Проект "Вайнах" - Иван Стрельцов

Наступила тяжелая, угрожающая пауза. Сергей Грязнов, несмотря на молодость, был не только опытным следователем, но и крученым чиновником. За восемь лет он успел дорасти до майора потому, что научился лавировать в невидимых подводных течениях и четко исполнять приказы вышестоящего командования. За это его считали верным псом и иногда бросали "сахарные косточки". Грязнов блестяще провел следствие по "делу" двух заворовавшихся генералов. В результате большезвездные ворюги получили большие срока, а ему на погоны упало майорское звание.

Еще утром Сергею Яковлевичу будущее виделось безоблачным. Сейчас ему так не казалось, больше того, он понял, что хозяева бросили его на убой, натравив на военную разведку.

Следователь внимательно оглядел сидящего перед ним диверсанта, тот явно не испытывал страха за свою судьбу. "Безвыходных положений не бывает, — учил маленького Сережу когда-то отец. — Нужно только хорошо все обдумать, и выход обязательно найдется". Этот урок военный следователь запомнил на всю жизнь, и он его не раз выручал. Своих мыслей у Грязнова не было, поэтому майор решил обратиться за советом к арестованному:

— И что мне делать, Игорь Саныч?

Волин в изумлении посмотрел на следователя и в глазах того увидел испуг и надежду.

— До полковника Анисимова нашим куратором был генерал-лейтенант Журавлев. Обратись к нему, он решит все проблемы. Либо закроет это "дело", либо ты получишь допуск к деятельности "Камышового кота".

"А что, это, пожалуй, выход", с облегчением подумал следователь и нажал кнопку вызова конвоя. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге застыл вертухай.

— Арестованного в камеру, — коротко приказал Грязнов.

Советник администрации Президента Анатолий Михайлович Балерин слушал доклад председателя "Комитета информации" с большим вниманием. Бывший историк старался не пропустить ни одного слова. Отчитывающийся перед ним Андрей Андреевич заметил, что советник даже не осознает всей опасности происходящего, а только воспринимает сами факты.

— Значит, как я понял, к заряду добавился носитель ("МиГ-29") и опытный пилот, — заговорил Балерин, вертя между пальцев ручку. — И остается выяснить всего три неизвестных, как в популярной передаче. Когда? — хотя бы примерный срок. Как? — по какому маршруту. И, главное, где? — точное местонахождение заряда.

— На этот счет мы тоже думали, — спокойно ответил генерал-лейтенант.

— И есть подвижки?

— Есть, — кивнул Журавлев.

— Тогда слушаю внимательно.

— Начну по порядку, по мере поступления вопросов. Первый: когда — только после того, как спецы расколют код инициирующего заряда боеголовки. Более конкретная дата, думаю, день выборов. — Предугадывая дополнительный вопрос, генерал пояснил свою мысль: — Суета, в какой-то мере радиолокационные станции могут оказаться недостаточно бдительны. Но главное — политический эффект.

— Это верно, — согласно кивнул советник.

— Второй вопрос, — продолжал Журавлев. — Как? Наверняка "МиГ" взлетит во время прохождения рейса "Баку — Москва", спрячется под брюхом аэробуса. Засечь его наши средства ПВО не смогут, на экранах радаров будет высвечена одна цель — пассажирский лайнер. Направление атаки на Москву с юго-востока — Воскресенск, Коломна.

— Почему именно оттуда? — удивился Балерин.

— В конце восьмидесятых это направление оказалось открытым, когда по приказу Горбачева демонтировали "Беркут", первый пояс ПВО столицы. Старые комплексы должны были заменить на новые С-300, но Союз рухнул, и юго-восточное направление осталось бесхозным.

— Откуда террористам об этом знать?

— Да оттуда же, откуда они узнали о БЖРК, — жестко парировал военный разведчик.

— Логично, — сразу же согласился советник.

— И настало время третьего вопроса. Где? Все сходится на подземной базе в горе Хазар.

— Ну, раз нам все известно, необходимо нанести упреждающий удар. Как, по мнению профессионалов, это лучше сделать: разбомбить или взять штурмом это гнездо террора?

— По мнению профессионалов, — Андрею Андреевичу Журавлеву не понравилось веселое настроение президентского советника, — сперва необходимо провести доскональную разведку. Подробно изучить расположение огневых точек, подходы к ним и, главное, убедиться, что боеголовка находится на подземной базе. И на основании этих данных подготовить план штурма.

— И как много времени понадобится на все это? — угрюмо спросил Валерин, его настроение снова испортилось.

— Три дня на разведку. Два дня на обработку информации и подготовку плана боевой операции. Пять на выдвижение сил и средств на рубежи непосредственной атаки. В сумме получается десять дней.

Советник президентской администрации прикинул, сколько остается до выборов. Фора времени получалась приличная.

— Хорошо, я согласен, — отрубил Валерин. Ему нравилось руководить военными. Главное — поставить задачу, не сдерживать здоровую инициативу, и результат наступит в кратчайшие сроки. Но генерал почему-то не спешил уходить. — Что еще?

— Анатолий Михайлович, для проведения разведки нам необходимо задействовать военно-космические силы и… другие рода войск для прикрытия акции, — поспешно произнес Журавлев, достал из нагрудного кармана кителя сложенный вчетверо листок, развернул и протянул советнику.

Валерин сразу же сообразил, что это не официальный документ, а лишь набросок будущей операции. Он быстро просмотрел текст, и глаза его расширились.

— Ого, ну и аппетиты. Для чего вы такой огород нагородили?

— Чтобы не спугнуть террористов, нужно провести разведку аккуратно, с космической высоты. Вы, наверное, догадываетесь, что за последние годы парк спутников-шпионов заметно поизносился и те, что в рабочем состоянии, висят над конкретными стратегическими объектами. Если их сдвинуть — это привлечет внимание товарищей из-за океана. Так недолго и до раскрытия засекреченной информации о хищении боеголовки.

Советник посмотрел на генерала и тихо произнес:

— Да, такой хоккей нам не нужен.

— С другой стороны, — продолжал Журавлев, — в космосе болтается несколько отживших свой век железяк. Толку от них — ноль, но янкесы считают их нашими рабочими спутниками. Есть шанс заменить эти железяки у всех на глазах так, что никто не заметит подвоха, и, главное, мы сразу же сможем перенаправить их в нужный район.

— Но ведь эта замена должна пройти в несколько минут, пока спутники уходят за линию горизонта. Разве это возможно? — На этот раз советник продемонстрировал недюжинные познания в области космонавтики. Видимо, увлечения молодости.

— В Российской армии есть достаточно офицеров, которые помнят, как их раньше учили, что в современной войне побеждает тот, кто опередил противника на секунду. А минута — это уже много.

— Даже так, — усмехнулся Валерии, в нем проснулся спортивный интерес. — А зачем остальные войска задействовать? Нравится чувствовать себя большим военачальником?

— Нет, — отрицательно покачал головой генерал. — Войскам отводится роль ширмы иллюзиониста. Они скроют истинный ход вещей и отвлекут на себя внимание заинтересованных лиц.

— Неожиданные учения действительно привлекут внимание всех СМИ и разведслужб Запада. Хорошая реклама для нынешнего Президента. Думаю, получим "добро" на этот финт, — одобрительно закивал головой советник, ему даже показалось, что такой предвыборный ход придумал он. Переведя взгляд на генерала, спросил: — Как думаете назвать операцию?

— "Железная маска", — ответил Журавлев.

— "Железная маска", — повторил Валерии. — Правильное название для операции по подмене. Годится.

Учебный полк ЧВАКУШ (Челябинского Высшего авиационного командного училища штурманов) был поднят по тревоге в два часа ночи. Первые сорок минут огромный аэродром пребывал в растерянности, лишь вой тревожных сирен оглашал ночное пространство. Все-таки учебное подразделение, тревоги раньше подъема не объявляли.

Вскоре из города пришли новые машины с вызванными по тревоге офицерами аэродромного обслуживания. Постепенно аэродром оживал, как растревоженный муравейник. Вспыхнули фонари освещения взлетно-посадочной полосы, стали вращаться решетчатые антенны локаторов. На позиции выдвинулись прожекторные установки, ожили турбины учебных "Ту-134", к остромордым крылатым машинам подкатывали топливозаправщики.

В штабном помещении КПД собрались командиры подразделений полка, все ждали комполка и начальника штаба. У многих в памяти еще были свежи август 1991-го и октябрь 1993 года, и теперь пессимисты в канун предстоящих выборов предполагали нечто подобное. Оптимисты предпочитали свое мнение не высказывать.

Наконец распахнулась дверь, и в кабинет вошли комполка и начштаба. Последний держал в руке большой конверт с сорванными сургучными печатями.