Вторжение - Наталья Бульба

Выложенные камнем стены хоть и казались абсолютно белыми, но, когда на них падал льющийся их огромных окон свет, наполнялись глубиной, даря странное ощущение, словно смотришь в толщу воды, которая чиста и прозрачна, но чуть искажает реальность, создавая мир иллюзии.

Не менее увлекательно было и рассматривать витражи. Картинка создавалась не цветом, а разным преломлением лучей, меняясь, как только смещался угол зрения.

И это вызывало одновременно восторг и грусть. Раса, так тонко умеющая чувствовать прекрасное… Дальше думать не хотелось.

– Ялтара совершенно не беспокоит собственная безопасность? – От пришедшей в голову мысли я резко остановилась, заставив обоих сопровождавших меня теров повторить мое действие.

Чем вызван вопрос, разъяснять не пришлось. Взгляд Айласа на мгновение затуманился и… Я не увидела, лишь ощутила, как сдвинулись щиты и небольшой коридор, предварявший вход в покои Вилдора, оказался заполненным более чем дюжиной воинов.

Что ж, проведенный эксперимент можно считать удачным.

Задавать глупые вопросы мне сразу расхотелось, к тому же мы уже пришли: дверь приглашающе открылась и закрылась за моей спиной, оставляя воинов за собой.

– Если бы я не был на базе, сейчас легко мог обмануться твоей беззащитностью, – заметил вышедший мне навстречу Вилдор, окидывая меня быстрым, но проницательным взглядом.

Я хоть и занималась тем же, разглядывая непривычный наряд, состоящий из черных обтягивающих брюк и свободной длинной рубашки, больше похожей на тунику, но не стала говорить, что его вид не ввел меня в заблуждение.

– Надеюсь, ничего непоправимого не произошло?

Это был совершенно не тот вопрос, который я хотела задать, и он не отказал себе в удовольствии это заметить, отодвигая стул у сервированного на двоих стола в большой гостиной, которая никак не вязалась со спартанской обстановкой его спальни, где мне уже довелось побывать.

– Ты хотела спросить, насколько пришлось задержать высадку второй волны? – И легкой улыбкой отметив мое весьма неискреннее недоумение, сразу же и ответил: – Только к следующей ночи магам удалось настроить порталы на другой базе. Многие из них оказались полностью истощены, сдерживая твой выброс силы, и не могли выстраивать матрицу перехода.

– Тебе очень повезло. Ты же находился так близко от меня, – заметила я вскользь, принимая из его руки бокал.

– Меня прикрыл Айлас, отбросив за ближайший блокиратор. А вот талтарам досталось, несмотря на поднятые Сэнаром щиты и их собственную защиту, которая разлетелась в ошметки, соприкоснувшись с Равновесием.

– Я очень сожалею, – чуть слышно и опустив ресницы, чтобы он не заметил, а лишь ощутил отголоски моего откровенного лукавства.

Вино коснулось моих губ, языка, обдав незнакомым, но притягательным вкусом, вызвавшим ассоциацию с самим Вилдором, желанным и пугающим.

– Ты заставила их задуматься. – Он приподнял бокал, рассматривая игру света в похожей на кровь жидкости. – Две тысячи лет они жаждали мести и оказались не готовы к встрече с человеческой женщиной. Это был хороший урок.

Его голос звучал слегка растянуто, словно подчеркивая ту созерцательную задумчивость, которую он пытался мне сейчас показывать. Но зрачки окрашивали серебряную кайму в алый цвет не отблесками вина.

– А тебя?

Я отставила бокал в сторону и потянулась к блюду с фруктами. После мясного рациона на протяжении четырех дней хотелось чего-нибудь легкого.

Но не успела я еще глазом моргнуть, а он уже выкладывал разноцветные дольки, залитые ароматным соусом, на мою тарелку. Заставив меня непроизвольно сжаться не столько оттого, насколько неожиданным и молниеносным оказалось его передвижение, сколько удерживая жаркую волну, что прошлась по моему телу.

И мне оставалось лишь надеяться, что если он и заметил мою реакцию, то объяснил ее для себя совсем иначе.

– О том, что этот мир нуждается во встряске, я понимал еще тогда, когда им благополучно правил мой отец.

Его глаза были слишком близко, чтобы оставаться спокойной. Но если еще мгновение назад я таяла, ощущая чуть сдобренный опасностью аромат его тела, то теперь во мне просыпался гнев. В первую очередь на себя.

Его отсутствие на острове сделало свое дело – я не забыла, что являюсь пешкой в его игре, но, сделав ход и оказавшись на какое-то время вне ее, ощутила ее притягательность. Даже понимая, что речь идет не о шахматной партии, а о судьбе двух миров и жизни моих друзей.

– И когда у тебя появилась для этого возможность, не преминул ею воспользоваться, – не то спрашивая, не то утверждая, заметила я.

– Я никогда не ждал милости от судьбы.

Он не стал терзать меня своим присутствием рядом и вернулся на свое место. Давая мне возможность нормально вздохнуть.

– Предпочитая сам создавать ее. – И опять я ничего не утверждала.

Но по тому, как вспыхнули его зрачки, не могла не понять, что мои слова оказались верными. Он создавал ситуации, а не находился в них. Он строил планы, не оставляя места случайности, он плел свою паутину, лишая малейшего шанса из нее вырваться.

И что же было в нем такого, что при всем при этом продолжало очаровывать даже тех, в чьих жизнях он ощущал себя всевластным господином.

– А что предпочитаешь ты?

Его ладонь вновь сжимала ножку бокала, которая казалась слишком хрупкой на фоне четких линий его сильных пальцев. Напоминая мне саму себя.

Я не торопилась с ответом, наслаждаясь вкусом сочного плода, в котором сладость и искристая кислинка уживались, подчеркивая друг друга и радуя своим сочетанием. Вкус вина, слившийся с послевкусием растаявшего на моем языке фрукта заставил меня замереть, осознавая мимолетность испытываемого мною блаженства.

– Я предпочитаю жизнь. В которой не стыдно оглядываться назад и не страшно идти вперед.

Мои слова вырвались сами. Как и его смех, в котором смешались ирония, осуждение, злость. И это должно было вызвать у меня разочарование, развенчав его романтический образ, на который отзывалось мое сердце. Но этого не произошло, потому что ему не удалось скрыть боль, отразившуюся в его глазах.

Он был воином, но его душа знала любовь. Он был правителем, но в его мечтах была свобода, которая толкала его с уступа скалы вниз, давая возможность ощутить хотя бы в мгновение полета ее сладость.

Наступившая тишина оказалась тяжелой и тягучей, словно я поставила точку там, где до сих пор было многоточие. Словно ответила на незаданный вопрос, лишив надежды. Не так, как ожидал он.

– Когда-нибудь ты поймешь, что ни в одном из существующих миров Веера это невозможно.

Я не заметила, как вернулась к нему безмятежность, погасив красный отблеск ярости в его глазах. Но тень внутренней усталости продолжала витать вокруг него, делая черты его лица четче и жестче.