Королевская кровь-12. Часть 1 - Ирина Владимировна Котова

четырех бутылок в год… нет? Трех, хорошо. Двух? Это очень сурово, — он снова шипяще закашлялся, — ну хорошо… одна, одна бутылка вина в год… одн…

Он краем глаза увидел накаляющееся красным пятно прямо перед собой, помотал головой. Пятно не исчезало. Подполз, приложил руку — и чертыхнулся, отдергивая ее, обожженую, шлепнулся на землю, прижимая ее к камням и по-настоящему безумно смеясь.

Камень потек, образуя невыносимо сияющую дыру размером с голову Люка, и из нее вдруг вынырнули несколько огнедухов, зависнув над истерично смеющимся герцогом, осветив страшное нагромождение камней над ним. Дармоншир с жадностью вдохнул невозможно прекрасный воздух, заструившийся из прохода.

А следом с пронзительным сердитым криком влетела маленькая красная соколица, увидела Люка — и в ярости бросилась на него, расцарапав ему грудь когтями, цапнув клювом за губу. От нее шел такой жар, что он мгновенно согрелся, и она продолжала истерично, злобно орать на него на своем, птичьем — но на удивление он все понимал. И виновато улыбался, глядя на нее.

Люк — откуда только силы нашлись — схватил ее, сжал, прижал к груди, поцеловал в красные перья. Сердечко ее стучало как ненормальное, она продолжала кричать.

— Все, все, — сказал он хриплым шепотом, — все, успокойся, навредишь себе. И детям. Потом меня побьешь, Марина. Все, любовь моя. Спасибо. Спасибо. Ты имеешь право на страх и гнев, но я тебе нужен не подранным, правда ведь?

Она снова возмущенно крикнула и вцепилась клювом в плечо, пустив кровь. Люк не дернулся, все гладил ее — но руки его дрожали. Смерть снова прошла краем, но он в полной мере ощутил ее тень.

— Ты как раз вовремя, — прошептал он. — Опять меня спасаешь, да, детка? — Он ткнулся ей в перья снова и вдруг засмеялся. — Хорошо, что ты не прилетела чуть раньше… я тут обещал кое-то, а одна бутылка вина это все же менее болезненно, чем монастырь… наверное.

Завибрировал пол, раздался далекий выстрел артиллерии.

Соколица выпорхнула из его рук, подлетела к проходу, села на его светящийся красным край и требовательно закричала.

— Да, ты права, — согласился Люк, с трудом переворачиваясь на четвереньки, затем по стенке поднимаясь. — Нужно выбираться отсюда. Нужно, — он попробовал обернуться ветром, но лишь свалился на пол. И еще раз. И еще.

Птица снова крикнула, кувыркнулась в воздухе, обернувшись Мариной — в длинной плотной сорочке до пят и вязаном кардигане. Она, шатаясь, вспорола себе пальцами с длинными птичьими когтями, запястье, склонилась к Люку и больно за волосы повернула его голову так, чтобы ему было удобнее пить.

Как бы он ни был слаб, он понимал, как боится она за него и как яростна от этого страха. Лицо ее было бледным, глаза — расширенными, будто пьяными. С третьим или четвертым глотком тело выгнуло словно от электрического разряда, плеснуло силой до кончиков пальцев. С шестым он поднялся, зажимая ладонью запястье жены, склонился к ней, целуя и одновременно излечивая ее рану.

— Ты первая, — попросил он, и Марина, вновь обернувшись птицей, полетела наружу.

Он выскользнул по алеющему короткому проходу — подумать только, он был метрах в трех от выхода! — и нырнул вбок, рядом с оползнем, на склон холма, у которого парила соколица и маленькими огоньками фланировало несколько десятков огнедухов. Там же снова перекинулся в человека, с жадностью вдыхая свежий ночной воздух. Ветерки, струящиеся по склону, ласкали его тело, и он почти застонал от ощущения своей стихии под руками. Было темно — стояла глубокая ночь, но тьма эта была разбавлена лунным светом, и по сравнению с каменным мешком казалась светло, как днем. Со стороны Норбиджа слышались звуки перестрелок.

— Иди сюда, — попросил он в темноту, и к нему метнулась птица, кувыркнулась в воздухе, встала рядом уже Мариной. и он обнял ее, снова прижимая к себе.

— Как? — спросил он ей в волосы. — Как ты нашла меня?

Марина отстранилась, по-птичьи повела головой в сторону.

— Не знаю… Я обещала не мешать тебе здесь… и меня заперли… надежно… я заснула, а потом… кричала… — медленно, словно вспоминая, как это делать, заговорила она. — Они… Меня услышали… — она показала рукой на огнедухов… — и те, что на башнях… и с фортом. Они прилетели. Прожгли решетку… Потом я полетела… меня вело сюда, но я никак не могла понять, где ты, — она посмотрела на брачный браслет, затем в воздух. — Меня подхватил ветер и принес сюда. Мне кажется… это твой друг… потому что я видела его, кажется… и точно слышала: «Он здесь». А огнедухи прожгли камень.

Люк поцеловал ее в волосы, погладил, понимая, что она все еще сильно не в себе и страшась отпускать ее. Посмотрел в воздух — но не увидел змеедуха. Только легкий ветер струился над холмами, и Дармоншир тяжело вздохнул, проговорив мысленно:

«Спасибо, друг».

Марина молчала, прижимаясь расслабленно и сонно, а он гладил ее по волосам, по спине, незаметно сканируя ладонью и понимая, что вита в ней течет как у спящей, и она вполне здорова и полна сил… но состояние ее пугало и хотелось самому отнести ее в Вейн, чтобы за ней приглядели, чтобы ничего не случилось.

Его все еще потряхивало от страха и осознания края, за который он вновь едва не ступил, но сила плескала в теле, и было ее так много, что она готова была сорваться с привязи. Сколько он провел в каменной тюрьме? Какова сейчас ситуация в городе? И как безопасно вывести отсюда Марину?

Снова ударила артиллерия — и на улицах города полыхнуло несколько вспышек. Марина затрепетала в его руках, повернула голову в сторону взрыва. Люк нахмурился, тоже, наконец, обращая внимание на город. Ночное зрение теперь работало исправно, он видел мельтешение стрекоз, но ауру Нории в воздухе не наблюдал. Аура Тамми мягко крутилась в центре города. В воздухе виднелись лишь с десяток аур драконов поменьше.

«Нории? Тамми?» — мысленно позвал он. Но никто ему не ответил, и его снова окатило страхом.

В нескольких сотнях метрах от них пронесся дракон, за которым гналась стая раньяров во главе с всадником.

— Мне нужно возвращаться в бой. А тебе — улетать, — попросил Люк Марину. — Безопаснее лететь отсюда к морю, и там над водой в Вейн. Я провожу тебя до