Перевоплощение - Филип Жисе

«Черт. Все получилось не так, как я хотел. Теперь Джесси считает мои ночные старания заслугой Энтони. И эти старания ей очень понравились. Но это я написал, а не Энтони! Тогда пойди и скажи ей об этом, – Дэниел фыркнул. – Не думал, не гадал, а Энтони подыграл. Паскудство. И не исправишь никак», – Дэниел вздохнул, пробежался взглядом по зеленой лужайке перед домом, остановился на машине Энтони за забором, проследил за воробьями, прыгающими по воротам, вознесся выше и замер на изумительной по красоте бирюзе дневного неба. В другое время и в другом настроении Дэниел, может, и заметил бы эту красоту, сейчас же он не обратил на нее никакого внимания, интуитивно задержал на долю секунды на ней взгляд и вернулся к машине Энтони, роскошный вид которой, казалось, насмехался над Дэниелем и его потугами привлечь к себе внимание Джессики, будто говорил ему: «Сиди, дурачок, да дуй в кулачок, если больше ни на что не способен».

Дэниел почувствовал, как обида сменилась злостью. Когти заскребли по подоконнику, хвост метнулся в сторону, затем в другую.

«Мы еще посмотрим, кто кого, – взгляд Дэниела с такой ненавистью устремился к машине Энтони, что, казалось, еще немного, и машина от одного взгляда загорится, как солома от спички. – Для таких как ты – девушки не больше чем игрушки, для таких как я – мечты. Посмотрим, насколько тебя хватит. Я же готов идти до конца, так как Джессика с сегодняшнего дня – моя мечта, а за мечтой я не то что пойду, поползу, если надо. Может, в конце я приползу к развалинам, неважно, пока живет моя мечта я буду к ней идти, смотреть, как кто-то другой разрушает мою мечту, я не собираюсь», – взгляд Дэниела оторвался от машины и переместился на небо.

Теперь Дэниел был готов наслаждаться красотой дневного неба.

Глава 24. Загадка для Джессики

Данное себе обещание бороться ради мечты преобразило Дэниела. Весь день он провел на балкончике, на который можно было попасть прямо из комнаты Джессики. Маленький, тихий и уютный, сплошь увитый виноградной лозой, балкончик представлял собой великолепное место, где Дэниел мог побыть в одиночестве, не страшась быть потревоженным, разве что большими жирными мухами, то и дело жужжащими в воздухе.

Лежа в тени декоративной пальмы, Дениэл размышлял над тем, что ему делать дальше, а вернее, как делать. То, что он не отступится от своего, он не сомневался. Дэниелу надоело все время «пасти задних», быть в числе проигравших, а не победителей, особенно когда дело касалось девушек. Его даже не смущало то, что он кот, а Джессика – человек. Дэниел просто не думал об этом. Он не хотел быть лузером. Всю свою прошлую жизнь он только то и делал, что от кого-то убегал, отказывался от задуманного, лишь бы не стать в который раз посмешищем. Сейчас же Дэниел даже возблагодарил небеса за то, что его сознание оказалось в теле кота. Не будь этого, он бы и дальше пасовал перед трудностями и боялся в который раз стать посмешищем. Но благодаря всем этим превращениям он чувствовал, что многое изменилось в нем, а главное, он научился принимать вызовы судьбы, научился сражаться за то, что ценно для него, неважно, собственная ли это жизнь или любимая девушка, особенно любимая девушка, Джессика, само совершенство в понимании Дэниела, его мечта, ради достижения которой он готов был лезть и в огонь, и в воду. Дэниел знал наверняка, что так, как он любит Джессику, он не любил никого. Раньше он вообще никого никогда не любил, даже себя. И тот эгоизм, который он натянул на себя когда-то в прошлом, словно перчатки на руки, был всего лишь попыткой защититься от боли, страдания и обид, которые часто кружат, словно волки вокруг отары, около каждого из слабых людей. А Дэниел когда-то таким и был, слабым человеком, слабым не столько физически, как психологически. Но теперь Дэниел не хотел быть слабым, он не хотел больше страдать и винить окружающий мир в своих бедах. Отныне у него была мечта, мечта настолько прекрасная, что дух захватывало от ее красоты. И если он не воплотит ее в реальность, то никогда не сможет простить себя. Мечта была простой по содержанию, всего лишь занять место Энтони, к сожалению, она была невероятно сложной по воплощению. Дэниел знал это, но не хотел думать об этом. Зачем думать о том, что пока что это только мираж на горизонте, готовый в любой миг исчезнуть, раствориться в лучах полуденного солнца? Всему свое время. Для того чтобы подняться по лестнице для начала надо поднять ногу и поставить ее на первую ступеньку. Вершина будет потом, сейчас же нет ничего важнее первой ступеньки.

