Гладиатор - Филипп Ванденберг

— Чума, в этом нет никаких сомнений.

Тертулла закрыла лицо руками и всхлипнула. Вителлий молча положил руку ей на плечо. Взяв терракотовую пластинку величиной с ладонь, врач прижал ее к куску папируса, оставив на нем отпечаток своего рецепта.

— Вот, приготовьте крепкий отвар из этих трав. Да помогут ей боги!

Тертулла подозвала рабыню и передала ей рецепт.

— Сколько, по-твоему, ей осталось жить? — спросил Вителлий.

— Я не Эскулап, сын Аполлона, — ответил врач. — Мне приходилось видеть больных чумой, которые поднимались со своего ложа, полностью выздоровев. Это, однако, почти чудо, и, скорее всего, Мариамна умрет в ближайшие три дня.

Тертулла зарыдала, да и у Вителлия по щекам покатились слезы. Сейчас, в этой безысходной ситуации, они нуждались в поддержке друг друга.

— Пойдем, — сказал Вителлий, когда врач вышел, и, утерев рукавом туники слезы со щек Тертуллы, повел ее в комнату больной.

— Что сказал врач? — настойчиво спросила Мариамна. — Скажите правду, у меня хватит сил вынести ее.

Несколько мгновений Вителлий и Тертулла смотрели друг на друга, не решаясь заговорить.

— Это чума, — произнес наконец Вителлий. — Но врачу приходилось видеть выздоровевших от нее…

— Я не верю, что удастся выздороветь, — тихо проговорила Мариамна. — Я видела в небе комету, предвещающую неминуемую беду. Парк, богинь судьбы, невозможно перехитрить, Вителлий! Мне была уготована смерть еще тогда, в пламени пожара, но ты спас меня. Теперь парки все же настигли меня…

— Перестань! — сказал Вителлий. — Пока ты дышишь, жива и надежда.

Он с трудом удерживался от слез.

— Послушай, Тертулла, — глядя на дочь, вновь заговорила Мариамна. — Сейчас, когда близится мой конец, я должна открыть тебе тайну, которую не хочу уносить с собой в могилу. Ты знаешь, что мой брак с Ферорасом был основан скорее на расчете, чем на любви. Хотя для меня это не было столь уж важно. Ты, наверное, будешь удивлена, услышав, что Ферорас не был твоим отцом.

Вителлий взглянул на Тертуллу, ожидая какой-либо реакции с ее стороны, но девушка продолжала неподвижно смотреть прямо перед собой.

— Твой отец погиб во время большого пожара. Это был Фабий, — продолжала Мариамна. — Я никогда его не любила, но однажды отдалась ему. Я считаю, что обязана была сказать тебе об этом.

— Спасибо, мама, — всхлипнув, проговорила Тертулла.

Вителлий хотел было ее успокоить, но Тертулла дала волю слезам.

— Я не стыжусь своего поступка, — глядя на дочь, вновь заговорила Мариамна. — За всю свою жизнь я по-настоящему любила только одного человека — того, кто сидит сейчас рядом с тобой. Хотя я могла бы быть его матерью, он единственный, кто дал мне возможность почувствовать себя женщиной.

Теперь уже и Вителлий, не в силах сдержаться, расплакался как ребенок. Спокойной оставалась одна только Мариамна, шептавшая слабеющим голосом:

— Если бы я могла попросить богинь судьбы выполнить еще одно мое желание, я знаю, каким бы оно было…

— Выскажи свое желание, — попросил Вителлий. — Я готов отдать жизнь, чтобы выполнить его!

— Мое последнее желание, — тихо проговорила Мариамна, — состоит в том, чтобы ты взял Тертуллу в жены и был с нею так же ласков, как со мной. Обещай мне это.

Вителлий был готов ко многому, однако того, что Мариамна предложит ему взять в жены свою дочь, не ожидал. Предложение было неожиданным, но отвергнуть его гладиатор не мог. Как посмел бы он отказать умирающей женщине, ради которой только что обещал отдать даже свою жизнь? Он протянул Тертулле руку и с печальной улыбкой произнес:

— Если ты этого хочешь, твое желание будет исполнено.

По лицу Мариамны пробежала улыбка. Она закрыла глаза. В голосе ее звучала теперь невыразимая усталость.

— Знаешь, Вителлий, хотя Тертулла и взрослая женщина, после моей смерти ей, как никогда, понадобится поддержка. Одна вести оставшееся после Ферораса дело она не сможет, теперь это будет и твоей задачей. Ты справишься с ней. Тертулле будет легче, чем мне после смерти Ферораса. Меня тогда окружила целая толпа претендентов на мою руку, при этом рассматривавших меня лишь как приложение к деньгам. Это было отвратительно! Если ты женишься на Тертулле, во всем будет полная ясность. Это мое последнее и единственное желание.

