Вторжение - Наталья Бульба

Следующий день был похож на первый, но без тьмы беспамятства и выяснений, каким образом мы оказались здесь. Кадинар был вынужден сдаться, когда я сначала упрашивала, а потом в шутливой форме приказала ему взять меня с собой, когда он в очередной раз собрался попробовать проникнуть в лабораторию, вход в которую он нашел еще вчера.

Наш спор о том, насколько это опасно для меня, закончился моей победой – случись что с воином, мое нахождение здесь перестало бы напоминать увеселительную прогулку.

Удача была на нашей стороне и нам удалось открыть дверь. Вопреки тем моим репликам, которые вызывали у него сначала глухие стоны, очень похожие на фырканье, а затем и смех.

Первое же помещение, в которое мы попали, оказалось почти полностью заваленным обломками, и все, что мы смогли там обнаружить, – толстую тетрадь в частично истлевшем переплете. В отличие от него, страницы выглядели пусть и пожелтевшими, но достаточно плотными, чтобы не бояться, что они рассыплются прямо в наших руках.

Но переглядывались мы в предвкушении недолго. Хотя все листы и оказались исписанными мелким аккуратным почерком, ни одного слова прочесть нам так и не удалось – язык оказался незнакомым не только мне, но и ему. И если со мной было все понятно, то даймону пришлось услышать от меня много весьма нелестных эпитетов, каждый из которых доказывал, что кто-то очень плохо учился в школе. Или учился не тому. Подкрепила я свои слова многозначительным взглядом в сторону меча, ножны которого нет-нет да и выглядывали из-за черной ткани.

И мне было так легко и беззаботно, что я почти забыла о том, что где-то там, вдали, Вилдор плетет свои интриги, а его воины продвигаются по земле Лилеи, на которой живут дорогие мне существа.

Но замолкал смех, и мгновения одиночества возвращали меня в ту реальность, которая была совершенно не похожа на эту, и забившаяся куда-то вглубь моей души тревога возвращалась. Терзая меня и не давая связать красоту этого мира, при взгляде на который отдыхала моя душа и боль за ставшую для меня родной Лилею, где был мой муж и дети.

И как только тень печали касалась моих глаз, Кадинар искал и находил способ отвлечь меня от раздумий, то заставляя обнажить меч, то уводя за собой в глубь леса, в котором очень сильно ощущалась сущность Дарианы. Такая же прекрасная и чарующая, как населяющие ее даймоны. Но лишенная той жестокости, которая была присуща им.

И только ночь, оставляя меня наедине с собой, с беззастенчивостью старой сводницы расставляла все по своим местам, приклеивая всем, в том числе и мне, ярлыки.

И Кадинар, который все больше и больше напоминал мне Сашку, становился врагом, потому что служил моему врагу. И в интригах Вилдора больше не было притягательности – лишь бездушная игра, в которой фигурами становились тысячи погибающих сейчас воинов Лилеи. И я уже была не заложницей, а той, которая могла помочь, но не сделала для этого ничего.

Приходящий сон лишь ненадолго дарил успокоение. Я просыпалась от кошмаров, в которых вновь и вновь падали сраженные мечами даймонов мои друзья.

И вскакивая на постели, которую устроил для меня Кадинар, поставив вместе две кровати, я скрипела зубами от бессилия что-либо изменить.

Во время одного из таких пробуждений на вторую ночь, несмотря на сгустившуюся вокруг темноту, ощутила, что в комнате я не одна. Но еще не успела моя рука скользнуть к лежащему рядом кинжалу, как зажегся свет и сквозь смутную пелену машинально прикрытых век, я успела разглядеть склоняющееся ко мне лицо Вилдора.

– Я никому не отдам тебя, Лера. – Глухо, с надрывом, но не оставляя за собой сомнений, что именно так оно и будет.

И не успела я еще ничего ответить на его прозвучавшее так категорично заявление, как его губы опалили мои огнем, не давая вздохнуть, а мое тело, вопреки вспыхнувшей в душе ярости, отозвалось на нежность его рук, прижимающих меня.

И в мыслях еще звучали слова Олейора: «Я прощу тебе все, что ты сможешь себе простить», – приобретая совершенно иной смысл, чем в те мгновения, когда я собиралась расстаться с жизнью.

Но теперь я не знала, смогу ли это сделать.

Глава 12

Лера Д’Тар

Я проснулась от раздавшегося в дверь стука, которым Кадинар оповещал меня о наступившем утре. Рука машинально скользнула в сторону, нащупывая рукоять кинжала, и остановилась от пронзивших меня воспоминаний.

Щеки залились ярким румянцем, губы раскрылись, пытаясь поймать растаявший в воздухе вздох, а глаза заметались по комнате, ища подтверждения или… Но в ней все было именно так, как я и оставляла, укладываясь спать.

И кинжал лежал под рукой, на полу, куда я его отбросила в тот момент, когда властные руки Вилдора срывали одеяло, мешавшее ему ощутить вспыхнувший жар моего тела. И мой костюм, аккуратно сложенный, покоился на стоящем рядом с кроватью стуле, а не валялся на полу, оттого что ялтар, сбросив набиру и отстегнув перевязь с мечом, перевернул стул слишком быстрым и нетерпеливым движением. И мои волосы так и были заплетены в две косы, а не спадали на спину и плечи, рассыпавшись своевольными прядями.

И значить все это могло лишь одно – это был сон. Яркий, живой, похожий на реальность, но… сон. В котором мое тело говорило мне то, чего я так и не смогла осознать разумом и не позволила ощутить чувствам – кем бы ни был для меня Вилдор, я его любила. И это было тем более странно, что любовь к Олейору тоже никуда не ушла, живя в моем сердце, согревая его своим теплом и наводя на мысль о том, что мне стоит как можно скорее разобраться во всем.

Второй стук был более настойчивым и резким, выказывая беспокойство Кадинара, который еще никогда не переступал порог этой комнаты без моего разрешения. Так что пришлось быстро одеться и открыть дверь, демонстрируя при этом легкую заспанность в то время, как мои мысли метались растревоженным ульем.

Я искала, но не находила ответа, ощущая легкую истому и теплую волну узнавания, пробегающую по телу каждый раз, когда память услужливо подкидывала мне картины ночного безумства. И мой разум, надрываясь и захлебываясь, кричал, что это проделки разыгравшегося воображения, а тело… млело, каждой клеткой ощущая упругость его мышц и… сводя с ума.

Проблема была не в том, могло или не могло случиться подобное, а в том… смогла бы я сделать этот шаг при ясном сознании. И вот ответ-то на этот вопрос и был мне неведом. Как и тот, смогла бы я простить себя или хотя бы… оправдать.

Этот день прошел под впечатлением этих переживаний, сделав меня более рассеянной, чем обычно. Хорошо еще, мой спутник, задав вполне закономерный вопрос о том, нужна ли мне его помощь, и получив отрицательный ответ, больше не досаждал мне своим вниманием. Лишь издали поглядывал, как я бесцельно брожу между деревьями, не замечая их. Он понимал, что не могу я без видимой причины проверять изменения в магическом фоне, который сама же накануне и потревожила, пытаясь удостовериться в его словах о невозможности покинуть этот остров с помощью портала.