подразумевал, что предсказатель продает редкости только своим клиентам-патрициям. — Сагай задумчиво поглядел на Илин. — У меня есть мысль, как его обойти по кривой. Мы ее обсудим, когда вернется Хет.

Илин кивнула. Она готова была ждать сколько угодно. Сагай погрузился в раздумье, но каковы бы ни были его мысли, Илин их прочесть не сумела. Иногда мысли Сагая было прочесть не легче, чем мысли Хранителей. Она не забыла наказ Риатена выяснить как можно больше насчет Хета, и ей показалось, что сейчас самое подходящее время для этого, хотя она и не думала, что узнает что-либо важное для Мастера-Хранителя. Впрочем, Хет заволновался при разговоре о посольстве крисов, а это требовало внимания.

Она понимала, что Сагай не принадлежит к тем, кого можно обмануть с помощью обходных маневров. Более того, Илин подозревала, что такой подход полностью уничтожит возможность откровенного общения с ним в дальнейшем. Она спросила:

— А где жил Хет до того, как появился в Чаризате? В селении крисов?

Сагай изучал ее лицо так долго, что она почувствовала себя неловко, а потом произнес:

— Это спрашивает Хранитель Илин или просто юная девушка Илин?

— Ну, не такая уж я юная. У меня есть подружка-ровесница, так у нее уже три ребенка. — Илин улыбнулась, она понимала, что Сагай старается увести ее прочь от заданного вопроса.

— Да, в Чаризате такие порядки. В Кеннильяре ранние браки не поощряются. Но в Кеннильяре нет патрициев и оттуда не прогоняют нищих, так что там существует проблема перенаселенности. Лично я не хотел бы, чтобы мои дочки выскакивали замуж так рано. У них мозгов еще нет, и в ближайшем будущем перемены в этом не предвидится. — Он пожал плечами. — А может, я просто не хочу, чтоб они выходили замуж в этом долбаном Чаризате.

Илин слышала, что вода и пища в Свободном городе Кеннильяре куда дешевле, так как он имел свой собственный торговый путь к берегу.

— Но если тебе тут плохо, то зачем же ты уехал из Кеннильяра?

— Мой дядюшка — ремесленник в Кеннильяре. Так себе — один из многих. Когда города Приграничья закрыли доступ промышленных изделий Кеннильяра на свои торговые дороги, дядюшка оказался в трудном положении и не смог содержать такую большую семью. Для меня там работы тоже не было, хотя я и получил образование в Гильдии ученых: требовались деньги, чтобы купить себе там местечко. Единственно, чем я мог заниматься, была торговля редкостями, но в Кеннильяре рынок древностей очень мал, и они ужасно дороги. Чаризат показался мне более многообещающим, тем более что торговля редкостями — одно из немногих занятий, доступных тем, кто не является гражданином Чаризата.

Значит, Сагай готов говорить о своем прошлом, сколько она захочет, но о Хете разговоров избегает. Илин решила подойти к проблеме с другого конца.

— И ты познакомился с Хетом в Чаризате?

Взгляд у Сагая был не менее подозрителен, чем у Сонета Риатена, разве что чуточку добрее.

— Нет, — сказал он, и ей показалось, что это все, что он намеревается ей сообщить. — Мы встретились на торговом пути, когда я вез сюда свою семью. Это было семь лет назад. Тогда торговые пути, по которым нам предстояло путешествовать, были ещё более опасны, а фургоны, из которых состоял караван, приводились в действие нашими мускулами. Парофургоны в те времена были слишком дороги для обыкновенных людей. Шли мы медленно, и в нескольких милях от границы городов Приграничья на нас напали разбойники. Банда была небольшая, но мы-то этого не знали. Они понимали, что их слишком мало для захвата каравана, в который входило около семидесяти фургонов, но их главная цель заключалась в том чтобы отбить и взять в плен нескольких защитников.

Я был одним из тех, кого послали прогнать разбойников из-за утесов по краям дороги, уже после того как их первая атака была отбита. У меня было ружье, которое я позаимствовал, и из него я одного подстрелил. Я полз между камней, пыжась от глупости и думая, что вот сейчас подберусь к другому, как вдруг что-то ударило меня сзади, и я потерял сознание.

Очнулся я с окровавленной головой и ощущением, что она у меня расколота. Когда же я увидел, где нахожусь, то горько пожалел, что это не так.

Разбойники разбили лагерь в узком овраге с каменистым дном. Я был накрепко связан, но лежал не на самом солнцепеке, а на узком карнизе, проходившем вдоль стены оврага. Связывавшие меня веревки были прикручены к железному штырю, глубоко забитому в камень. Я насчитал десятка два этих тварей, как будто этот подсчет что-то способен был изменить в данной ситуации. Они были неимоверно грязны, от них воняло, как от нищих, и мне показалось, что двое из них — женщины, хотя сказать наверняка было трудно. Говорили они на отвратительном жаргоне торгового языка, и я его понимал с трудом, будто Пекло выжгло их мозги так же, как оно высушило их тела.

Бандитам удалось изловить еще двоих из нашего каравана. Один уже умер, и они разложили в овраге костер и стали разделывать труп. Я, конечно, знал, как разбойники поступают с пленниками, но видеть это… Другой мои спутник был связан, как и я, и лежал на том же карнизе, но он был смертельно ранен ножевое ранение в живот — и уже умирал. К вечеру они и его стащили на дно оврага, позабавились с ним сначала, потом убили и поступили так же, как и с первым.

Я знал, что меня они отложили на время, так как я был ранен менее тяжело. Я проклинал себя, что обрек Мирам на то, чтобы заботиться о наших детях в совершенно чужом для них городе, и все это из-за собственной глупости, которая привела меня прямехонько в лапы бандитов.

Прошла ночь, а я все еще жил. В стене оврага, прямо над моим карнизом, было отверстие, но штырь, к которому меня привязали, не позволял мне даже дотянуться до него. Весь день я пытался ослабить свои узы, но безуспешно. Разбойники спали на дне оврага, и я видел, что они оставили как минимум одного часового наверху. Значит, никакой надежды.

И вдруг я заметил, что часового больше нет. Я подумал: может, он задремал, но я смотрел во все глаза, а он все не появлялся.

А затем я услышал слабое поскрипывание камней, доносившееся из того туннеля, что был у меня за спиной, и кто-то дотронулся до моих веревок. Я лежал тихо, боясь разбудить разбойников. Веревки упали, и я повернул голову. Я увидел согнувшуюся фигуру, одетую в плащ жителей пустыни, накинутый прямо поверх грязного и запыленного нижнего одеяния. Я подумал: может, он из нашего каравана, может, кто-то видел, как нас захватили, и последовал за нами? Но я был слишком преисполнен благодарности, чтобы задавать вопросы. Я пополз за ним по туннелю на средний уровень Пекла и там увидел труп пропавшего часового.