Ночь Вителлий и Тертулла, сменяя друг друга, провели у ложа Мариамны. На рассвете в парке виллы послышалась громкая команда. Выйдя, Вителлий увидел Тигеллина, которого сопровождал целый отряд преторианцев.

— Против Мариамны выдвинуто обвинение, — резко бросил Тигеллин. — Обвинение в причастности к заговору против императора. Где она?

Подозвав движением руки рабыню, Вителлий приказал ей впустить Тигеллина в дом, а сам остался в парке. Через несколько мгновений преторианцы сломя голову выбежали из дома.

— Она мертва, — выкрикивали они, убегая прочь от виллы. — Смилуйтесь над нами, боги!

Пробегая мимо Вителлия, Тигеллин крикнул:

— Я еще доберусь до тебя, можешь в этом не сомневаться!

Конец императора Нерона наступил быстрее, чем ожидалось. Говорили, что он бежал в Анциум, в свою летнюю резиденцию. На Форуме собралась невероятная толпа людей. Камни летели в позолоченные статуи императора. Нетронутой осталась лишь монументальная тридцатипятиметровая скульптура у входа в императорский дворец — слишком уж она была велика.

Ярость римлян выплеснулась и на воздвигнутые на Форуме по велению Нерона статуи близких к нему людей. Изображения Поппеи Сабины были снесены первыми. Нерон, нечаянно убивший ее ударом ноги, повелел установить бесчисленные статуи в память о ее красоте. Тигеллин, которому удалось, оставшись неузнанным, смешаться с толпой, с ужасом наблюдал, как сносят его собственные изображения. Хор голосов выкрикивал: «Радуйтесь, римляне, сейчас падет Тигеллин!» Каждый раз, когда скульптура с грохотом падала, рассыпаясь на куски, Тигеллин чувствовал такую боль, словно ему разрывали внутренности.

Пристроившись позади предназначенного для ораторов возвышения, Тигеллин видел, как группа подростков прокладывает себе путь сквозь толпу. Они пинками гнали перед собой связанного мужчину, выкрикивая: «Давай пошевеливайся!» «Клянусь богами, это же Спикуль!» — сообразил Тигеллин. Подростки схватили любимца Нерона в расположенных поблизости казармах гладиаторов. На голову Спикуля со всех сторон сыпалась брань. Римляне еще не забыли, как он был помилован императором после схватки с Вителлием.

Несколько подростков связали гладиатору ноги, а потом уложили его у подножия большой, выше человеческого роста, статуи императора. На шею скульптуры накинули веревку и начали раскачивать мраморную громадину. Когда Спикуль понял, какая жуткая смерть его ждет, он страшно закричал, но кляп тут же заставил его умолкнуть. Подростки продолжали тянуть за веревку, пока колосс не рухнул, раздавив гладиатора. Темные ручейки крови из-под мраморного крошева привели зрителей в настоящий восторг. Между тем в толпе распространялись все новые и новые слухи. Преторианцы будто бы отказались поддерживать Нерона, говорили римляне. Если этот слух окажется правдой, Нерону конец, потому что без гвардии он беспомощен. В Испании легионеры будто бы провозгласили императором старого вояку Сервия Сульпиция Гальбу. О Гальбе никто ничего не знал, потому что большую часть своей жизни он в качестве полководца и правителя провинции провел вдалеке от Рима. Ему было семьдесят три года, и, по слухам, пальцы у него были так скрючены подагрой, что он не мог ни носить обувь, ни удержать в руках стило. Вот так император!

Стремясь узнать что-либо новое, Вителлий направился на Форум. По дороге кто-то неожиданно опустил ему сзади руку на плечо.

— Ты, случайно, не гладиатор Вителлий?

Вителлий кивнул.

— Мое имя Плиний. С того дня, когда ты на озере встретился в бою с Пугнаксом, я большой почитатель твоего таланта. К сожалению, мне еще никогда не приходилось встречаться с тобой.

— Я тоже сожалею об этом. Мне так много приходилось слышать о тебе и твоих исследованиях, что часто возникало желание познакомиться с тобой. Должен, однако, сказать, что давно уже ничего не слыхал о тебе.

— Ничего удивительного, — засмеялся Плиний. — Я сражался в Палестине. Ты, конечно же, слышал об иудейском восстании. Я сопровождал там командующего нашими легионами Веспасиана и его сына Тита. Меня отправили в Рим, чтобы выяснить, что здесь, собственно, происходит. В далекой Палестине об этом ходят самые диковинные слухи.

Вителлий кивнул.

— То же самое и здесь. Дня не проходит без новых слухов и новых претендентов на пост императора. Нерон, если верить слухам, умер уже тысячей самых разнообразных смертей, хотя в действительности он приятно проводит время в Анциуме, развлекаясь с красивыми мальчиками.