Походы и кони - Сергей Мамонтов

— Баста! Лучшего все равно не найдем, да и надоело сгружать и нагружать. Подождите меня здесь, я для очистки совести пройду взгляну, что дальше делается.

Повозки с солдатами остались, а мы с Астафьевым пошли вдоль вагонов. В одном стоят какие-то ящики. Я отодрал доску и ахнул. В ящиках были синие суконные халаты-дохи и такие же черные. А каждый кавалерист мечтал о синих штанах, но достать синего сукна было невозможно. Я быстро прикрыл оторванную доску, чтобы бродившие казаки не увидели, и шепнул Астафьеву:

— Беги скорей приведи повозки, а главное —людей.

Он побежал. Но казаки, привлеченные каким-то грабительским нюхом, нагрянули в вагон. Мне пришлось лечь на ящики, чтобы предохранить их от расхищения. К счастью, появились наши солдаты, и мы буквально вырвали несколько ящиков. С болью в сердце выкинули несколько седел и погрузили ящики.

Стало уже смеркаться, и мы порядком устали. Поехали домой. Несмотря на темноту, собрали всю батарею и справедливо распределили добычу между всеми офицерами и солдатами, с обязательным условием тут же в Купянске сшить себе всем синие штаны, а не отправлять добычу на Кубань, как принято у казаков.

Через несколько дней на смотру, который здесь устроили, батарея выделялась новыми седлами, синими штанами и белыми рубашками. Все как на подбор.

Эти синие штаны породили зависть в 1-й конно-горной, и мне пришлось выслушать укоры, что я не дал синего сукна им. Дали бы они нам? Сомневаюсь.

В составах Астафьев нашел много денег, а Форберг сумочку с бриллиантами. Вопреки обычаю, они не поделились, а затаили. Но Астафьев все проиграл в карты, а Форберг накупил участков в Сочи, а потом застрелился.

На следующий день со многими повозками и солдатами поехали подобрать то, что выбросили, и отыскать чего-нибудь еще. Но это оказалось наивностью с нашей стороны. Толпы грабителей шныряли повсюду, и в составах осталось только самое неинтересное, то, что никто не брал.

В гражданской войне не давали наград за храбрость, и это было хорошо. Пришлось бы награждать всех поголовно. Давались только солдатские Георгии. Офицер не мог его получить. Наш конно-артиллерийский дивизион (две батареи) получил серебряные трубы и владимирский значок за хорошую работу.

За исключением двух-трех в батарее все были храбры. Не то что храбры, боялись все, но создалась привычка внешне страха не выказывать.

ЛЕГКИЕ ПОХОДЫ

Походы по красным тылам оказались очень легкими. Нигде мы не наталкивались на серьезное сопротивление. Больших боев не было. Красное командование старалось скрыть присутствие нашей дивизии в своем тылу. Поэтому наше появление вызывало полную неожиданность, панику и бегство. Красные рассчитывали встретить банду взбунтовавшихся, плохо вооруженных мужиков, а тут вдруг целая конная дивизия, да еще с артиллерией. Понятно, все бежало.

Население нам сочувствовало, питание было обильное, фуража достаточно. Было лето, тепло, можно было спать снаружи, купаться. Мы освободились от вшей. Походы походили на увеселительные прогулки. Батареи дежурили по очереди. Один день конно-горная, другой наша. Если Топоркову нужны были орудия, то выезжала дежурная батарея, другая вступала только в случае особой надобности.

У села Староверовки мы испортили железнодорожный путь оригинальным образом. Согнали все население и поставили вдоль пути. По команде они схватились за рельсы и стянули их под откос вместе со шпалами. Перешли дальше и сделали то же. Этим путь был испорчен надолго, и это позволило нам не взрывать мосты. Мы хотели их сохранить, так как думали, что наши войска займут эту территорию.

Реку Северный Донец мы перешли по примитивному мосту без перил. Река была неширокая.

Мы портили телеграфную и телефонную связь. Иногда по телефону переругивались с комиссарами, которые долго не могли понять, кто осмеливается на такую дерзость. Однажды мы подслушали разговор комиссара села и военного комиссара Харькова.

— Товарищ, что вы намерены предпринять против белых в нашем тылу?

— Ах, эти банды... Это не так важно.

— Банды?! Сегодня утром мимо моих окон прошел корпус хорошей кавалерии с артиллерией. Я мог их наблюдать. Поверьте мне, я не ошибся, я старый кавалерист.

Мы пожалели, что пропустили товарища комиссара, старого кавалериста, но тихонько повесили трубку, потому что он делал нам хорошую пропаганду, увеличивая наши силы. Очевидно, страх заставил его видеть вдвое. Нас была дивизия, а он видел корпус, то есть две дивизии.

С наступлением тепла 1-й Терский полк сменил папахи на широкополые войлочные шляпы. Терцы выглядели совсем как мексиканские ковбои. Не хватало только лассо.

ХАРЬКОВ

Главная цель нашего рейда была дезорганизация тылов Харькова. Харьков был центром красного сопротивления и крупнейшим городом юга России.

Наш рейд был настолько легким, что генерал Топорков решил попробовать захватить Харьков с налета. План конечно безумный, учитывая количество красных войск, сосредоточенных в городе и вокруг него. Но диверсия должна была вызвать неуверенность в красном командовании.

Вместо того чтобы пересечь шоссе Харьков—Белгород, мы пошли по нему в сторону Харькова. Впереди нас шел разъезд, задерживавший всех едущих по шоссе.

Но одному автомобилю удалось удрать и поднять в городе тревогу. Преимущество неожиданности было для нас потеряно. Кроме того, шоссе проходило по лесу и наша конница не могла развернуться перед городом.

Из Харькова были присланы против нас броневые автомобили, которые то появлялись на шоссе и нас обстреливали, то опять исчезали. Против них конно-горная поставила на шоссе два орудия, одно за другим, которые отгоняли броневики.

Слева, по лесу, подошла красная пехота, но была вовремя обнаружена. Против нее послали несколько спешенных сотен и тотчас же затрещали выстрелы, но стали удаляться. Красных отбили.

Топорков убедился, что нужно оставить безумный план овладения городом и идти разрушать железные дороги к северу от Харькова, как было предвидено. Но прежде чем продолжать поход, он решил дать дивизии отдых.

Тотчас же на краю шоссе организовались пикники со скатертями, самоварами и участием соседних дачниц. Бой затих. Все казалось спокойным.

ПАНИКА

Нам приказали сменить орудия конно-горной, стоящие на шоссе, нашими. Послали наше орудие. При этом совершили две непростительные ошибки. Во-первых, не поставили за нами второго орудия. Во-вторых, капитан Мукалов, приглашенный в одну из дач, поставил наше орудие не на гребне шоссе, а против той дачи, куда его пригласили, то есть внизу большой выемки, откуда мы ничего не видели. А сам Мукалов исчез.