Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико

Питер опустил глаза, будто надел непроницаемую маску на лицо.

– Я в этом не участвовал, – тихо сказал он.

– Я заметила, – широко улыбнулась Александра, – вы пока неплохо выглядите!

Шутка отскочила от Питера, как мячик от стены.

– Я имею в виду, не участвовал в организации процедуры, – пояснил он. – Считаю такие акты глупыми. Любое действие должно иметь цель.

Александра не спеша направилась к выходу из квартиры.

– Ну так у них же была внутренняя мотивация, не так ли?

– Они думали только о себе, а есть вещи поважнее, – неожиданно сухо сказал он.

– Какие?

– Судьба человечества. При смене астрологических эпох.

– Вы имеете в виду приход нового Мессии? – Она скептически поморщилась. – Иудеи утверждают, что он уже пришел.

– Буддисты тоже, – сказал Питер. – Каждая действующая религиозная конфессия была бы счастлива получить права на нового Посланца.

– Так он пришел? – напрямую спросила Александра.

Питер, собиравшийся открыть входную дверь, отпустил ручку.

– Есть эзотерическая процедура, которую знают единицы. Избранные. Для которой необходимо семя Асура. И земное воплощение Богини-Женщины Асет – Женщина-Богиня.

«Господи, – в голову Александры пришла совершенно нелепая мысль, – не означает ли странная фраза: «Не могу поверить, что это вы», – то, что американец принимает меня за?..»

– И непорочное зачатие у девственницы, – на всякий случай, просто для проверки, добавила она.

– Непорочное зачатие у девственницы? – переспросил Питер, разглядывая гостью глазами удивленного врача-гинеколога.

– Ну да, – сказала она. – Это было условием для…

– А может, просто благой выдумкой? – прервал ее Питер. – Чтобы снять с Иисуса бремя первородного греха? Откуда известно, были ли Асет или та же Мария из Назарета девственницами до зачатия? Между прочим, папа Пий IX лишь в 1854 году объявил догматом веры непорочное зачатие самой Девы Марии ее матерью Анной. Взял и объявил…

Небольшой письменный стол с креслом Александра заметила, когда пробегала мимо витрины этого магазина во время первой прогулки по Каиру с коброй-Анфисой. Очень симпатичный стол. И совсем недорогой, если разделить цену в египетских фунтах на шесть и получить результат в «зеленых». За такие деньги в Москве можно купить ну разве что продукты в супермаркете на пару дней на не очень голодную семью из трех человек, двое из которых обедают на работе. Или один раз поменять накладные ногти. Мысль о покупке стола окрепла в тот день, когда ни с того ни с сего, возможно, просто оправдывая свое название, сложился складной столик с лежащим на нем ноутбуком. Ее реакции смог бы позавидовать вратарь сборной мира по футболу. Компьютер был спасен. Ссадина на локте не в счет.

Войдя в магазин, Александра с удивлением оглядела безлюдный торговый зал. Продавцов тоже нигде не было видно. Бесшумно и зловеще, как в американских боевиках, вращались потолочные вентиляторы. Брошенные на произвол судьбы товары выглядели осиротело. Негромкий звук, похожий то ли на стон, то ли на просьбу о помощи, послышался из-за прилавка. Ожидая увидеть ужасное, она перегнулась через барьер и… отпрянула, потому что наконец обнаружила тех, кого искала. Исчезнувшие продавцы, застигнутые вечерним призывом муэдзина на рабочем месте, расстелив молельные коврики под прилавками, совершали намаз. Без икон и посредников, обращаясь прямо к Аллаху. Всемилостивейшему и милосердному. Тому, который поймет, простит, поможет, научит и укажет путь. Это она поняла без перевода и отошла в сторону, занявшись изучением мебели…

Через несколько минут продавцы с просветленными лицами и глазами, еще не отсоединившимися от духовной вертикали, поднялись из-за прилавка. Может, именно потому, презрев материальное, они благодушно сделали скидку и, выяснив, где мадам живет, пообещали в течение получаса доставить мебель.

Чтобы не маяться без дела в фойе дома, Александра решила скоротать время во внутреннем дворике у фонтана, тем более что хотелось осмыслить результаты встречи с американцем. Расположившись в шезлонге лицом к стеклянной двери фойе, она с удовольствием вытянула ноги.

«Итак, что ценного для исследования удалось узнать из беседы с Питером? – начала она анализировать встречу. – Ничего нового про мотивы группового самоубийства. И еще эта фраза «Не могу поверить, что это вы!», повторенная дважды, означает, что американец действительно ждал встречи со мной и, похоже, принимает меня за земное воплощение…»

– Александра-а-а! – За спиной призывно прозвучал голос зама, который, как охотник из засады, вынырнул из-за апельсинового дерева. – Приветствую, можно сказать, вас! Как живете? Как животик? – весело спросил он голосом пьяного доктора Айболита и, подойдя нетвердой походкой, плюхнулся на пластиковый стул. Стул печально скрипнул, но устоял.

– Вы меня, похоже, караулили здесь? – Она даже не попыталась скрыть досаду.

– Рас-с-ставил капканы! – довольным голосом сообщил зам и энергично двумя руками потер лоб, помогая разбегающимся мыслям собраться. – Не-е-ет, не капканы, – покачал указательным пальцем у себя перед носом, – капканы с-ставят на зверей. А я, – ткнул пальцем себя в грудь, – рас-с-ставил с-с-силки на птиц. Редких, – многозначительный взгляд должен был показать, кого конкретно он имеет в виду. – Не-е-ет, – снова поправил он себя. – На птицу. Одну, – поднял указательный палец.

– Это я, что ли, птица? – Александра еще не решила, послать пьяного птицелова сразу или чуть позже.

– Ага, феникс-с! – Он мотнул головой. – Или с-сфинкс? – озадаченно спросил сам себя и впал в раздумье.

– Все еще курбан-байрам отмечаете? – с материнской заботой в голосе поинтересовалась она.

Александру так и подмывало сказать что-нибудь грубое, но язык не повернулся. Врач – гуманная профессия. Александра поднялась на ноги.

– Мадам доктора! Мадам доктора! – Подбежавший охранник указал рукой в сторону дома. – Иди, иди, быстро! Стол фам несут.

Александра поспешила за ним и, встав напротив входной двери, приготовилась встречать груз. Ждать пришлось недолго. Письменный стол, облепленный оживленной группой арабов и оттого похожий на сороконожку, вплыл в фойе. Процесс переноски совершенно очевидно вызывал у арабов огромную радость, потому что, во-первых, работа не тяжелая, во-вторых, руки заняты не у всех, значит, есть чем жестикулировать, в-третьих, раз можно жестикулировать, значит, можно гомонить и обсуждать процесс, а процесс, который можно обсуждать, это уже не процесс, а праздник. А какой праздник без танцев? Наверное, поэтому шествие замыкал пританцовывающий под собственное пение мальчик лет четырнадцати с креслом на голове.

– Ба-а, мать моя, неужто нового зама…