Никому не отдам - Виктория Бойцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выхожу из палаты и тихо закрываю за собой дверь.
Идиот! Видел же, что ей плохо, зачем так наседал?
- Прохор! – окликаю брата, а по совместительству хозяина клиники, в которую привез Олю.
Первоклассный диагност отчитывал молоденькую медсестру, сидевшую на посту. Девушка затравлено смотрела снизу вверх на высокого, большого Прохора, вжавшись в стул. Значит накосячила где-то, потому что брат всегда очень лояльно относился к персоналу, но требовал собранности и отдачи в работе.
Подхожу ближе, переключая внимание Прохора с запуганной медсестры на себя. Он протягивает руку для приветствия, а я с удовольствием пожимаю ее.
- Был у жены? – вместо слов приветствия произносит доктор.
- Хотел спросить: что за врач ее ведет, чем он так накачал ее? – строго смотрю на брата, но тот не реагирует на взгляд, от которого мои подчиненные приходят в оцепенение.
- Сейчас посмотрим! Таня! – обратился он все к той же медсестре на посту. – Дай мне карту Ольги Лядовой.
Девушка начала быстро перебирать наманикюренными пальчиками стопку папок, лежавших на ее столе. Со вздохом облегчения вытащила нужную и передала доктору.
Прохор пробежав глазами записи, нахмурился.
- Где это Вас угораздило… Огнестрел… - задумчиво произнес, делая паузы между словами.
Я ведь привез вчера Олю ничего не объясняя, чем поставил Прохора в неловкое положение. Ранением такого типа заинтересуется полиция, а это лишние хлопоты.
- Она у тебя в рубашке родилась… - по-прежнему исследуя карту констатировал доктор. – По поводу врача - не переживай, а препарат, что ей дали нужен, чтобы девушка отдохнула.
- Ты мне скажи одно – вечером я смогу с ней поговорить?
- Да, действие лекарства ослабеет через пару часов, а вечером Ольга полностью придет в себя. – Прохор внимательно посмотрел на меня. – Не хочешь рассказать, что происходит?
- Не могу сейчас… Есть дело важное… Вчера, вместе с моей женой привозили мужчину, также с огнестрелом, в какой палате он лежит? – быстро бормочу в надежде, что брат не начнет задавать лишних вопросов.
Брови Прохора взлетают вверх в немом вопросе, но он не произносит ни слова, указывая на дверь в конце коридора.
- Я могу поговорить с ним? В каком он состоянии?
- Я лично его осматривал только что… - он мнется, вижу, что хочет сказать что-то важное и подбирает слова, упершись взглядом в светлый кафельный пол. – Послушай, Вить, тут такое дело… - берет меня за плечо и уводит в сторону от «лишних ушей». – В общем, этому мужчине жизненно необходима операция на сердце, ее нужно делать платно, потому что бесплатная очередь слишком велика, он просто не дождется…
- Так проблема-то в чем? – непонимающе смотрю на Прохора. – Делай, я оплачу.
- Все не так просто… - вздыхает он в ответ. – Во-первых, у нас нет кардиолога такого класса – это только Москва; во-вторых, пациент наотрез отказывается от платной операции…
Да, что, черт возьми, происходит?! Мне только капризов взрослого мужика не хватает!
- Сумма для него слишком большая? – спрашиваю, чтобы понимать, как действовать дальше.
План зрел в голове всю ночь, благо было время подумать, пока дежурил у кровати жены на пару с Марго. Девушка отказалась ехать домой, пока Оля не придет в себя. Такая дружба очень ценна, тем более, что все мои попытки выведать у нее хоть что-то о семейной жизни моей жены с Иваном или о том, почему они поженились, были пресечены на корню одной фразой: «Оля захочет – сама расскажет». Другая бы вступилась, рассказала со «своей колокольни», но Марго – нет. Я ее зауважал!
- Не знаю, Витя… - Прохор в недоумении пожимает плечами. – Приблизительная сумма оговаривалась, конечно…
- Хорошо, я все улажу. Готовь документы и договаривайся с московскими докторами.
Глаза доктора просияли – он всегда пытался помочь пациентам и использовал для этого все возможности. С таким подходом к работе другой бы уже перегорел или выгорел, но не Прохор. Мой брат – «врач от Бога», это его призвание и он отлично с ним справляется.
Попрощавшись, направляюсь в палату к Владимиру Емельяновичу. Мне предстоит довольно неприятный, но, надеюсь, продуктивный разговор с ним.
Мужчина встречает меня мрачным взглядом, а на мое приветствие не отвечает. Другого я не ожидал. Я для них враг, пусть так.
- У меня есть для вас предложение. – прыгаю «с места в карьер», не вижу смысла оттягивать неизбежное, да и времени нет.
- Я не буду свидетельствовать против сына! – Владимир Емельянович повышает из без того басистый голос, который эхом раздается по небольшой палате.
Показания биения сердца на мониторе начинают скакать, и я одергиваю себя от желания сказать что-то, что спровоцирует проблемы.
- Не об этом я пришел поговорить… - начинаю максимально спокойно и убедительно, стараясь не будоражить, и без того, беспокойного пациента. – Я прекрасно понимаю, что ни вы, ни Оля не собираетесь заявлять на Ивана. Есть одно, но…
Замолкаю, понимая, что видео, хранящееся в моем телефоне совсем не то, что должен видеть человек с проблемами в сердечно-сосудистой системе. Поэтому решаю донести все словами.
Мужчина настороженно смотрит в глаза, а я продолжаю, максимально подбирая слова.
- Иван устроил саботаж на одном из моих объектов. Доказательства у меня есть, и они не опровержимы. Срок за такое... – замолкаю и внимательно смотрю на мужчину, оценивая его состояние. Только убедившись, что все в относительном порядке, продолжаю: - Поэтому у меня для вас предложение…
***
- Вы соглашаетесь на операцию! – заявляю категорично, тоном, не терпящим возражений.
Взгляд мужчины становится встревоженным, видимо, такого исхода он не ожидал.
Прочистив горло под его подозрительным взглядом, продолжаю:
- А я, в свою очередь, решаю все вопросы, связанные с этой ситуацией. – внимательно смотрю на своего собеседника и вижу как его лицо приобретает растерянное выражение. – Вы согласны? – пытаюсь подвести ситуацию к логическому завершению.
