Верни нам мертвых - Анна Инская

— Знаешь игру в раба чужой воли? По твоему испугу вижу, что знаешь. Но шейка у тебя пока плохо гнется. Видно с тобой в эту игру еще не играли. Слушай правила, если плохо помнишь. Я буду смотреть тебе в глаза и приказывать тебе вести себя как зверь моего клана. А другой игрок будет приказывать тебе вести себя как зверь его клана. Оба же мы приказываем тебе оставить человечье обличие и стать подвластным нам животным. А теперь встань, животное, между нами на четыре лапы. И смотри в глаза то одному из нас, то другому. Мы же будем мериться силой взгляда. Чья воля окажется сильнее, и кому ты подчинишься, тому и достанется талисман. Начинаем игру. Зверь моего клана — Пес. Я приказываю тебе лаять, вилять задом и лизать мне руку.

— А наш зверь — Баран. Я приказываю тебе блеять и жрать траву у моих ног, — захохотал другой.

Туча тем временем раскрылась белой молнией. Я всегда любила грозы. Ибо думаю, что в такое время небо разговаривает с нами. Надо только научиться разбирать его язык. Но в тот день мне было не до изучения небесных наречий. Несчастный торговец поклонился и рухнул на четвереньки.

А захватчики талисмана стали меряться силой взгляда. У одного очи полыхали рысьим огнем. А у второго глаза были подобрее. Как у змеи. Торговец смотрел то на одного то на другого, а они свели глаза на нем. Он замер в ужасе и лишь вздрагивал под взглядом четырех наглых глаз. Наконец выбрал хозяина и пополз на коленях к тому, что с горящим взглядом, из клана Пса. А потом тихо и жалобно залаял. Двухвостая молния ударила в землю.

— А теперь лижи мне руку, пес, — сказал разбойник и протянул ему руку ладонью вверх.

А другой рукой он крепко держался за талисман и недоверчиво поглядывал на второго игрока. Я вспомнила, как я подчинялась Удару Молнии и Семи Зверям. Как ползала по окровавленной соломе. Семь Зверей наступила на край моей одежды, а я молила ее отпустить меня. Я вспомнила, как она на меня смотрела своими пустыми глазами нелюдя и била по ребрам. Свозь слезы я видела, как торговец стоит на четвереньках и медленно поднимает голову к протянутой руке. Многие на постоялом дворе имели при себе оружие, но видно боялись трогать владельцев талисмана. Кто же станет отнимать добычу у зверья… Я же могла только молить за торговца богов небесных. Но боги и мне самой-то ни разу в жизни не помогли. Боги, по обыкновению своему, молчали, а молнии рисовали в небе странные знаки, смысла которых никто не знает.

Вдруг Рейг вскочил на ноги, быстро вошел в игровой круг и громко объявил:

— Эй, уважаемые храбрые кровавые коршуны! Раз вы меня игральной костью в игру не взяли, то я хочу быть игроком. Давайте втроем сыграем на ваш талисман. Насколько мне известно, в раба чужой воли могут играть все, у кого есть охота играть. А ну дайте ко мне взглянуть в глаза вашей игрушке. Так, а сейчас этот трус будет вести себя как зверь моего клана.

Более добрый из игроков, тот, который с глазами змеи, кивнул в знак разрешения. Видно он понял что проиграл, и ему было все равно. Да у Рейга и глаза-то ужаса не внушали. У Рейга были дружеские веселые серые глаза, не звериные. Змееглазый сказал равнодушно:

— Ну играй, страшный ты наш. Только скажи, какой зверь у твоего клана.

Рейг ответил:

— Сейчас сам увидишь, каким зверям мы поклоняемся. А ты, игрушка наша, смотри мне в глаза. Повелеваю тебе перестать лаять и снова обратиться в человека. Повелеваю тебе взять мой топор. Приказываю тебе сказать этому любителю собак, что если он свою лапу быстро не уберет, ты ему ее отрубишь. Что ты их боишься? Они же свой талисман из рук выпустить не могут.

Торговец котами обреченно ответил:

— Они потом поймают и убьют меня. А у меня дома детишки. Восемь. Без меня с голоду умрут.

Я бы на его месте тоже залаяла. Я-то подчинялась Семи-Зверям ради одного неживого ребенка, а он — ради восьми живых. Но Рейг не так рассудил:

— А ты думаешь, что твоим детишкам нужен отец, который лает и блеет по чужому повелению? Моего отца убили, когда я еще даже из лука стрелять не выучился. И ничего, жив я, как видишь. И хотя бродяжничаю с шести лет, но хоть знаю, что мой отец никому рук не лизал! А теперь слушай. Если ты не будешь их бояться и будешь делать по-моему, то выиграю талисман я. Подумай, для каких подлых затей эти кровавые коршуны могут талисманом воспользоваться. Я же с ним поплыву за море для доброго дела, искать выход из страны мертвых. И тебя оттуда выведу, если они тебя убьют, я спасу тебя, и ты вернешься к своим детям. Будь храбрым хоть один раз в жизни! Дай мне выиграть талисман! Они на тебя смотрят — смотри и ты им прямо в глаза. Они страшные, ты тоже страшный. Вот тебе топор — веди себя не как собака, а как отец восьми детей! Или ты хочешь, чтобы детям твоим, когда они вырастут, всякий напоминал, как их отец кому-то руку лизал? Чтобы твоим детям рассказали, что из-за тебя талисман достался тем, кто трупы раздевает и из людей собак делает? Ведь даже собака лижет руку лишь тому, кого уважает. Или ты хуже собаки? Смотри им в глаза и думай о своих детях! Бери топор — не в лапу, в руку!

При этих словах торговец изменился в лице. Он вскочил на ноги, схватил топор, занес его над головой и крикнул:

— Не смейте ко мне приближаться, звери в облике человеческом!

Те двое смотрели на него исподлобья и хищно скалились. Видно выбирали, что бы сделать с ним. А Рейг подобрался поближе к талисману и сказал довольно:

— Видите? Ваша игрушка стала тем, кому поклоняются в нашем клане. У нас не поклоняются ни тем, кто лает, ни тем, кто блеет. Мы чтим лишь тех, кто отрубает руку, протянутую ему для лизания. Так что я выиграл талисман.

— А где обитает ваш клан, сколько вас, кто у вас главный и как вы зоветесь? — осторожно спросил разбойник из клана Барана.

Рейг весело ответил:

— Зовемся мы игроками против людоедов и зверей в человеческом обличии. Поклоняемся мы своим острым топорам. Которые, как вы сами убедились, тоже иногда умеют творить чудеса. Например, мой верный топор собой одним своим видом заставил кое-кого убрать руку подальше. В моем клане я один, обитаю пока здесь. Я сам себе клан, сам себе священный зверь, священная птица и священная рыба, и сам себе главный над самим собой.

— Это как? — тупо спросили оба разбойника.

Видно Рейг нарочно заговаривал им зубы. Пока они обдумывали все, что наговорил ему Рейг, тот со смехом забрал свой топор у торговца. Подошел к разбойникам и замахнулся топором: