История средних веков - Николай Алексеевич Осокин

принимали их на вассальных условиях. Ничтожность услуг мелкого владельца не стоила той ответственности, какую должен был взять на себя сеньор. Тогда с мелкого владельца требовали нечто большее, подвергая его денежному оброку, или цензу. Так, помимо вассальных возникали и другие отношения. Эти люди, ничтожная собственность которых была игнорируема, назывались цензуалами[50]. Цензуалы рады были сохранить только личную свободу, ибо иначе сама их личность была бы поглощена крупными феодалами, разбойниками. Цензуалы немногим отличались от несвободных оброчников, над которыми господин имел неограниченную власть. Этот класс в свою очередь пополнялся теми, кто, не имея поземельной собственности или лишившись ее, охотно селился на землях больших владельцев, обязываясь платить оброк деньгами или натурой. Так аллоды постепенно заменились ленами и цензуалами во всех провинциях, покоренных варварами. Из всех провинций Римской империи, на которых поселились германцы, внося свои новые формы и идеи, только в Южной Галлии сохранились аллодиальные мелкие собственники, до окончания Альбигойских войн идо покорения Лангедока французами, т. е. до второй половины XIII в. Это происходило потому, что в южной Галлии действовало римское право и преобладали галло-римские понятия, а германское влияние было ничтожно. Во всех остальных германских государствах образовались крупные владения сеньоров, состоявшие, следовательно, из бенефиций самого сеньора, из феодов его подвассалов, из участков цензуалов, трибутариев и рабов (mansi ingenuiles, mansi Utiles, mansi serviles). Все, жившие в пределах территории, считались людьми сеньора: одни — вассалами, другие оброчниками, третьи были его рабами; два последних класса слились впоследствии в крепостных. В своих владениях эти крупные территориальные владельцы имели право верховной власти, предоставленной ему королем. Круг деятельности сеньора был, таким образом, довольно обширен. Сам сеньор был обыкновенно королевским вассалом, но, как очень редкое исключение, встречались и самостоятельные аллодиальные владельцы, которые не хотели признать новых отношений и не шли на поклон к королю. Это были непременно славнейшие, богатейшие владельцы, которые не имели причины бояться королей. Так как королевские вассалы имели непосредственное сношение со своими людьми и только они могли выставлять военную силу, то, естественно, что они часто поднимали ее и пользовались ею для своих целей и в собственных интересах, часто даже против короля. Во всяком случае все сношения короля с массой народа были заграждены стеной сеньоров. Делая постановления касательно всего государства, предпринимая общие меры, король должен был прежде всего обращаться к сеньорам; только при их посредстве, при их содействии эти общие меры могли приводиться в исполнение. Элементы прежнего народного ополчения перешли этим долгим путем в частные руки, в зависимость от сеньоров.

Общий ход развития увлекал в будущем и королевскую власть в сферу вассальных отношений. С королем будут сноситься только непосредственные вассалы. Он, понятно, старался приобрести их как можно более и для личных, и для государственных целей. Вне вассального союза король не будет иметь никакого значения и силы. Все его значение опирается на его непосредственные домены, но главным образом на количество подчинившихся ему вассалов. Теперь он не имеет возможности препятствовать наследственности феодов. Вместе с этим прежнее государство, основанное на подданничестве, переходите государство вассальное, в союз формаций, соединенных между собою иерархией высших и низших степеней. Таким образом, по существу монархическая власть падает. Карлу Великому удалось на короткое время воскресить ее в полном блеске и создать ту обширную империю, которая напоминала Римскую. Но этот блеск продолжался недолго. После его смерти империя вновь разделилась на части. Самый принцип феодализма находился в противоречии с крепким и слишком обширным государством. Он подрывал достоинство и самостоятельность неограниченной власти.

2. Обычное право древних германцев

Политические формы порождаются внешними обстоятельствами, теми или иными историческими событиями. Только право народа, его законы создаются им самим. Даже законодательство, данное извне, прививалось только тогда, когда народ был подготовлен к нему своим предшествующим развитием. Потому без знания права нет знания истории. Само развитие исторической науки подтверждает это положение. История стала на прочных основах только тогда, когда ввела в свой состав правовую область, как существенное проявление народных инстинктов, народных настроений, народных желаний.

Эта правовая сторона особенно важна при изучении средних веков. Пертци Вайтцв Германии, Герард (Жерар) во Франции (в своей «Lа Polyptique d’Irmenon») составили себе славу, работая над юридическими средневековыми памятниками. Они-то и пролили особенно много нового света на средневековую историю.

Когда говорят о положительном праве, то подразумевают его форму, его содержание, т. е. памятник и самый смысл. Сперва, конечно, появляется право, которое уже впоследствии облекается в форму юридического памятника; эти памятники варварского периода называются Leges Barbarorum. Они прежде не имели письменных редакций. В лесах Германии, когда не было письменности, не было литературных стремлений, существовало право обычное, переходившее от отца к сыну. Только после более или менее прочного утверждения своего владычества в провинциях Западной Римской империи варвары составили себе первые письменные кодексы, большей частью на латинском языке.

Следует отличать право обычное от права письменного. Германское право всегда оставалось обычным правом по своему содержанию, потому что оно шло из народа, было его созданием; постепенно приноравливаясь к народным потребностям, оно прислушивалось к народному голосу. Римское же право, составленное по старым римским традициям, было письменным, законченным и неподвижным по своему характеру. Иногда оба законодательства уживались вместе. Так было в Галлии. Северная часть нынешней Франции до Луары называлась в средние века pays du droit des coutumes, т. e. страной обычного права, а другая — pays du droit écrit, страной письменного права; в одной всегда господствовало право германское, а в другой, южной, римское. Основой германского права были варварские законы; они имели много кодексов. Не только каждый народ имел свои законодательства, но даже в одном народе были разные правовые представления. Тогда можно было видеть беседующими пять человек, из которых каждый жил по своим законам и судился по-своему. Это варварское право было сначала не местным, но личным. Такой личный характер законов не мешал, разумеется, до некоторой степени, и выработке в них известных особенностей.

Leges barbarorum и кодексы бургундский и вестготский. Со временем, с переходом Германии в Империю, образовались письменные кодексы. Замечательнейшие из них: Бургундский (в королевстве Бургундском, в Юго-Восточной Галлии), Вестготский (в Южной Галлии), Рипуарский (в Северо-Восточной Галлии) и Салический (в Северной Галлии). Затем следуют менее важные кодексы позднейшей редакции: Саксонский, Алеманнский и Лангобардский. Мы остановимся на первых четырех кодексах.

Бургундский законник дошел до нас в редакции Гундобольда, бургундского короля, жившего в начале VI в. Эта редакция называется «lex Gumbata, lex Gundobalda, loi Gombette»[51].

Вестготский законник появился несколько позже,