Слушая дребезжащую трель скворца и наблюдая за белыми барашками, бегущими по небу, Дэниел думал о том, что станет для него такой первой ступенькой, ступенькой к мечте, к Джессике. Думать пришлось долго. Его силы и возможности были ограничены природой. Но Дэниел и не думал сдаваться. Выход есть всегда, надо было только найти его.

Солнце покатило уже к горизонту, когда Дэниел решил, что сделает первым делом; как только Джессика ляжет спать, он снова займется писательством, только вот в этот раз он все сделает так, что у Джессики и мысли не появится о том, что признание в любви ей оставил Энтони.

Дэниел с нетерпением принялся ждать ночи. Чтобы хоть как-то ускорить время, он сбегал несколько раз на кухню поесть, но есть совершенно не хотелось, поэтому остаток дня Дэниел провел, слоняясь по дому и по двору, гоняясь за жуками, кузнечиками и воробьями, будто на самом деле был котом, а не человеком в теле животного.

Когда же ночь все же набросила на мир свой черный плащ, Дэниел выбрался из-под кровати Джессики, побродил некоторое время по комнате, будто ждал, когда сон девушки станет глубже, затем взобрался на стол, сбросил с него чистый лист бумаги и вернулся на пол с маркером в зубах. В этот раз Дэниелу понадобилось меньше времени, чтобы оставить Джессике любовное послание, даже несмотря на то, что написаных слов оказалось больше.

Закончив писать, Дэниел вернул маркер на стол, а затем долго стоял над листком бумаги, рассматривая в темноте написанное. Дэниел чувствовал смущение от того, что написал. В первый раз этого чувства не было, а все похоже из-за того, что помимо трех известных слов «я тебя люблю» на белом листе бумаги было написано еще два слова – «Принцесса» и «Дэниел». Первое красовалось над словами «я тебя люблю», второе – под ними. Все предложение было написано так:

«Принцесса,

я Тебя Люблю.

Дэниел».

Именно так, с маленькой буквой «я». Таким образом, Дэниел будто возвысил свое чувство и девушку в сравнении с самим собой. Зачем? Дэниелу показалось, что так правильнее. Но смущало Дэниела не это, а приписка под словами «я Тебя Люблю». Слово «Дэниел», вот что не давало покоя Дэниелу. Это было открытое признание чистой воды. И хотя Джессика вряд ли знала, о каком Дэниеле идет речь, Дэниелу было неловко. Он чувствовал себя так, будто разделся догола перед Джессикой и даже больше: впридачу оголил и свою душу.

«Не делаю ли я глупость, открываясь перед Джессикой до такой степени? – думал Дэниел, глядя своими желтыми кошачьими глазами на лист бумаги перед собой. – Но если я не подпишусь, Джесси опять подумает, что послание ей оставил Энтони и снова обрадуется. Нет, подписаться надо обязательно. Может, другим именем? Тогда это будет ложью и бегством от страха. Нет, имя должно быть настоящим. Так надо. Так будет лучше… надеюсь, что будет», – Дэниел тряхнул головой, прогоняя последние сомнения, затем залез под стул у стола и заснул.

Проснулся Дэниел от тихого вскрика. Дэниел открыл глаза, поднял голову и посмотрел в сторону кровати. Остатки сна вмиг улетучились, когда он увидел Джессику, сидевшую на кровати и сверлившую взглядом белый лист бумаги на ковре. Одна рука девушки зажимала рот, другая вцепилась в простыню с такой силой, что костяшки на пальцах побелели. Глаза Джессики распахнулись, округлились.

С запозданием Дэниел почувствовал вину. Такой реакции Джессики он точно не ожидал. В порыве сожаления он выбрался из-под стула и двинулся к девушке, желая хотя бы своим присутствием унять ее страх.

Джессика заметила кота, поднялась на ноги, обошла лист бумаги стороной с таким видом, будто это был не обычный лист белой бумаги формата А4, а гадюка или уж, на худой конец; приблизилась к коту и взяла его на руки. Дэниел к своему ужасу ощутил, как подрагивает тело Джессики, будто от холода, только вот в комнате было совсем не холодно. Джессика прижала кота к груди и посмотрела на пол.

– Это уже совсем не смешно, – Джессика закусила верхнюю губу и минуту-вторую рассматривала лист бумаги.

– Совсем не смешно, – повторила девушка, наклонилась и взяла в руку лист бумаги. – Опять Кэр дурачится? Только почему Дэниел? – выражение лица Джессики приняло задумчивый вид. – Не помню, чтобы у меня был друг или хотя бы знакомый с именем «Дэниел». Нет, так можно голову сломать. Пойду к Кэр и выведу ее на чистую воду.